Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Теократическое государство

Салыгин Е. Н.

Шрифт:

Вообще, России в деле построения теократии философом отводилась особая роль. Ее историческая миссия заключалась в преодолении противостояния христианских конфессий и восстановлении вселенскости церковной жизни. "Русская идея, исторический долг России требует от нас признания нашей неразрывной связи с вселенским семейством Христа и обращения всех наших национальных дарований, всей мощи нашей империи на окончательное осуществление социальной троицы…" 17. По мнению Соловьева, развитием человечества управляют три силы: центростремительная — упорядочивает и подчиняет общество людей единому принципу, упраздняя многообразие частных форм и свободу личной жизни, центробежная — утверждает в мире множественность форм, эгоизм и анархию, третья сила — примиряет две первые, давая им положительное содержание, созидает целостность общечеловеческого организма. Первая сила проявляет себя в католичестве, вторая — в протестантстве,

носителем третьей силы выступает русский народ. "От народа — носителя третьей божественной силы требуется только свобода от всякой ограниченности и односторонности, возвышение над узкими специальными интересами, требуется, чтобы он не утверждал себя с исклчительной энергией в какой-нибудь частной низшей сфере деятельности и знания, требуется равнодушие ко всей этой жизни с ее мелкими интересами, всецелая вера в положительную действительность высшего мира и покорное к нему отношение. А эти свойства, несомненно, принадлежат племенному характеру Славянства, в особенности же национальному характеру русского народа" 18.

Воссоединением христианских церквей Соловьев пытался решить и русский национальный вопрос. Возвращение вселенскости, по мнению философа, есть наш национальный подвиг самоотречения, который позволит России вступить в духовно-интеллектуальное общение с Западом и избавиться от обособленности и замкнутости. Как и в прежние времена, в период призвания варягов и реформирования системы государственного правления при Петре I, Россия сможет повторить национальный подвиг самоотречения, встав над исключительностью и самомнением. Построение "свободной теократии", считал мыслитель, отвечает свойствам русского национального идеала и народного характера, поскольку идеал России религиозен и находит свое выражение в образе "святой Руси".

Истинная теократия может быть образована только при неслиянном и нераздельном единстве священнической, царской и пророческой власти. Соединение властей должно было олицетворять, по замыслу Соловьева, образ святой Троицы на земле. Такой "триединый способ богочеловеческого соединения" был заложен в Адаме и реализовался в Иисусе Христе. Выступая за свободное и независимое существование властей, Соловьев, однако, признает первенство духовной власти, но не в юридическом смысле слова, когда она берет на себя выполнение политических функций, а в нравственном. Государство устанавливает к священнической власти "сыновние" отношения, подчиняясь ей не из страха, а добровольно, по совести. Положительная роль государственной власти в "свободной теократии" признается в деле распространения в мире христианской веры, в организации общественных отношений по образцам христианской религии, в сближении самих христианских народов.

Участие церкви в слепой и безнравственной политической борьбе, по мнению философа, обмирщает ее жизнь и ведет к потере духовности. Не церковь должна приспосабливаться к мирской действительности, а мирская действительность обязана изменяться по образу церкви. "Не первосвященники должны становиться царями, а напротив — царям должно восходить до религиозного союза и нравственного единения с истинными первосвященниками" 19. Разрешить проблему взаимоотношений духовной и светской власти должна деятельность пророков, которые свободным пророчеством напоминают той и другой власти об обязанностях их служения. Признавая над собой авторитет христианской религии, государственная власть уже не выступает в качестве орудия произвола и насилия. Она одухотворяется христианскими принципами, ставя себя на службу церкви. Признание цели не внутри себя, а вовне — в Царстве Божьем отличает христианское государство от языческого. Последнее замыкается на себе самом и оказывается бесцельным, бессмысленным.

В творчестве Владимира Соловьева в очередной раз дала о себе знать давняя мечта народа о России, как о третьем Риме. Теократическая идея философа питалась также представлениями славянофилов, по мнению которых русские — святой народ, народ-богоносец и его великая миссия заключается в утверждении принципов православной веры. Отсюда и выводил Соловьев призвание России: быть центром мировой цивилизации, "самым христианским из всех человеческих обществ" 20. Следует также заметить, что, предлагая в качестве идеальной формы государства теократию, Соловьев таким образом хотел ограничить абсолютизм царской власти. На более позднем этапе своего творчества Соловьев разочаровался в идее "свободной теократии" и больше не возвращался к этой теме. Его друзья и единомышленники воспринимали теократические устремления ученого как романтическую увлеченность, навеянную католическими пристрастиями и не находили в этом философской ценности.

После Соловьева, пожалуй, больше никто среди религиозных и светских мыслителей России не предпринимал попытки теоретического моделирования или обоснования теократической власти. Однако актуальность проблемы теократии оставалась для России и впредь. Это обусловливалось, во-первых, тем, что церковь не была отделена от государства и в идеале стремилась реализовать принцип симфонии; во-вторых, в общественном сознании утвердилась мысль об особой исторической миссии России, которую славянофилы и Соловьев определяли как "святая Русь".

Мессианская идея богоизбранности и богоносности России в последующем также осмысливалась Достоевским, Бердяевым, Карсавиным, Франком, Ильиным и многими другими мыслителями. Все они видели идеал России религиозным и указывали на необходимость учета христианских принципов в политике и праве. Но, в отличие от предшествующего периода, теократические принципы организации власти находили опасными и воплощение их в действительности считали для России неприемлемым. Одним из первых заговорил об этом современник Соловьева Ф.М.Достоевский. В "Легенде о Великом Инквизиторе" он показал ложность теократии, подменяющей нравственно- религиозные предписания противоположными императивами. В теократии, утверждал писатель, земному царству отдается предпочтение перед царством небесным, почитание бога оборачивается благоговением перед государством, вера в божественное предназначение человека сменяется презрением к людям и установлением над ними жесткой опеки церковно-политической власти, любовь затмевается ненавистью и презрением к свободе. Это еще раз подтверждало тезис об аномичности теократических взглядов, т. е. о ценностном противоречии теократической идеи религиозному вероучению.

Всесторонней критике концепция теократии подверглась в работах Е.Трубецкого, давшего анализ взглядов Блаженного Августина и Владимира Соловьева. Философ считал русские мессианские мотивы иллюзией, вводившими своим очарованием национальное сознание в искушение. "Русское, — говорил Е.Трубецкой, — не тождественно с христианским, а представляет собой чрезвычайно ценную национальную и индивидуальную особенность среди христианства, которая несомненно имеет универсальное, вселенское значение. Отрешившись от ложного антихристианского мессианизма, мы неизбежно будем приведены к более христианскому решению национального вопроса. Мы увидим в России не единственный избранный народ, а один из народов, который совместно с другими призван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами всех других народов-братьев" 21. Аргументированная негативная оценка теократической власти содержалась в произведениях Н.А.Бердяева и С.Л.Франка. Особой заслугой российских философов было то, что они сумели разглядеть глубинные религиозные корни Октябрьской революции и изобличить устанавливающиеся в России и в других государствах квазитеократические системы власти.

Но теократические представления продолжали существовать в церковных кругах. Вплоть до 1917 года Русская православная церковь считала симфоническую модель для взаимоотношений государства и церкви наиболее приемлемой. После отречения Николая II от престола и сложения, таким образом, царской властью с себя священной миссии созидания православного государства, перед церковью возникла серьезная проблема отыскания новых форм религиозно-политических отношений. Разрыв церкви с самодержавием, произошедший, хотя и не по воле иерархии, тем не менее имел для православия благотворное воздействие. Скованная узами государственной власти, церковь получила полную свободу отправления священных функций. Оживление церковных отношений привело к восстановлению патриаршества и возникновению дискуссий по поводу дальнейшего сосуществования священства с государственной властью. В этот период появляются мысли о том, что между церковью и царской властью нет никакой обязательной связи. Наоборот, подобная форма взаимоотношений привела к трагическим последствиям как Византийское, так и Российское царства. На Поместном Соборе 1917–1918 гг. было заявлено также, что церковь не связана ни с каким иным государственным устройством. Ее дело — служение вере, а не политике. С.Н.Булгаков писал: "Не существует никакой внутренней и нерушимой связи между православием и тем или иным политическим строем, а потому православные могут иметь разные политические взгляды и симпатии" 22.

Однако новой модели церковно-государственных отношений выработано так и не было. С приходом к власти большевиков идейные поиски православия в области государственной жизни были прекращены. Церковь подверглась жестоким гонениям, многие священнослужители были репрессированы. Религиозно мыслящие ученые и философы были высланы из страны. И если глубокое осмысление церковно-государственных отношений и продолжало существовать, то только в эмигрантской среде русской интеллигенции. В России, а в последующем — в Советском Союзе де-юре был провозглашен принцип отделения церкви от государства, а де-факто церковь была прикована к государству еще теснее, чем это было при царской власти.

Поделиться:
Популярные книги

Новый Рал 3

Северный Лис
3. Рал!
Фантастика:
попаданцы
5.88
рейтинг книги
Новый Рал 3

Покоритель Звездных врат

Карелин Сергей Витальевич
1. Повелитель звездных врат
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Покоритель Звездных врат

Темный Лекарь 5

Токсик Саша
5. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 5

Идеальный мир для Лекаря 5

Сапфир Олег
5. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 5

Под маской, или Страшилка в академии магии

Цвик Катерина Александровна
Фантастика:
юмористическая фантастика
7.78
рейтинг книги
Под маской, или Страшилка в академии магии

Архонт

Прокофьев Роман Юрьевич
5. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.80
рейтинг книги
Архонт

Прометей: Неандерталец

Рави Ивар
4. Прометей
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.88
рейтинг книги
Прометей: Неандерталец

Беглец. Второй пояс

Игнатов Михаил Павлович
8. Путь
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
5.67
рейтинг книги
Беглец. Второй пояс

Не грози Дубровскому! Том III

Панарин Антон
3. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том III

Идеальный мир для Социопата 5

Сапфир Олег
5. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.50
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 5

Краш-тест для майора

Рам Янка
3. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
6.25
рейтинг книги
Краш-тест для майора

Жена моего брата

Рам Янка
1. Черкасовы-Ольховские
Любовные романы:
современные любовные романы
6.25
рейтинг книги
Жена моего брата

Энфис 4

Кронос Александр
4. Эрра
Фантастика:
городское фэнтези
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 4

Протокол "Наследник"

Лисина Александра
1. Гибрид
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Протокол Наследник