Теория справедливости
Шрифт:
Нелегко найти правильный курс, когда некоторые люди апеллируют к религиозным принципам, отказываясь выполнять действия, которых, как кажется, требуют принципы политической справедливости. Обладает ли пацифист иммунитетом к несению военной службы в случае справедливой войны, если предположить, что такие войны существуют? Или — дозволено ли государству карать за неподчинение? Существует искушение сказать, что закон должен всегда уважать требования совести, но это не может быть правильным. Как мы уже видели в примере с нетерпимыми людьми, правовой порядок должен регулировать преследование людьми их религиозных интересов таким образом, чтобы реализовать принцип равной свободы; и он, безусловно, может запрещать такие религиозные практики, как человеческие жертвоприношения, если взять крайний случай. Ни религиозности, ни наличия убеждений для защиты этой практики недостаточно. Теория справедливости должна выработать собственную точку зрения на то,
Если к пацифизму следует относиться с уважением, а не просто проявлять к нему терпимость, то это объясняется тем, что он достаточно хорошо согласуется с принципами справедливости, и единственным исключением является его отношение к участию в справедливой войне (если предположить, что в некоторых случаях оборонительные войны оправданы). Политические принципы, признанные сообществом, имеют определенную близость с доктриной, проповедуемой пацифистом. Существует общее неприятие войны и использования силы, а также вера в равный, статус людей как моральных личностей. И учитывая склонность наций, особенно великих держав, вступать в войну без оправданий и использовать государственный аппарат для подавления несогласия, уважение, выказываемое пацифизму, имеет целью предупредить граждан о зле, которое правительство склонно совершать от их имени. Хотя взгляды пацифистов и не полностью обоснованны, предупреждения и протесты, которые они намерены высказать, могут привести к тому результату, что баланс принципов справедливости будет, скорее, благоприятным.
Пацифизм как естественный отход от правильной доктрины компенсирует слабость людей в следовании своим убеждениям на практике.
Необходимо заметить, что в реальных ситуациях не существует, конечно, резкого различия между гражданским неповиновением и отказом по убеждениям. Более того, в одном и том же действии (или последовательности действий) могут присутствовать значительные элементы того и другого. Хотя существуют явные случаи каждой из этих форм, целью их противопоставления является прояснение интерпретации гражданского неповиновения и его роли в демократическом обществе. Учитывая природу такого способа действий как особого случая политического обращения, оно обычно не оправдано до тех пор, пока не предприняты другие шаги в правовых рамках. Это требование часто не выполняется в очевидных случаях законного отказа по убеждениям. В свободном обществе никого нельзя принудить, как принуждали ранних христиан выполнять религиозные акты в нарушение равной свободы; не должен и солдат выполнять внутренне порочные приказания, дожидаясь результата апелляции к более высокому начальству. Эти замечания подводят нас к вопросу об оправдании.
57. ОПРАВДАНИЕ ГРАЖДАНСКОГО НЕПОВИНОВЕНИЯ
Помня об этих многочисленных различениях, я рассмотрю обстоятельства, при которых гражданское неповиновение оправдано. Для простоты я ограничусь обсуждением внутренних институтов и, таким образом, несправедливостей, внутренне присущих данному обществу. Такая узость этого ограничения будет в какой-то степени смягчена сопоставлением с проблемой отказа по убеждениям в соединении с моральным законом по отношению к войне. Я начну с изложения представлений о разумных условиях для совершения акта гражданского неповиновения, а затем соединю эти условия более систематическим образом с местом гражданского неповиновения в государстве, которое близко к демократическому. Конечно, перечисленные условия должны приниматься в качестве предпосылок; без сомнения, будут ситуации, в которых они не соблюдаются, кроме того, в пользу гражданского неповиновения могут быть приведены и другие аргументы.
Первый пункт имеет дело с типами несправедливостей, которые являются уместными целями гражданского неповиновения. Итак, если считать такое неповиновение политическим актом, адресованным чувству справедливости сообщества, то кажется разумным, при прочих равных условиях, ограничивать его случаями содержательной и явной несправедливости, и предпочтительно по отношению к ситуациям, которые блокируют путь к устранению других несправедливостей. По этой причине существует презумпция в пользу ограничения гражданского неповиновения случаями серьезного нарушения первого принципа справедливости, принципа равной свободы, и вопиющего нарушения второй части второго принципа, принципа честного равенства возможностей. Конечно, не всегда легко сказать, удовлетворяются ли эти принципы. Однако если мы считаем, что они гарантируют
В конце концов, они налагают определенные строгие требования, которые должны быть наглядно выражены в институтах. Так, когда некоторые меньшинства лишаются права голоса или права занимать определенные должности, а также владеть собственностью и передвигаться с места на место, или, когда одни религиозные группы подавляются, а другие лишаются различных возможностей, эти несправедливости могут быть очевидными для всех. Они публично включены в признанную практику социального устройства. Установление этих несправедливостей не предполагает тщательного исследования институциональных эффектов.
В отличие от этого, нарушения принципа различия установить труднее. Обычно существует широкий диапазон конфликтующих, но тем не менее рациональных мнений по поводу того, удовлетворяется ли этот принцип.
Причина в том, что он относится, главным образом, к экономическим и социальным институтам и политике.
Выбор между ними зависит от теоретических и спекулятивных убеждений, так же как и от обширной статистической и другой информации, плюс, ко всему этому, от проницательного суждения и просто интуиции.
Ввиду сложности этих вопросов, трудно проверить, какое влияние оказывают личный интерес и предубеждение, и даже если мы сможем осуществить это в нашем собственном случае, совсем иное дело — убедить в нашей искренности других. Если, например, налоговое законодательство не направлено явно против основной равной свободы или на ее ограничение, обычно не следует протестовать посредством гражданского неповиновения. Апелляция к публичной концепции справедливости недостаточно ясна. Разрешение этих проблем лучше всего оставить политическому процессу, при условии, что требуемые равные свободы находятся в безопасности. В этом случае может быть достигнут разумный компромисс. Нарушение принципа равной свободы будет, таким образом, более уместным объектом гражданского неповиновения. Этот принцип определяет общий статус равного гражданства в конституционном режиме и лежит в основе политического порядка. Когда он соблюдается в полной мере, существует презумпция, что другие несправедливости, возможно, распространенные и значительные, не выйдут из под контроля.
Еще одно условие для гражданского неповиновения заключается в следующем. Мы можем предположить, что обычные апелляции к политическому большинству уже были сделаны со всей искренностью, и что они не достигли результата. Правовые средства исправления ситуации оказались безрезультатными. Так, например, существующие политические партии продемонстрировали безразличие к требованиям меньшинства или нежелание их удовлетворить. Попытки добиться отмены законов были проигнорированы, а легальные протесты и демонстрации оказались безуспешными. Так как гражданское неповиновение является последним средством, мы должны быть уверены в том, что оно необходимо. Обратите, однако, внимание на то, что не было сказано, что правовые средства исчерпаны. В любом случае, дальнейшие апелляции могут быть повторены; свобода слова всегда возможна. Но если проведенные акции показали, что большинство не меняет позиции или апатично, разумно предположить, что дальнейшие попытки окажутся бесплодными, и в этом случае выполняется второе условие гражданского неповиновения. Это условие является, однако, предположительным. Некоторые случаи могут быть настолько крайними, что может отсутствовать обязанность использовать сперва лишь легальные средства политической оппозиции. Если, например, законодательное собрание предприняло бы какие-либо возмутительные акты в нарушение равной свободы, запретив, скажем, религию некоторого слабого и беззащитного меньшинства, мы, конечно, не можем ожидать, что эта секта будет противостоять закону посредством нормальных политических процедур. Действительно, даже гражданское неповиновение может оказаться слишком мягким, если большинство уже решилось действовать в произвольно несправедливых и открыто враждебных целях.
Третье и последнее условие, которое я буду обсуждать, может оказаться довольно сложным. Оно вытекает из того факта, что хотя двух предыдущих условий часто достаточно для оправдания гражданского неповиновения, но на деле это не всегда обстоит именно так. В некоторых обстоятельствах естественная обязанность справедливости может потребовать определенного сдерживания. Мы можем убедиться в этом следующим образом. Если некоторое меньшинство имеет основания прибегнуть к гражданскому неповиновению, то любое другое меньшинство в существенно сходных обстоятельствах имеет сходное оправдание. Используя два предыдущих условия в качестве критериев существенно сходных обстоятельств, мы можем сказать, что, при прочих равных условиях, два меньшинства имеют аналогичное оправдание прибегнуть к гражданскому неповиновению, если они страдали в течение равного периода времени от несправедливости одного порядка и если они равным образом искренни, а нормальные политические апелляции также оказались безуспешными.