Теорема пожухшей апрельской листвы. Из цикла «Четыре мгновения Бога»

Ху Дик

Мне больно сознавать, что качество лечения почти всегда было субоптимальным. Вместе с тем, откровенно говоря, проблемы со «здоровьем» вождей обычно лежали вовне их организма, и чаще всего они были вызваны пользовавшими их медиками.

Подчас достаточно было просто отстранить местных врачей от дела – и тираны обретали силы и свежесть в членах тела. И с новой энергией они принимались уничтожать какую-то докучавшую социальную группу, обычно либеральной направленности.

Врачи из числа представителей Благородных рас далеко не всегда могли помочь тиранам.

Во-первых, вождям, признанным военными преступниками, путь в современные госпитали был заказан.

Во-вторых, «благородные» врачи лишь на словах

ставили интересы своего пациента на первое место, а на самом деле более всего пеклись в целом за популяцию недоразвитой планеты. Подчас им не очень хотелось эффективно лечить тирана, ведь в случае успеха он непременно развернет новые репрессии (что характерно, нередко обструкции начинались с показательной казни наших местных коллег).

Врачи из высокоразвитых миров обычно предлагали построить в захолустье современный госпиталь или в общем наладить систему здравоохранения, чтобы обеспечить высокое качество лечения народонаселения. Эти гуманные соображения шли вразрез с планами тиранов, которых беспокоило только их личное здоровье. Высокая естественная смертность народонаселения и очень плохое состояние здоровья престарелых членов местных политбюро отлично подпитывали режим репрессий.

Не обремененные такого рода этическими грузами, мы всегда были готовы заняться лечением конкретного пациента, полностью в его личных интересах. Вот почему на наши услуги – весьма и весьма недешёвые – всегда был спрос.

Эрегана Дрейка я постоянно представлял диктаторам как главного врача (хотя у него не то что медицинского, никакого образования не было). Надо сказать, что обязанности главного врача он выполнял на «отлично»: доставал нужное оборудование, решал все вопросы с оплатой, прикрывал в случае медицинских ошибок, но чаще ввиду неожиданных успехов. Прикрывал в самом буквальном смысле: с применением тяжёлого вооружения обеспечивал пути нашего отступления из госпиталей и последующую экстренную эвакуацию с очередной мелкой тоталитарной планетки. Для пирата, в своё время взявшего тюрьму на Дзете, это было весьма безопасным развлечением. Но самое главное, Дрейк никогда не мешал работать.

Конечно, организация медицинской помощи была далеко не основной статьёй доходов Дрейка, но об остальных способах получения G-порошка я предпочту умолчать. Эреган Дрейк строго держал данное мне слово не привлекать меня к участию в пытках. Я не сталкивался глазами с узниками и рабами и совершенно ничего не знал об их существовании на «Гнилозубе».

Спасибо, Капитан Дрейк, за то, что делил со мной варзометр 5 , за далёкие миры с ясными небесами, за свободу открытого космоса. А ещё за твои иридиевые тирраниарские яйца, благодаря которым тебе было «не ссыкотно» делать то, что подсаживало на шпиндель самых бравых капитанов.

5

Не скрою, что о некоторых часто используемых девайсах в силу своей ограниченности я имел представление весьма смутное. Этот прибор, за показаниями которого Капитан Дрейк призывал неусыпно следить, представлял для меня загадку. Он как-то «ощущал» нелокальные корреляции и использовался для того, чтобы играть в Игру Белла, для сверхдальней связи, совершенно ненадёжной, а также вроде как предупреждал о каких-то опасностях. Квантовая запутанность моего Dasein и Dasein Дрейка (с его слов, поддерживающаяся в течение нескольких месяцев) с какими-то из элементов корабельного варзометра имела для Капитана особую ценность. В связи с этим и по его прямому указанию я упоминаю этот факт в настоящей благодарности.

Благодарность Черничному Пирожку

Землянки грубы;

и вульгарны – обратите

внимание на любой плакат, на котором изображена женщина – она выглядит так, будто предлагает себя (обычно – неумело). Им можно посочувствовать: в течение тысячелетней истории Земли женщины были изгоями, социальными уродами – как таджики на стройке.

Феминистически настроенные дамы ещё хуже – в своей борьбе они используют самые мерзкие мужские стратегии поведения. Умным мужчинам противно с ними общаться во многом из-за того, что они применяют такие паттерны реагирования, которые мы давно переросли: жесть в общении, жёсткость, доскональное следование правилам в организации бизнес-процессов и так далее.

Особую ненависть вызывает идея гендерного квотирования: искусственное наполнение представительных органов недоразвитыми в социокультурном плане существами с неотточенным интеллектом, не видящими развитие ситуации даже на шаг вперёд, закручивает спираль популистского пике. Таджики справились бы с решением стратегических вопросов не хуже этих женщин, умных и образованных среди них не меньше. Почему же таджиков не квотируют, а женщин – квотируют? Почему не квотируют инвалидов, геев, зоофилов, вегенов, трансвеститов?

Вымораживает подчёркнутое нежелание получать помощь из-за того, что они – женщины, особенно если красивые и не дают нам вдоволь любоваться своей красотой. И оторопь берёт от одной мысли о квантовом блокчейне, объединившем женщин всех миров в борьбе с мужчинами.

Всё можно было бы простить землянкам, можно было бы им покориться, если бы они не были так грубы. За их тягой к стекляшкам, цветам и музыке скрывается чёрствость к мужскому чувству. Они не хотят признать, что мы подчас чувствуем этот мир тоньше, так же прячась за стеной железок и машинок. Они не хотят понять главное, что определяет прекрасное в нашей любови к ним и к этому миру, что дает нам волю – если нужно – жертвовать чувством к ним ради сохранения красоты этого мира. Это ответственность. Вот поэтому они так грубы к нам, землянки. И то, что кажется нашим мужчинам манящим в сексе, «архаичная страсть», есть лишь проявление грубости, которое нас заводит и оставляет через секунду после того, как мы кончили.

То ли дело женщины дзетийские! От них невозможно утаить истинные чувства и намерения. В отличие от землянок, они никогда не будут требовать обоснование для твоих просьб, если ощущают, что помыслы твои чисты и ты действуешь в общих интересах. Если твои многоходовки сложны и с первого взгляда кажутся нелогичными и противоречащими их ценностям, дзетийка не будет пытаться их анализировать (о, какое же это счастье – не объяснять по три часа, почему ты собираешься делать всё именно так, а не иначе!) – она доверится своему ощущению и поможет тебе, если будет уверена, что этика стоит во главе твоего решения. Утаить от них злые помыслы невозможно: с их точки зрения, мы настолько просто устроены, что все как на ладони.

Возможно, поэтому в настоящей войне между мужчинами и Фемдомом многие дзетийские женщины сохраняли нейтралитет, что было редким исключением (по разным оценкам, в женский блокчейн было включено от 70 до 95% всех женщин во всех мирах). Они чувствовали нашу ответственность за судьбу Мультиверса, который медленно, но верно двигался к точке Омега 6 . Точке, за которой следовали и смерть нашего Мира, и бесконечное счастье существ, живущих в мирах, моделируемых за мгновение до этой смерти. Фемдом боролся за счастье, мы боролись за прогноз.

6

См. главу 14 «Конец Вселенной» в книге Девида Дойча «Структура реальности».