Теории внимания
Шрифт:
Джеймс Милль (1773–1836), английский мыслитель, более известный тем, что был отцом и воспитателем Джона Стюарта Милля. Продолжатель Дэвида Юма. Оказал огромное влияние на всю английскую ассоциативную психологию, в частности на Александра Бэна, немало писавшего о внимании в рамках ассоциативной психологии. Поэтому можно считать, что в его лице европейская философия внимания переходит в психологию.
Сам он, однако, если верить первой строке его книги, нисколько не сомневался, что занимается, как и его учитель Юм, «философским исследованием человеческого ума», что вполне
На русский, кажется, не переводился. Поэтому тот труд, в котором было заложено понятие внимания, легшее в основу ассоционизма, «Analysis of the phenomena of the human mind» («Анализ феномена человеческого ума»), написанный в 1829 году, я буду переводить как можно полней. В моем распоряжении издание 1869 года.
Милль пишет о внимании во втором томе, в главе XXIV, посвященной воле. Именно такое понимание внимания как волевого процесса и сохранится в английской психологии в будущем, а через нее войдет в мировую культуру.
Прежде всего, надо оговорить несколько терминов, которые использует Милль. Само понятие mind, которое я перевожу как «ум», настолько неопределенно в психологии, что и одно оно может свести с ума. Милль начинает разговор о внимании с такого высказывания:
«Другой процесс, сквозь который ум предположительно может оказывать влияние на свои цепи, это Внимание» (Милль, т. 2, с. 362).
Эти странные «цепи ума», в действительности, пример вольного обращения с терминами. Чтобы его понять, стоит прочитать самое начало второго тома, где Милль делает краткое обобщение того, что говорилось в первом:
«Мы видели, что в том, что мы называем миром ума (mental world), Сознанием, имеются три великих класса феноменов, наиболее знакомые из всех фактов, с которыми мы познакомились, – ощущения, идеи и цепи идей (train of ideas)» (там же, с.1).
Цепи ума – это и есть цепи идей, или идеи, сцепленные в жесткие связки, являющиеся сутью ассоциаций. Таким образом, ум приравнивается Миллем и к сознанию, и к «ментальному миру», то есть к содержанию того же самого сознания, как бы назвал это я. Очевидно, что такое использование понятия «ум» возможно, но как весьма приблизительное и необходимое для того, чтобы однажды быть уточненным.
Но надо полагать, Милль просто заимствует его у Юма, Рида, Беркли и Локка как некую культуру, сложившуюся к началу девятнадцатого века.
Соответственно, там же, у Локка, заимствованы им и понятия «ощущение» и «идея». Во всяком случае, вся книга начинается с главы, посвященной ощущению (Sensation), которой предпослана в виде эпиграфа довольно большая выдержка из «Опыта о человеческом разумении» Локка, а именно, кусок из параграфа 2, посвященного цели сочинения. Как это место звучит в нашем академическом переводе А. Савина:
«Так как моей целью является исследование происхождения, достоверности и объема человеческого познания вместе с основаниями и степенями веры, мнений и согласия, то я не буду теперь заниматься физическим изучением души. Я не буду вдаваться в исследования о том, в чем ее сущность, вследствие каких движений
Те наши философы, которые изучали Локка по этому переводу, вряд ли бы узнали используемые им понятия, доведись им заглянуть в оригинал. Дело в том, что Локк не говорит о душе, уверенно используя понятие «ум». И это еще одно подтверждение того, насколько непросты те «простые» понятия, которыми пользуется Милль:
«I shall not at present meddle with physical consideration of the mind, or trouble myself to examine wherein its essence…» (Locke, 1,1,2).
Я понимаю, что в нашей философии сложилась традиция перевода определенных иностранных понятий так, как это наиболее удобно для понимания. Но сложилась она в девятнадцатом веке и, думается мне, изрядно устарела. И не потому, что современный философ уже не верит в душу, с которой распрощался вместе с психологией, когда та выделялась в самостоятельную науку. А потому, что большинство психологических понятий девятнадцатого века исходно были неточны и очень плохо описывали действительность внутреннего мира человека.
Однако, как бы там ни было, именно в этих строках Локк, как вы видели, использует понятия Ум, Ощущение, и Идеи. В переводе Савина это звучит так: «…вследствие каких движений души и перемен в нашем теле мы получаем любые ощущения через свои органы чувств или идеи в своем разуме».
Напомню, что словом «разум» в данном случае переведено английское understanding – «понимание», которое, кстати, стоит и в названии локковского «Опыта о человеческом понимании». Не буду оспаривать перевод Савина – думаю, он вполне уместен. Но поскольку мне нужно разобраться с очень узкими понятиями Милля, я вынужден использовать именно те понятия, которые их порождают.
Поэтому дословный перевод приведенной выдержки: «…благодаря каким движениям наших духов или изменениями наших тел мы приходим к тому, чтобы иметь любые Ощущения через наши органы или любые Идеи в нашем понимании».
Я даже не попытаюсь сейчас вдаваться в то, что Локк понимал под «ду'хами» (mind spirits). Скажу только, что его Опыт предоставляет немало оснований считать, что для него это было вполне действенное понятие, каким-то образом связанное с существованием врожденных идей или с их отсутствием.
Пока мне достаточно того, что Савину, безусловно, было проще совместить английский «ум» с английскими же «ду'хами» в одном русском слове «душа».
Что же касается Милля, то он начинает разговор об ощущениях прямо с цитаты из Локка и заявляет, что Ощущения – это определенный класс чувств (feelings), что и позволяет их отличать от других состояний ума.
«Что мы обычно подразумеваем, когда используем термины Ощущение или феномен Ощущения, это чувства, которые мы имеем через пять органов чувств (senses) – обоняние, вкус, слух, осязание и зрение. Это чувства из которых мы производим наши понятия о том, что мы называем внеш ним миром» (Милль, т.1., с.3).