Теория описавшегося мальчика
Шрифт:
Зал был похож на разбомбленный город.
Окровавленные люди смотрели друг на друга, а потом разом оборотили свои лица к сцене, и произошло совсем неожиданное. Они зааплодировали, да так неистово, что даже Шарманский, с головы которого склевали все до единого волосы, выбежал кланяться.
— Браво!!! — кричали восторженно. — Браво!!!
— Ива-а-а-ан Диогенович Ла-а-аскин! — проорал Шарманский и вновь поклонился. И, выпрямившись: — Его ассистентка Анастаси-и-и-ия Пе-ременчи-и-и-ивая!!!
Карловна
— Святой Иваан!
— Да нет у нас в православии прижизненных святых! — возмутился отец Исидор, пытаясь приладить надорванную мочку уха на место. — Что ж мы, католики какие!
— В храм, батюшка! — распорядился вице-мэр. — Быстренько!
Батюшка и пошел на выход, осеняя всех крестным знамением да приговаривая:
— Увлеченных бесовством ждет геенна огненная!
— Идите, батюшка, — провожали отца Исидора как умственно нездорового. — Примите пару капель для разума!..
— Всех — геенна!!!
А со сцены прибывшие медики выносили человека-ксилофона. Закрытые глаза Ивана пугали Жагина, но продолжавшая течь из ран кровь говорила, что сердце еще стучит.
— Осторожно! — призывал импресарио.
— Потерпи, Иван, — рыдала Настя. — Все будет хорошо! Я с тобой!
Жена губернатора крестилась и наговаривала Жагину всякое.
— Любые столичные врачи, — предлагала. — Нужна кровь — я готова сейчас же! Берите хоть всю! Любые материальные ресурсы!.. Можете перевезти его в губернаторскую резиденцию!.. Спасите его! Умоляю!
— Спасем! — обещал Жагин. — Непременно спасем!
Губернатор в сопровождении охраны также выходил через сцену, но, обернувшись, показал Марине Весниной десять пальцев, что означало время прибытия его светлости к девушке на квартиру. Она кивнула, но почему-то опять вспомнила Николая Афонина, первого своего мужчину, и расчихалась на нервной почве.
Зритель постепенно рассосался, а посреди разгромленного зала в парадной форме, широко расставив ноги, стоял полковник Крутоверхов. У него имелся только один вопрос: что здесь произошло?
Машины «скорой помощи» народу не понадобились. Все отделались легкими травмами и решили обойтись домашними средствами. Для хохмы спрашивали у врачей только спиртику. Участникам сегодняшнего шоу не терпелось поскорее убраться восвояси и заинтриговать соседей до зависти, рассказывая, что происходило на сегодняшнем концерте.
И только человек-ксилофон был осторожно помещен в реанимационный автомобиль. Молодая фельдшерица попыталась воткнуть ему иглу с физраствором прямо в щель карельской березы, но Иван застонал от боли.
—
— Нет, — призналась медичка испуганно.
— У него что, рук нет?! — злилась Настя. — В вену! И кровь готовьте! И тоже в вену!
— В какую больницу везти? — поинтересовался водитель у импресарио в окошко.
— Не в больницу, — поправил Жагин. — На вокзал. К московскому составу.
— Понял, — ответил шофер и газанул для прогрева. — Если еще представление будет, можно билетик?
— Езжайте! Будет, — обещал импресарио и вновь почувствовал становящуюся уже привычной головную боль. Он набрал номер телефона и попросил давешнего врача прибыть на станцию незамедлительно.
Реанимобиль набрал скорость, а вслед ему, роняя на мерзлую землю слезы, махала рукой, словно сиротская девочка, губернаторша Карловна. Другой рукой она держалась за мужнин рукав и шептала:
— Святой Иваан!..
Здесь же стоял и вице-мэр. Провожал артиста, а сам думал о том, что надо объявить отстрел красноголовых дятлов. Не уследили, а их расплодилось, тварей, как волков. Еще представитель местной администрации подумал о том, что ситуацию все же выправил осветитель. Как доложили ему, глухой ветеран. Вице-мэр решил поощрить осветителя и подарить ему японский слуховой аппарат. Потом он потер голову в том месте, где клок волос был выдран.
Наконец все випы разъехались. За руководством и народ разошелся кто куда. Филармоническая площадь опустела, на ней захозяйничал холодный ветер, смешивая человеческие волосы с птичьими перьями и другим мусором, разнося все это по маленькому городу Коврову.
Из-за угла здания филармонии вышел человек в темном пальто. В руках человек держал футляр, похожий на скрипичный, в котором в разобранном виде хранилась винтовка КСВК 12,7 мм с оптическим прицелом.
Ивана привезли к московскому составу и осторожно погрузили в вагон, установив набок в столовой. Похоже, он находился без сознания, и это тревожило Жагина, а Настя то и дело выходила в туалет.
Врачи впрыскивали какие-то снадобья в капельницу и грустно кивали, отмеряя слабые удары пульса.
— Ну что там? — крикнул охране Жагин, выйдя из столовой. — Столяра привезли?
— Так точно, Андрей Васильевич! Уже заводим!
Столяр приближался к вагону медленно, так как был хром. Приблизившись, он продемонстрировал еще и глухую повязку на лице, доказав, что слеп на левый глаз.
— А левый глаз фанеркой заколочен, — пропел в сторону Жагин. — А правый глаз не видит ни фига!
— Антон Антоныч меня зовут, — отрекомендовался доставленный.