Теодор Рузвельт. Политический портрет
Шрифт:
В Боготе шла отчаянная борьба - соглашаться ли с американским предложением, если да, то на каких условиях? Группа авантюристов решила нажиться на сооружении канала. Некий Бюно-Варилья стал самозваным посредником в переговорах с президентом Колумбии Марокином. Впоследствии Теодор Рузвельт напишет, что осуществление панамского проекта «было предпринято в соответствии с высшими, чистейшими, достойнейшими стандартами общественной и правительственной этики». Трудно найти более очевидную ложь.
По соглашению Хэя - Эррана Колумбии за предоставление права на строительство канала полагалось 10 миллионов долларов единовременно и четверть миллиона ежегодно. Зона канала - по три мили в обе стороны должна была находиться под юрисдикцией США. Рузвельт приказал своему послу в Боготе объявить, что «любая модификация какого бы то ни было положения договора будет рассматриваться как фактическое вероломство со стороны правительства Колумбии». Колумбия рискнула отвергнуть 12 августа 1903 года договор с США. Рузвельт увидел в этом действии исключительно
К этому времени Рузвельт уже принял решение: 10 октября 1903 года он пишет, что «был бы в восторге, если бы Панама стала независимым государством». Военный министр Э. Рут получил приказ «создать карты местности и собрать информацию относительно побережья тех частей Южной Америки, которые представляли бы особый интерес в случае сражений в Мексиканском заливе или Карибском море». Переодетые в гражданское платье разведчики-офицеры наносили уточненные данные на карты побережья Колумбии, Венесуэлы, европейских колоний в Гвиане. Т. Рузвельт вместе с учеными мужами из академического мира работал над «философским» обоснованием готовящейся акции. Оказывается, «идя на строительство канала, Соединенные Штаты предпринимали работу не только для себя, но для всего мира... Вправе ли Колумбия стоять на этом пути?.. Позиция Соединенных Штатов совершенно отличается от позиции частных капиталистов, подсудных юрисдикции тех мест, где они проживают. Соединенные Штаты не подвержены таким ограничениям и могут сами заботиться о будущем». Эти слова законоведа-международника Джона Мура из Колумбийского университета вызвали восторг Рузвельта.
Осенью 1903 года эфемерные преграды в виде международного права рухнули окончательно. В проекте послания конгрессу Рузвельт пишет: «Мы должны приступить к строительству канала без лишних переговоров с Колумбией... этого требуют интересы нашей нации». Позднее появится еще более откровенное признание: «Если бы они не восстали, я дал бы конгрессу рекомендацию овладеть перешейком при помощи военной силы, и я уже написал первый вариант такого послания».
Но «они» (т.е. подстрекаемые и оплачиваемые американцами панамские заговорщики.
– А. У.) «восстали», и это был тот исключительный случай, когда Рузвельт приветствовал революцию. Заговор панамских сепаратистов, финансированный и подготовленный США, был назван президентом «самой справедливой и достойной революцией». Свою роль сыграл соблазн получить те самые 10 миллионов долларов, которых оказалось мало Боготе. Международный авантюрист посредник Бюно-Варилья встретился 9 октября 1903 года с Рузвельтом и «пророчески» предсказал грядущее отделение Панамы. Состоялась также тайная встреча Рузвельта и Мануэля Амадора - служащего принадлежащей американцам Панамской железнодорожной компании. «Революция» стоила 100 тысяч долларов и должна была начаться 3 ноября. Амадору вручили проект конституции Панамы, декларацию независимости и текст будущей телеграммы о назначении Бюно-Варилья послом республики Панама в США. Жена Бюно-Варилья всю оставшуюся до отъезда Амадора ночь делала эскизы Панамского флага.
Солдат местного гарнизона купили за 50 долларов каждого. Губернатор, чтобы облегчить свой арест, поселился в доме Амадора. В Панама-сити 3 ноября 1903 года пожарная команда начала раздавать оружие, двух заинтересовавшихся происходящим генералов заперли в полицейском участке. Утром следующего дня Амадор сообщил, что «мир потрясен нашим героизмом», что вчерашние рабы Колумбии стали свободными гражданами и провозгласил здравицу в честь республики Панама и президента Рузвельта. Подходящим из Колумбии войскам вручили 8 тысяч долларов и отправили назад на американском корабле «Ориноко». Из Вашингтона поступило распоряжение американскому консулу в Панаме признать новоявленное правительство, о чем известили и посольство в Колумбии. Так была осуществлена акция, которую президент Рузвельт назвал «самым важным делом», которое он совершил во внешней политике.
Мировая роль США зависела от признания Европы и прежде всего Великобритании. Именно поэтому английский аспект рузвельтовской политики заслуживает наиболее внимательного рассмотрения.
К концу XIX века в обеих странах - США и Англии вызрели тенденции взаимного сближения. Англия искала альтернативу своей «блестящей изоляции», но при этом опасалась примкнуть к какой-либо из континентальных группировок. Ряд английских политиков, в том числе лорд Бальфур - друг Рузвельта, начали пропаганду проамериканских взглядов в духе «единства англосаксов». Охотно цитировались слова историка Маколея о «могущественной нации, в чьих венах течет наша кровь, чье мировоззрение сформировано нашей литературой, которая разделяет нашу цивилизацию, нашу свободу и нашу славу». Эта группа политиков проявила свои симпатии в период испано-американской войны. Лондон блокировал усилия испанской дипломатии заручиться какой бы то ни было европейской поддержкой. В Гонконге английские власти снабжали всем необходимым эскадру Дьюи, а в Каире задерживали пропуск испанских судов к Филиппинам. Более того, британский флот своими маневрами близ Филиппин показал, что может сдержать германскую эскадру, если та присоединится к испанцам. Государственный секретарь Дж. Хэй официально признал, что Британия в ходе войны оказалась «единственной европейской страной, чьи симпатии были на нашей стороне». Рузвельт с благодарностью писал английскому военному атташе Артуру Ли: «Я, как и весь наш народ, не забуду позицию Англии во время испанской войны, мы все знаем, что она спасла нас от возможности очень серьезных международных осложнений». Теперь Рузвельт мог надеяться, что «в условиях крайнего развития обстоятельств всегда будет, по меньшей мере, возможность, что одна из двух наций получит от другой нации нечто большее, чем только моральная поддержка».
Американские поклонники Англии отплатили той же монетой во время войны с бурами. Дело было не в простой солидарности. Рузвельт заметил в связи с неудачами англичан в Южной Африке: «Если Британская империя потерпит серьезное поражение, то это будет означать, что через пять лет, я полагаю, наступит война между нами и одной из воинственных наций континентальной Европы».
Для сближения с Англией Рузвельту предстояло сгладить наиболее острые противоречия, соответственно изменить общественное мнение. А. это было особенно сложно в ситуации, когда симпатии широких кругов американцев всецело принадлежали бурам (деньги в помощь им посылал даже гарвардский студент Франклин Делано Рузвельт). Т. Рузвельт охлаждает пыл приходящих к нему с требованиями о помощи бурам делегаций, говоря, что отстаивать права буров против англичан значит вмешиваться в чужие дела. Политикам он объясняет, что поражение англичан в Трансваале ослабляет всю англосаксонскую расу. Но главный аргумент был такой: Англия сражается на стороне цивилизации, ее поступательного движения, а буры, какие бы симпатии они ни вызывали, стоят на пути исторического развития, мешая ему. Поэтому буры обречены. Историческое развитие, полагал Рузвельт, идет по тропе колонизации.
В политических делах Рузвельта отличало пристрастие решать все через персональные связи. Он верил в личную дипломатию. В Лондоне он опирается не на полномочного посла США Чоэта, а на одного из членов посольства - своего близкого другаг. Уайта, имевшего поэтому больше возможностей для соответствующего влияния.
Цементируя почву для американо-английского сближения, Рузвельт наладил хороший личный контакт с послами Англии Дж. Паунсфотом и М. Гербертом. Преклонный возраст не позволял им разделять спортивных увлечений президента (как это делали, скажем, германский и французский послы). Но они активно содействовали в 1900 - 1903 годах атлантической вовлеченности английской политики, улучшению отношений Великобритании с США. После смерти М. Герберта Рузвельт приложил значительные усилия, чтобы Уайт-холл направил в Америку его давнего друга С. Спринг-Райса. Но английская дипломатическая иерархия диктовала свои условия, и в Вашингтон прибыл Дюран, с которым Рузвельт, несмотря на рекомендации своих друзей, так й не сблизился. Лишь в декабре 1906 года его сменил Брайс. До этого дипломатические инициативы Рузвельта осуществлялись в обход английского посольства в Вашингтоне.
США впервые могут разговаривать на равных с такой великой державой как Британия, даже ощущают ее подчеркнутую благосклонность. Король Эдуард VII более двадцати минут расспрашивал посла Чоэта о Теодоре Рузвельте и «признался», что много читал о нем, восхищается им и желал бы иметь его портрет. Польщенный президент обещал «сохранить дружеские отношения между двумя странами». По поводу переизбрания Рузвельта король писал: «Вы, мистер президент, и я призваны представлять судьбы двух великих ветвей англосаксонской расы и одного лишь этого факта, по-моему, достаточно для взаимного сближения». «Я абсолютно согласен с Вами, - отвечает Рузвельт, - относительно важности растущей дружбы и понимания между англоязычными народами». Рузвельт шлет королю «Покорение Запада», а тот по телеграфу выражает свой восторг.
В 1900 - 1904 годах американо-английский союз рассматривался многими в Вашингтоне и Лондоне как залог доминирования США в Западном полушарии и преобладания Англии в остальных регионах. «С Англией в Суэце и США в Панаме мы будем держать мир в крепких объятиях», - писал Лодж в 1905 году Рузвельту. Чтобы схема была выдержана строго, Рузвельт в частном порядке обсуждает даже вопрос об обмене Филиппин на английские владения в Америке. Речь идет прежде всего о Канаде, но разбирался также вариант обмена Филиппин на Ямайку и Багамские острова. Мысль о присоединении к Штатам Канады сопутствовала Рузвельту все годы его президентства, несмотря на то, что дружба с Лондоном являлась одним из краеугольных камней его внешней политики.
Американо-английский конфликт по поводу границы между Аляской и Канадой продолжался с 1896 года - со времени открытия месторождений золота на Клондайке. Но дерзкий характер американская дипломатия приобрела лишь с вмешательством в дело Рузвельта. Отвергая идею международного арбитража, президент потребовал от Лондона договорного оформления невыгодной Канаде границы. Это уже было похоже на шантаж. Рузвельт пригрозил Британии (невероятное по тем временам!), что в случае ее несогласия прервет переговоры, направит специальное послание конгрессу и «проведет линию границы там, где, по мнению США, она должна быть». Британская империя была достаточно велика и могущественна, чтобы затевать спор из-за аляскинского пограничья, а интересы ее политики требовали дружественности Америки. Этим объясняется принципиальное согласие Англии на американские условия.