Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Нигматулин Марат

Во-вторых, следы чёрных месс мы сами находили и на заводе Хруничева, и на Филёвской пойме, и даже в парке. Распятые на крестах кошки и собаки, изуродованные тоупы козлов и свиней, всяческие пентаграммы и дьяволические символы. Иногда попадались даже человеческие кости. Мы с дедушкой видели чей-то череп в кустах на Филёвской пойме. Даже в конце 2010-х годов людям всё ещё попадаются кости замученных сатанистами людей. Их и сейчас находят и на пойме, и в парке.

Мы с дедушкой часто забирались на территорию завода Хруничева. Там мы находили те места, где проводились чёрные мессы. Это

происзодило в заброшенных цехах. После этих сатанинских собраний там оставались огромные кровавые пятна. Днём появляться там было безопасно, но вот ночью…

Дедушка старался увести меня оттуда до наступления сумерек. Иногда на обратном путидомой мы задерживались и с удобного ракурса через бинокль наблюдали за корпусами. Мы видели, как с наступлением темноты в разбитых окнах зажигался свет, излучаемый факелами, а затем слушали, как дьявольский поп отправлял свою службу.

Да, сатанисты в нашем районе тогда буйствовали.

Словом, не исчезли они и сейчас. Просто в наше время они стали осторожнее.

О том, как школьное начальство крышует сатанинские секты, орудующие среди подростков, а также о том, как это самое начальство само принимает участие в сатанинских оргиях, – об этом я расскажу потом. Сейчас речь идёт не об этом.

Поведаю я лучше о том, как я общался с многочисленными призраками, обитающими на местных развалинах.

Оказавшись в парке или на пойме, я частенько сбегал от бабушки и дедушки. Тогда я уходил на развалины и там мечтал. Погружался в собственные грёзы, так сказать. Мечтал я, правда, не о рыцарях и замках, не об индейцах и вигвамах. Нет, вся эта романтическая чушь была мне совершенно чужда. Ненавидел я всегда и рыцарей, и пиратов, и индейцев. Всё это мне было противно.

Нет, я любил с важным видом расхаживать по развалинам заводаХруничева и представлять себя коментантом концлагеря.

Вот такие игры я любил!

Но дело не в моём латентном фашизме. Впрочем, и в нём тоже.

Наше поколение с самого детства воспитывалось в духе «Фашизм – зло! Победа – наша!». Надо сказать, что у детей все эти тошнотворные мероприятия в честь Дня Победы, все эти пафосные речи и Неоргиевские ленты вызывали такое раздражение, что восхищен н фашизмом стало естественной реакцией на всё это. Мне и моим ровесникам нравилась чёрная форма и бравурные марши. Так мы выражали свой детский протест миру взрослых.

Так вот, я любил уходить на руины и мечтать там о том, как я буду расстреливать, пытать и мучить, как буду носить чёрную форму и высокие сапоги. А всё это потому, что моему поколению с самого детства промывали мозги на тему «Наша Победа, наши ветераны». Терпеть эту мерзость не могу.

Я до сих пор помню, как мы пошли в наш местный «Дом туриста» на праздник Дня Победы. Я помню этих старшеклассников, которые рвали гортани, произнося пафосные речи: «Каждая пядь земли пропитана кровью…». Стихи, песни, прочая мишура. Я видел, какое это всё ненастоящее. Видел многочисленных чиновников, педагогов и прочих уродов, которым плевать на праздник: главное – отчитаться начальству. Я тогда уже всё понимал. День Победы – это фальшивый праздник, праздник бюрократов и педагогов, праздник мерзких учителей и врагов народа из «Единой России». Именно поэтому я уже тогда решил заявить свой протест против этой ярмарки тщеславия.

Дети в тот день вырезали самолёт ки из пенопласта. Я тоже вырезал парочку. Но только вместо алых звёзд я нарисовал на их крыльях аккуратные чёрные свастики. Потом я подарил эти самолётики одной чиновнице. При этом я сказал, что мечтаю быть комендантом концлагеря.

Вы бы видели, как скривилась морда этой надменной чиновной суки!

Правда, мне тогда изрядно влетело от матери за такие выкрутасы.

Словом, я уже тогда любил протестовать.

А единственная известная мне тогда альтернатива всему этому подлому балагану Победы – это фашизм. Именно поэтому я уже в детстве проникся любовью к этой идеологии.

Многие мои ровесники были тогда «фашистами». Мы были детьми, а потому видели всю притворность этого гнусного праздника 9 мая. А дети ненавидят всё притворное и ненастоящее. Поэтому мы ненавидели Победу и 9 мая.

Потом у многих это прошло. Многие привыкли, стали притворяться вместе со взрослыми, «полюбили» Победу.

Но я был не таков. Я и поныне ненавижу этот праздник. Ненавижу всем сердцем, ненавижу до дрожи в коленях. И я сделаю всё возможное для того, чтобы однажды этот праздник чиновников навсегда был забыт как страшный сон, чтоб он канул в Лету. Вместе с самими чиновниками.

Вернёмся, однако, к делу.

На парковых руинах в моменты мечтательного одиночества меня посещали гости из потустороннего мира.

Чаще всего это были добрые лесные духи, а также души умерших людей, но подчас приходили также и страшные демоны из преисподней.

Вот, помню, было такое.

Тёплый летний вечер. Седьмой час вечера, наверное. Я прогуливаю ь по руинам вперёд-назад. Тут я в очередной раз дошёл до края руины. Разворачиваюсь для того, чтобы назад пойти. Только развернулся, как вижу: прямо передо мной стоит самый настоящий демон. Он был буквально в двух-трёх метрах от меня. Уродливый до невозможности был демон. Омерзительный. Вот именно такой, как на картинках обычно изображают.

Я, понятное дело, был напуган др невероятного состояния. Естественно, не каждый же день встречаешь демона. Тем более такого жуткого и омерзительного. Он мне ещё и говорить что-то пытался. Жаль, что не помню, что именно.

Потом пришёл дедушка. Тогда демон исчез.

Приводить здесь все мои встречи с лесными духами я не буду. Они однообразные и довольно скучные. Тем более, что я не всё из этого помню. Есть только некоторые запоминающиеся моменты.

Забрели мы однажды в болото. Увязли в трясине по пояс. Ползём в довольно холодной жиже.

Тут слышим дьявольский хохот. Говорю «дьявольский» потому, что лучше и не скажешь. Такой это был жуткий и очень громкий хохот.

Услыхали мы его. Стали по сторонам глядеть. И тут я в кустах увидел, что ползёт там мознатое жуткое чудовище. На снежного человека похоже, как его изображают. Мы тут начали молитвы читать и креститься.

Что тогда началось!

Такой ветер поднялся, что с деревьев ветки падать начали. Небо стало тёмное-тёмное, пости чёрное.

И в этот момент хлынул ливень.