Теория невероятности
Шрифт:
Николай изо всех сил старался не вспоминать Фаину Франсуазовну, но видно, мощь противодействующего духа гнала мысли обратно в голову. О, эта самая, голова! Она давно уже предупреждала о надвигающемся событии, извещая об этом совершенно странным образом: с крана шла постоянно мутная вода. Сколько не пытались сантехники, санитарные службы, а после и куча чиновников разобраться в этом явлении ничего у них не вышло. И не могло выйти, так как воду мутила мадам Трактор, вздымая пенистые волны своей деятельностью. Президент ощущал это; такова была его планида - знать и чувствовать, что происходит вокруг. И как только из крана заструилась чистая прозрачная вода, он сразу понял,
И тут он снова вспомнил о Наталье. Все чувства остались теми же, но теперь Николай смотрел на свой роман с высоты президентской должности и тех обязанностей, которые на него свалились. Некое невидимое препятствие стало между его "хочу" и вновь рожденным "должен". К тому же, трагическое происшествие давило на психику, а та - на мочевой пузырь...
Погребение министра службы безопасности было запланировано через день, и предполагало расслабление нервной системы несколько после... Но даже, после того, как эта проблема была закрыта, и траурную речь президента республики опубликовали все газеты, хотя на погребении он не был и речи не произносил, что-то неясное мешало ему спланировать встречу с любимой. Ах да, возможно, причиной тому были те, оставшиеся двое, знающие всё о его восхождении в президенты и могущие нарушить все планы единым мановением руки. И если память забывала и обманывала, то ощущения опасности не позволяли расслабиться.
Прошло две недели, а следом пробежала ещё одна. Всё двигалось своим чередом: приёмы, речи, заседания, завтраки, обеды, поздние ужины... просители, спонсоры, чиновники...
Временами, время текло весело и беззаботно, но президентская тайна не позволяла расслабиться даже в самый безобидный день. И это было ужасно. В конце концов нервы президентского приемника не выдержали и Николай направил (в сердцах ругая себя за несдержанность) госпоже Жопан, директору управления стратегического планирования, срочную депешу со второстепенным запросом. В кратком послании требовалось немедленно установить возможное негативное влияние моллюска шашня на изделия деревообрабатывающей промышленности.
Ответ был получен президентской канцелярией к концу того же дня с пометкой "срочно". В депеше сообщалось, что подобная гадина не может нанести какой бы то ни было ущерб деревоперерабатывающей промышленности государства, так как будет обезврежена и уничтожена при первой же попытке такого вредоносного вмешательства. Заканчивалось послание победоносной реляцией, что шашень будет побежден в совершенно скором времени окончательно и навсегда.
После такого красноречивого ответа, понятного только двоим высоким переписывающимся сторонам, оставалось только ждать результата: улыбаться, сцепив зубы; веселиться, взяв нервы в узду.
Николай ждал очередного происшествия, жуя кромку подушки по ночам. Днём же в потоке дел удавалось отвлечься, забыться, окунувшись в потешно замысловатое устройство государства. Здесь было над чем погрустить, посмеяться, поплакать, зайтись в истерическом припадке от сварганенных парламентариями законов. Чувствовалась рука неопытного подмастерья, на которого ирония судьбы возложила созидание нового чуда света. Чудо не состоялось, но подрядчик оказался с юмором, и нагородил таких чудес, что целому свету такая заковыристость не снилась.
...Какой-то горе-грузовик, взявшийся из неоткуда, так ловко развернулся на дороге, что угодил прямо в машину министра внутренних дел, по хозяйски мчавшейся на всех порах без соблюдения правил дорожного движения. Но самое удивительное было то, как шофер неповоротливого грузовика смог вычленить машину министра из кортежа сопровождающей охраны, тесно жавшейся к своему кормильцу.
Как заключили специалисты, чтобы совершить подобный маневр ума большого не надо, но чтобы попасть именно в министерскую машину - такое только под силу большому профессионалу, и плюс - сей профи должен был владеть всей информацией по перемещению машины министра. Но сколько не пытали шофёра и с пристрастием, и по-хорошему, обещая сладкую жизнь за исчерпывающий рассказ о произошедшем: кто надоумил, научил, послал выполнить такую несложную, но сверх точную фигуру на дороге, - тот ничего толком не мог ответить, находясь в состоянии аффекта. Виновник только попискивал в отчаянии: "Ведьма, ведьма научила. Я не причём, я жертва!.."
Но что за ведьма, кто такая и где живёт, задержанный ничего вразумительного сказать не мог и только истерически кричал: "...С рогами, гадкая такая, как буфет!.. Она везде! Вот сейчас за вашими спинами прячется", - дрыгал ногами, сидя на стуле и закрывал лицо руками.
Специалисты допросов с пристрастием боязливо оглядывались, и, не обнаружив сзади себя ничего существенного, поддавали шофёру лишних тычков в подреберье ради личного мщения. "А вот не ври лишнее, возможно, и пожить ещё удастся малость", - говорили они, нанося очередной удар кулаком в печень допрашиваемому, но священника всё же позвали для очищения служебного помещения от нечисти. Батюшка отважно махал кадилом во все стороны, читая поспешно молитвы и кладя крестное знамение во все стороны, как бы держа круговую оборону. А после закашлялся и поспешно покинул учреждение, произнося сдавленным голосом: "Ну, тут у вас!.. господи прости и помилуй..." - и так несколько раз не разъясняя, что же там у них. Так и ушел, не уточнив секрета.
"Наверно, накурено, хотел сказать батюшка", - предположил рядовой сотрудник, вытирая влажной тряпкой разбрызганную по полу кровь. Кровь принадлежала опрашиваемому по делу гибели министра внутренних дел шофёру. Она вытекла из его носа, и с точки зрения медицины, должна была своим исходом укрепить здоровье хозяина, так как организм предполагал восстановить недостачу, выработав новую порцию свежей молодой крови.
На случай невероятно неблагополучного стечения обстоятельств, шофёр написал сотрудникам, ведущим допрос заявку с просьбой произвести у него отбор крови в количестве пол-литра для медицинских целей безвозмездно.
Большего с этого чучела, даже самыми жесткими методами допроса, выудить ничего не удалось. В конце концов, шофёр, помятый множеством полицейских чинов разных служб, специалистами пёстрых методов обработки живого человеческого мяса, крича и день, и ночь в счёт своей невиновности, добился-таки своего - был передан врачам психиатрам, и те бойко принялись, со своей стороны, за привычное для них дело. Больше задержанного никто не видел и не вспоминал. Министра внутренних дел помнили немногим дольше - министр всё же, да и событие, которое с ним приключилось было весьма зрелищным и эффектным.
"Я здесь точно не причём, - заключил мысленно президент, выслушав отчёт о допросе подозреваемого в злонамеренном убийстве министра внутренних дел.
– Шофёр, конечно, гнида хорошая, укокошил министра самых важных в государстве дел, но дело выполнил ювелирно..." А вслух сказал:
– Вероятность осуществления заранее спланированного плана маловероятна. Это больше похоже на очередную глупую случайность из семейства "невероятных", на которые так богата наша страна.
Высказанная президентом подсказка стала официальной версией, озвученная средствами массовой информации со ссылкой на неких весьма уважаемых, сколь и учёных мужей, правда, мало кому известных. Страна сглотнула слюну и занялась своими бесконечно сомнительными заботами.