Теории внимания
Шрифт:
Скорее в его власти так глубоко запечатлеть всей совокупностью воспитательной заботы о морали глубокое чувство важности, придаваемой им тончайшему вниманию, чтобы мальчик больше не простил бы себе, если бы явился на урок без полной сосредоточенности» (там же. 3, 5, III, 28).
Вся воспитательная забота должна быть направлена на то, чтобы донести до человека то глубокое чувство важности, которая должна придаваться тончайшему вниманию. Именно его Гербарт называет сосредоточенностью.
Два понятия – «сосредоточенность» и «интерес» – являются основами гербартовской теории внимания, и их нельзя опустить. Вся вторая книга «Общей педагогики»
Воспитатель должен приложить все усилия, чтобы его ученик не вырос односторонним, а значит, неполноценным человеком и членом общества. И начинается эта работа с освоения «Сосредоточенности и осознания», чему посвящен первый раздел первой главы этой книги. Именно здесь переводчик снова догадается вставить немецкое слово merken, чтобы пояснить, что именно Гербарт имеет в виду. Если помните, именно оно использовалось Гербартом в «Учебнике психологии», когда он определяет внимание.
Итак:
«Всякий, когда-либо с любовью отдававшийся какому бы то ни было предмету человеческого искусства, знает, что значит сосредоточиться. Есть ли такие настоящие дела и занятия, есть ли такие приобретения на пути образования, усвоение которых было бы возможно без длительной задержки над ними, которые не требовали бы на некоторое время полного отвлечения наших мыслей от всего иного, чтобы мы могли сосредоточиться над ними» (там же. 2, 1, I, 7).
Эта своеобразная йога или практика внимания переходит у Гербарта в психологию сознания. Я не в силах в нее вдаваться и не могу точно вывести его понятие сознания, но напомню, что он во много предвосхитил Фрейда. Поэтому, даже если теоретические построения Гербарта и вызывают подчас сомнения, сомневаться в нем как в прикладнике я не в силах. Поэтому я просто перескажу, как он видит ту среду, в которой ведется работа над сосредоточенностью и вниманием:
«Основанием личности служит единство сознания, собирание, осознание. Сосредоточенность над одним исключает сосредоточенность над другим и тем самым исключает то осознание, в котором они должны бы объединиться. То, чего мы требуем, не может происходить одновременно.
Следовательно, одно должно следовать за другим. Сперва сосредоточенность над одним, затем над другим, затем встреча их в осознавании. Какое бесчисленное количество подобных переходов должен преодолеть разум прежде, чем личность, обладающая богатством освоенного и с легкостью возвращающаяся ко всякой сосредоточенности, сможет назвать себя многосторонней» (там же. 2, 1, I, 10).
Напомню: Гебрарт называет это искусством раздвигать умственный кругозор. А это значит, что речь идет не о том, чтобы сосредоточиваться на сознании, собирании и осознании, а на том, чем ученик хочет овладеть в жизни, чтобы стать разносторонней личностью. Как говорил Чехов: «в человеке все должно быть прекрасно и лицо и одежда и душа и мысли»… Это верно, но для этого над каждой своей чертой придется поработать. Как поработать и описано Гербартом.
«Но при этом нам следует заметить, что между крайностями концентрированной сосредоточенности и всеобъемлющего осознания лежат обычные состояния сознания, которые как угодно могут рассматриваться: с одной стороны, как частичная сосредоточенность, с другой – как частичное освоение» (там же. 2, 1, I, 14).
Вдаваться сейчас в важнейшие темы усвоения и освоения я не в силах. Ограничусь тем, что именно ради освоения тех знаний, которыми мы хотим овладеть, человек и должен научиться сосредоточенному вниманию. Но сила человеческой сосредоточенности, говорит Гербарт чуть дальше, слишком слаба. Поэтому необходимы прием и средство, которые соберут эту силу:
«Таким образом, настойчивое желание вместе с интересом должны представлять как целое выдающееся человеческое побуждение» (там же. 2, 2, 2).
Интересы – это именно то, чем должен овладеть человек, чтобы стать разносторонним. В сущности, это иное имя для знаний, умений и способностей. Но с точки зрения раздвигания умственного кругозора, «интерес является тем, что преследуется сосредоточенностью и должно собираться освоением» (там же. 2, 3, 1).
Иными словами, интересы – это жизненные цели, то, чем ты хочешь овладеть в этом мире. Но вот хитрость – эти цели не снаружи, потому что ничто снаружи нельзя освоить или усвоить. Эти цели достигаются лишь тогда, когда ты научился ими овладевать, а значит, освоил некие знания. Следовательно, эти цели направлены внутрь, на раскрытие душевных способностей и качеств.
И достигается это лишь с помощью орудия, которое зовется сосредоточенностью или утонченным упражнениями вниманием.
Глава 11. Французская антика. Адо
Локк и, что естественно, Кант и Гербарт представляют философию Нового времени. Однако она не только зарождается гораздо раньше, но и существует во все предшествующие эпохи, меняя свое лицо.
Изменения эти не только исторически объяснимы, но и как-то присутствуют в современной философии, накладывая свои отпечатки. Один из них – это то, что современная философия совершенно перестала быть прикладной, каковой она была со времени своего зарождения и на протяжении всей античности. Античный философ вовсе не обязан был писать на философские темы, ему достаточно было жить в соответствии с некой философией, и его признавали философом.
В наше время философ – это человек с философским образованием, работающий по специальности в каком-либо учебном заведении. Иными словами, мы больше не знаем философов, потому что их заменили профессиональные философы. Восклицание: «Ну ты философ!» – несет в изрядной мере насмешку…
Как произошло, что философия стала исключительно школьной, даже школярской дисциплиной и полностью ушла из мира?
Ответ вполне прост. Укрепляющееся христианство заимствовало у греческой философии многие черты и в первую очередь то, что истинный христианин должен жить в соответствии с тем учением, которое разделяет. В итоге именно христианская жизнь и стала философской. По крайней мере, так было на протяжении Средневековья.
Тогда же в рамках христианского образования появилась и потребность в некой дисциплине, которая бы снабжала главную науку церкви, теологию, материалом для размышления и построения. Ею и стала философия. Поскольку именно теология была прикладной наукой, философия той поры сосредоточила в себе все рассудочные дисциплины, став, как было объявлено, «служанкой теологии».
Это отношение с церковью давно преодолено, но философия так и не смогла вернуть себе прикладную составляющую, оставшись университетской наукой, дисциплиной, исполняемой только в рамках школы и существующей в виде записей тех лекций, которые профессор читает студентам.