Теннисные мячики небес

Фрай Стивен

– Это ты! – прокаркал он.

Теперь у него осталась всего одна мысль. Окно. Шторы задернуты, но если бежать достаточно быстро, плечом вперед, он справится. Он вырвется на свободу и сделает то последнее, чем сможет гордиться Альби.

И он понесся, как обезумевший бык. Он слышал летящие от стола крики: «Задержите его!» – и краешком глаза увидел, как испуганное лицо Сюзи поднялось наконец от блокнота.

Удар получился сильный, но удар этот отбросил его, точно мячик для сквоша, назад. Да и чего мог бы Гордон ждать от такого презренного, ни на что не годного мудака, как он, неудачника от начала и до конца? Упав на пол, Гордон почувствовал, что горло ему сжимает железная удавка, и тотчас дикая боль полыхнула, как молния, вдоль всей левой стороны

его тела. Вот так двадцать лет назад умирал у него на глазах отец. Так же ревел он в агонии, так же хватался за горло. Сюзи, благослови ее Бог, первой оказалась с ним рядом, ослабила галстук, приподняла голову. Остальные толпились за нею, а над спинами их маячило взиравшее на Гордона сверху вниз лицо.

– Нед, мать твою, Маддстоун, – выговорил он, умирая. – Будь ты проклят вовек.

Саймон покинул зал еще до того, как из тела Гордона вырвался последний выдох. Время шло, дела подпирали. Необходимо посетить парикмахера, да еще и проехать многие мили, прежде чем можно будет заснуть.

– Два! – прошептал он, тактично закрывая за собой дверь.

Оливера Дельфта послали в Найтсбридж на поиски хакера. Хакера надлежало не арестовывать, а склонить к сотрудничеству.

– Козима напала на его след и с тех пор следила за ним издали. Хороший браконьер, из которого может получиться еще лучший лесничий, – сказал Оливеру Коттер. – Очень молодой, но абсолютно блестящий.

Оливеру никак не удавалось найти нужный дом. Номер 46, кафе-мороженое, наличествовал, номер 47, колледж, в котором иностранцам преподавали английский язык, тоже. А вот 46Б отсутствовал напрочь. Оливер стоял у дверей колледжа, пытаясь понять, что ему делать дальше. Неприятно было снова оказаться в положении человека, работа которого требует вечной беготни. Он охотно принял предложение Коттера, а следовало бы сообразить, что за все приходится платить. На прежней работе выше Оливера не стоял никто. Платили там сущие гроши, бюрократические ограничения были удушающими. Но разве теперь он не попал в положение птички в позолоченной клетке?

Пока он стоял так, вглядываясь в дверной звонок, на плечо его легла сзади чья-то рука. Оливер резко опустил плечо, пытаясь повернуться, однако обладатель руки дело свое знал и это движение предвидел. Рука лишь сильнее сжала плечо.

– Вы поедете с нами, сэр. Микки, открой дверцу. Я зачитаю джентльмену его права.

Если это частный сектор, Оливер предпочел бы не иметь с ним никакого дела. Двое усевшихся по бокам от него кривоносых страшил полицейскими, несмотря на их форменную одежду, пластмассовые наручники и напыщенные словеса, не были. В свое время Оливер знавал кое-кого из подобной публики и сейчас готов был поспорить, что все сведения этой парочки о полицейских участках ограничиваются цветом кафельной плитки в камерах. Но он ощущал в них силу и жестокость и потому вступать с ними в препирательства не хотел. Если они работают на того хакера, «КДК» грозит серьезная опасность. Эта немчура, его предшественница, ни черта в своем деле не смыслила – все, с кем он сталкивался у Коттера, так ему и говорили. Она напоролась на что-то, чего не понимала. Тем не менее Дельфт доверял своей изобретательности и чуял, что в конечном итоге происходящее может обернуться ему во благо. Если Дельфт входит за вами в дверь, любил повторять он, то выходит из нее всегда первым.

Они ехали на север, все молчали. Водитель заинтересовал Оливера. Он заметил в зеркальце следящие за ним глаза этого человека. Лет шестидесяти, не лишенный чувства собственного достоинства, – не то что иеху на заднем сиденье. Вот он вполне мог быть копом. Вроде бы в нем чувствуется что-то знакомое? Да нет, навряд ли.

Машина свернула на подъездную дорожку сельского дома, и подобие дежа-вю снова кольнуло Оливера под ложечкой. Детство, каникулы? Происходящее становилось все более странным.

Его провели в пустую кухню, велели сесть.

– И не двигаться.

– Трудновато сесть, не двигаясь.

Серьезная ошибка. Здоровенный кулак врезался сзади в его шею. Оливер сел. Резкие удары сзади по шее, как и удары в нос, приводят к непроизвольному срабатыванию слезных протоков. Оливер быстро поморгал и открыл глаза пошире, чтобы те не покраснели от слез. Ему вовсе не хотелось, чтобы его видели плачущим. Это уж было бы слишком смешно. Пока с него стягивали обувь и галстук, он глядел в потолок, раздувая ноздри и шмыгая носом, – так люди, бывает, смотрят на солнце, чтобы заставить себя чихнуть. Неужто эти идиоты воображают, будто он, Оливер Дельфт, из тех, кто способен повеситься? Да еще когда все становится таким интересным? Громилы вышли, заперев за собой дверь.

Слезы унялись, и Оливер огляделся вокруг. Плита «Ага» и холодильник. Может быть, все же каникулы? Какой-то паршивый уик-энд много лет назад? Теперь он был уверен, что уже был здесь. Холодильник старенький, приземистый «Престколд». Судя по светлому участку стены за ним, он совсем недавно сменил другой, повыше и поуже. Очень странно.

На столе лежал номер «ЛИП». Сегодняшний утренний выпуск.

ШВЕЦИЯ: ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ В АДСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЕ

Внимание Оливера привлек не столько заголовок, сколько снимок под ним.

Малло!

Слава Иисусу, что он оставил службу! Бог да благословит Саймона Коттера! Похоже, вонь поднимется та еще.

Заговорит ли Малло? Если ему пригрозят арестом, может и заговорить. Вот же козел – и всех-то достоинств в нем было, что строгое соблюдение правил. Дипломы по стенам, правительственные проверки, все чинно-благородно. Что он ухитрился натворить, чтобы навлечь на себя гнев правительства Швеции?

Остался ли в его обитых мягким камерах кто-либо, способный привести расследование к департаменту Оливера? Ну, во-первых, там был этот идеалист из Портона [84] , ученый-химик – как его звали? – Майклз, Френсис Майклз. Был Бэйб Фрезер, если, конечно, он еще жив, что вряд ли. Оливер видел Бэйба всего один раз, во время расследования по поводу денег, которые этот сукин сын прикарманил, – к тому времени легендарная личность свихнулась намертво, от мозгов остались рожки да ножки. Тогда-то Оливер и узнал об «Острове доктора Малло». Нет, со стороны Бэйба опасности ожидать не приходилось. Ну и наконец, молодой Нед Маддстоун. Оливер помнил его как безмозглого слабака. Электрошок должен был давным-давно отправить его в страну умалишенных.

84

Городок в Англии, в котором находится военный микробиологический исследовательский центр

Сопровождающая снимок статья сообщала немногое. Говорилось лишь, что условия в лечебнице были «средневековые» и что имеются свидетельства о физических и сексуальных злоупотреблениях. Ничего такого, что заслуживало бы первой страницы. Если все это стряслось в Англии, Оливер еще понял бы, почему такое сообщение попало в английскую газету, но чего ради докучать лондонцам рутинной ерундой подобного рода? Сексуальные злоупотребления, вот в чем дело, решил он. Эти слова позволят продать по всей стране миллионы экземпляров. Законопослушные граждане любят почитать о них за завтраком или в поезде. И поцокать в ужасе языком, между тем как в сокровенных глубинах их начинают шевелиться самые потаенные, самые темные фантазии.

– Простите, что заставил ждать. Надеюсь, вам здесь удобно. Я вижу, вы плакали, вот возьмите мой носовой платок.

– Саймон? – Оливер вытаращил глаза. Коттер был без очков. И волосы выкрасил в соломенный цвет. Хотя нет, избавился от краски. Светлые волосы его пронизывала седина.

– Саймон? – переспросил Нед. – Не знаю такого. Приглядитесь получше.

Оливер пригляделся и понял, что смотрит в голубые глаза Неда Маддстоуна.

– Холодильник не в точности тот же, – заметил он наконец.