Теория праздного класса
Шрифт:
Законы красоты требуют выражения всеобщего. «Новизна», соответствующая запросам демонстративного расточительства, идет вразрез с этими законами, превращая внешний вид объектов нашего вкуса в конгломерат индивидуальных черт; последние в свою очередь подвергаются отбору, подчиняясь канону дорогостоимости.
Процесс отбора художественных форм и их приспособления к целям демонстративного расточительства, замещение красоты эстетической красотой денежной — все это особенно сказалось в развитии архитектуры. Крайне трудно отыскать цивилизованный жилой дом или общественное здание, которые могли бы претендовать на что-то большее, чем представляться относительно безобидными всякому, кто способен отделить элементы красоты от элементов почтенного расточительства. Лучшие из сдаваемых в аренду жилищ и многоквартирных домов, представленные бесконечным разнообразием фасадов, — это сплошное архитектурное бедствие наших городов, бесчисленное разнообразие дорогостоящих неудобств. С точки зрения красоты лучшее, что есть в здании, являют собою стены торцов и задних дворов этих строений, оставленные архитектором нетронутыми.
То, что было сказано о влиянии закона демонстративного расточительства на каноны вкуса, будет оставаться справедливым, лишь с незначительно измененными условиями, в применении к нашим понятиям о полезности товаров в аспектах, отличных от эстетического. Товары производятся и потребляются
Люди исходя, может быть, из того, что недорогостоящий образ жизни указывает на неспособность много тратить и свидетельствует об отсутствии денежного успеха, тем не менее усвоили в результате привычку неодобрительно относиться к дешевым вещам как в сущности неприличным и лишенным достоинств именно потому, что они дешевы. С течением времени каждое последующее поколение получало в наследство от предшествующих этот обычай достойных похвалы расходов и в свой черед совершенствовало и укрепляло традиционный канон денежного престижа в потреблении товаров; в конце концов мы стали настолько убеждены, что любая недорогостоящая вещь лишена каких-либо достоинств, что уже не чувствуем ничего дурного в тривиальной фразе «Дешево, да гнило». Привычка с одобрением принимать дорогое и не одобрять все, что стоит недорого, так основательно укоренилась в нашем сознании, что мы инстинктивно настаиваем на присутствии хотя бы малого элемента расточительной дорогостоимости во всем, что мы потребляем, даже в том случае, когда условия потребления строго конфиденциальны и у нас в мыслях нет выставлять его напоказ. Искренне и не находя в том ничего дурного, мы все чувствуем себя в более приподнятом настроении, съедая свой обед, накрытый на дорогой скатерти, с помощью сработанных вручную столовых принадлежностей из серебра, с расписанного вручную фарфора (зачастую сомнительной художественной ценности). Всякий отход от образа жизни, который мы привыкли считать в этом отношении правильным, ощущается как вопиющее посягательство на наше человеческое достоинство. Так и свечи уже лет десять как стали приятнее любого другого источника света за обедом. Теперь свет свечи спокойнее, менее утомителен для благородных глаз, нежели свет керосиновой, газовой или электрической лампы. Этого нельзя было сказать еще тридцать лет назад или раньше, когда свечи были самым дешевым источником света, доступным для домашнего пользования. Однако свечи ведь и сегодня не дают удовлетворительного света, пригодного для какого-либо освещения, кроме церемониального.
Мудрый политик, еще здравствующий, сделал вывод, подытожив все это в таком афоризме: «Дешевое платье — недостойный человек», и, пожалуй, не найдется никого, жто бы не ощутил всей убедительности этого изречения. Привычка искать в товарах признаки избыточной дороговизны и требовать, чтобы во всех товарах была видна какая-то дополнительная, выгодная для завистнического сравнения утилитарность, приводит к изменению в критериях, по которым выводится общая оценка полезности товаров. В оценке товаров потребителем то, что доставляет почет, и то, что является грубо функциональным, не существует отдельно друг от друга, оба эти компонента составляют неразрывную в своей совокупности полезность товаров. При таком критерии ни один предмет не выдержит испытания на полезность, если будет обладать только достаточными физическими свойствами. Чтобы он являл собой завершенность и был вполне приемлем для потребителя, в нем должен быть виден и доставляющий почет элемент. Это приводит к тому, что производители предметов потребления направляют свои усилия на производство товаров, которые будут должным образом содержать компонент, способный приносить почет. Они будут делать это со все большим рвением и все более целенаправленно, так как они сами находятся в зависимости от того же критерия достоинств в товарах и были бы искренне огорчены при виде товаров, лишенных должной престижной завершенности. Следовательно, все воспроизводимые сегодня в какой угодно сфере товары в большей или меньшей степени включают в себя доставляющий почет компонент. Всякий потребитель, который, подобно Диогену, мог бы утверждать, что в его потреблении полностью отсутствуют доставляющие почет или расточительные элементы, не был бы в состоянии удовлетворить на современном рынке свои элементарные потребности. В самом деле, даже если бы он прибегнул к обеспечению своих потребностей собственными силами, для него было бы трудно, если вообще возможно, отделаться от распространенного в данное время образа мысли в рассматриваемом отношении. Так что он едва бы мог обеспечить удовлетворение потребности в предметах первой необходимости для однодневного потребления без того, чтобы инстинктивно и по недосмотру не включить в его натуральный продукт какого-нибудь такого доставляющего почет квазидекоративного элемента расточительного труда.
Хорошо известно, что покупатели при выборе полезных товаров на розничном рынке больше руководствуются их отделкой и законченностью их внешнего вида, чел какими-либо признаками реальной полезности. В дополнение к тем затратам труда, которые делают товары пригодными для их материального употребления, в чем и состоит их назначение, товары, чтобы продаваться, должны содержать в себе ощутимое количество труда, затраченного на придание им свойств, свидетельствующих о благопристойной дороговизне. Такой обычай превращения очевидной высокой цены товаров в канон их полезности, безусловно, содействует повышению совокупной стоимости предметов потребления. Отождествляя
Нужно добавить, что значительная часть тех свойств потребительских товаров, которые, по общему представлению, служат признаками полезности и о которых здесь говорится как об элементах демонстративного расточительства, прельщают потребителя и на иных основаниях, нежели одна только дорогостоимость. Даже если эти свойства не прибавляют товарам реальной полезности, они обычно свидетельствуют об умении и высоком мастерстве изготовителя; и, безусловно, именно на подобном основании всякий отдельный признак полезности (читай, почетности) сначала входит в моду, а потом закрепляется в качестве одного из обычных достоинств предмета. Демонстрация мастерства приятна просто как таковая, даже там, где ее более отдаленный, через неопределенное время проявляющийся эффект не представляет никакой пользы. В созерцании искусной работы удовлетворяется чувство художественного вкуса. Но нужно также добавить, что такое свидетельство высокого мастерства или искусного и целесообразного использования средств ни в какой далекой перспективе не встретит одобрения у современного-культурного потребителя, пока на то не будет санкции канона демонстративного расточительства.
То, какое место отводится в структуре потребления продуктам машинного производства, удачным образом подкрепляет занятую нами позицию. Вопрос физического различия между товарами, изготовленными машинами, и товарами ручной работы, отвечающими тому же назначению, заключается обыкновенно в том, что первые больше соответствуют выполнению своего первостепенного назначения. Эти продукты более совершенны — в них видно более целесообразное использование средств. От неуважения и осуждения это их не избавляет, ибо при проверке на почетную расточительность они терпят неудачу. Ручной труд — более расточительный способ производства;, следовательно, получаемые этим способом товары надежнее служат цели приобретения денежной репутации; следовательно, следы ручного труда оказываются престижными, и товары, в которых такие следы налицо, становятся сортом выше, чем соответственный продукт машинного производства. Доставляющие почет следы ручной работы — это обычно, если не неизменно, известные несовершенства и неправильности в линиях сделанного вручную предмета, обнаруживающие те моменты, где мастер не достиг цели в осуществлении своего замысла. Почвой для преимущественного положения товаров ручной работы является, следовательно, известная грань несовершенства. Эта грань всегда должна быть достаточно невелика, чтобы не-обнаружить низкую квалификацию мастера, так как тогда она свидетельствовала бы о низкой стоимости, но и не настолько мала, чтобы наводить на мысль об идеальной точности исполнения, достигаемой лишь машиной, ибо она опять же свидетельствовала бы о низкой стоимости.
Должная оценка таких свидетельств престижной грубости обработки сделанных вручную товаров, которым они обязаны своими более высокими достоинствами и прелестью, приобретаемой ими в глазах людей благовоспитанных, связана с умением проводить тонкие различия. Она требует подготовки и сформирования правильного образа мысли в отношении того, что может быть названо внешним видом товаров. Изготовленные машинами товары повседневного потребления нередко вызывают восхищение и пользуются предпочтением у людей заурядных и недостаточно благовоспитанных, не заботящихся должным образом о щепетильных требованиях изысканного потребления, именно за счет чрезмерного совершенства этих товаров. Традиционно считающееся более низким качество товаров машинного производства говорит о том, что совершенствование умения и мастерства, воплощаемое в любых дорогостоящих новшествах обработки товаров, не является само по себе достаточным, чтобы снискать этим товарам одобрение и неизменное расположение потребителя. Новшество должно иметь поддержку со стороны канона демонстративного расточительства. Потребитель не потерпит во внешнем облике товаров какой-либо детали, как бы та ни была приятна сама по себе и как бы ни оправдывала себя в глазах человека, находящего вкус в умелой работе, если она окажется неприемлемой для этой нормы денежной почтенности.
Традиционная низкосортность или отвратительность потребительских товаров из-за их «обыкновенности», т. е., другими словами, незначительной стоимости их производства, многими лицами воспринимается очень серьезно. Отказ от товаров машинного производства часто выражается в форме неприятия заурядности таких товаров. То, что обыкновенно, — доступно (в денежном отношении) многим. Потребление обычных вещей, следовательно, не доставляет почета, так как оно не служит цели благоприятного завистнического сравнения себя с другими потребителями. Отсюда потребление или даже вид таких товаров неотделимы от ненавистного указания на более низкие уровни человеческого существования, и после их созерцания остается глубокое ощущение убожества, являющееся крайне противным и угнетающим для чувствительной личности. У лиц, чьи вкусы заявляют о себе властно и у кого нет дара, привычки или стимула различать, что является почвой для их суждений но вопросам вкуса, приговоры, выносимые склонностью к престижному, срастаются — уже упоминавшимся образом — с вердиктами чувства прекрасного и чувства полезности. Получающаяся в результате составная оценка служит суждением о красоте предмета или его полезности — согласно тому, как пристрастия или интересы оценивающего склоняют его воспринимать объект в одном пли в другом из этих аспектов. Отсюда довольно часто следует, что признаки невысокой стоимости или общедоступности принимаются в качестве определенных признаков негодности в художественном отношении, и на этом основании, чтобы служить руководством в вопросах вкуса, строится кодекс или инвентарь эстетических приличий, с одной стороны, и эстетически неприемлемого — с другой.
Как уже было указано, в современном промышленном обществе дешевые, а потому не соответствующие внешним приличиям предметы повседневного употребления обычно являются продуктами машинного производства; и общей характерной чертой товаров, изготовленных машинами, по сравнению с предметом, сделанным вручную, является их значительно более совершенная обработка и большая точность в детальном исполнении замысла. Следовательно, будучи престижными, явные несовершенства сработанных вручную товаров оказываются признаками большей красоты или полезности этих товаров или того и другого. Отсюда и возникло то возвеличивание несовершенного, с которым в свое время так горячо выступали Джон Раскин и Уильям Моррис. И на том же основании их пропаганда всякой незавершенности и расточения сил была подхвачена и донесена до наших дней. А отсюда и пропаганда возврата к ремесленному труду и домашнему промыслу. Как же много из того, над чем работали и размышляли эти люди и что вполне подходит под характеристику, которую мы даем описываемым явлениям, было бы невозможным в те времена, когда еще не было такого положения, чтобы явно более совершенные товары стоили дешевле.