Теперь я стеллинг!
Шрифт:
Внимание! Тяжелое отравление «Отчаянием»! В ближайшее время вас будут терзать мысли о суициде, резкие перепады настроения, несдержанность. Кроме того, ваше тело будет испытывать интоксикацию, сравнимую с настоящим отравлением смертельным ядом…
Вообще, Система разразилась таким диким количеством сообщений, что я мог бы себя даже поздравить… если бы мне не было так хреново… у… Отчаяние, сука, Монокума…
Ваш Покровитель с вами полностью согласен! (отношение покровителя: +1)
Между тем, пока происходило
— Седьмая, иди, сходи за водой… да позови Шестую: возможно, потребуется её помощь, чтобы поставить на ноги Тринадцатую… — снова посмотрев на меня, он расплылся в ласковой, нежной улыбке, затем произнёс: — ты дома, дитя моё, Тринадцатая.
Во… вотс а… у…
Получено задание: «Дом, милый дом».
Класс задания: базовое (1)
Название: Дом, милый дом
Описание: вы пришли в себя в незнакомом для вас месте (хм, где-то это было…), хотя местные утверждают, что это ваш дом и называют вас загадочным именем «Тринадцатая».
Задача: Выяснить, где вы оказались, наладить контакты с аборигенами, узнать правду о своём происхождении.
Награда: очки опыта до повышения уровня, + 2 Познание, малый навык (0/9) на выбор
Штраф/Наказание: Не предусмотрено.
Желаете принять?
Системо, ты ещё спрашиваешь? Да чтобы я, да от халявы… у…
В этот момент (успев, впрочем, принять квест), я снова позорно вырубился.
Дальнейшие дни (сколько их было, я не считал), слились в бесконечный кошмар, ожидание и муку: если просыпался — мне было плохо, если засыпал — начинали сниться кошмары моего или иного прошлого: огонь, пытки, грязь, просто сцены погонь… дрожа, я просыпался, чтобы снова уснуть, и так весь день и всю ночь… Стыдно признаться, но даже ходил я в основном под себя.
Периодически меня кормили и поили; занималась этим та самая «Шестая», впрочем, мне было в основном не до того, чтобы её разглядывать. Могу сказать только то, что её присутствие успокаивало; иногда она просто гладила меня по голове, своей тёплой и мягкой рукой; иногда — читала какие-то мутные тексты, что-то про прапредка, от которых, впрочем становилось легче и проще. Пару раз даже замечал, как она начинала светиться мягким, зелёным светом.
Когда мне становилось особенно плохо, Шестая ложилась ко мне в постель нагишом и обнимала. В такие моменты становилось тепло, уютно и я мягко погружался в спокойный сон, без кошмаров.
Пару раз даже удалось немного поговорить.
— Шестая… Тринадцатая — это я?
Это было… ну, день на второй, на третий (не считал их, повторюсь). Я как раз сидел за столом, лицом к ней и водил глазами как по моей комнате, так и по ней, покуда Шестая, стоя ко мне спиной, меняла постель, которую… которую я безбожно загадил. Хм… мне кажется, или с моей физиологией реально что-то не то? Потому что… ну… как это сказать бы, помягче так… м… у этого тела не было разделения на «малую»
Шестая ненадолго оторвалась от своего занятия, после чего выразительно посмотрела на меня.
Вообще, она — очень красивая, реально вам говорю. Волосы — золотые, длинные, убранные в тугую косу… глаза — оттенка нежного сапфира… фигура — тонкая как… м… стебель молодой берёзы, во! Одевалась неплотно, но эффектно: юбка, длинная, из ткани тёмно-зелёного цвета, слегка грубоватая, но, думаю, удобная, сверху — то ли рубаха, то ли блуза, более нежного зелёного оттенка, поверх неё — тёмно-коричневая накидка, на ногах — простенькие башмаки, на деревянной подошве, грубо обитые кожей. В общем, по меркам средневековья девушка смотрелась простовато… но… что-то… внутреннее, что ли, позволяло невольно любоваться ей… когда… ну, хотя бы чуточку отпускало.
Закусив указательный палец левой руки, шестая серьёзно задумалась.
— Сестра… по твоим глазам я вижу, что ты не помнишь меня. Скажи, это правда, что нас всех забыла?
М, вот эта её фраза отсылает к другому эпизоду, более раннему, когда со мной, чуточку очухавшимся, попытался побеседовать «папаня». Я, признаюсь, тогда здорово трухнул, поэтому наплёл ему что-то на тему амнезии, что, мол, меня много били по башке, пытали, да и вообще, сжечь пытались… короче, потеря памяти, во! Не могу сказать, поверили мне, или нет, но ушёл он от в тот раз о-очень такой задумчивый. Ну, он тогда ещё немного поспрашивал на тему того, что со мной было… я, немного стесняясь, пересказал ту часть, которую сам помнил, но, видимо, этот ответ его не очень удовлетворил. В общем, меня снова оставили хворать, а вскоре пришла Шестая и я уснул…
Так вот, если папане я ещё мог врать (ну, как, врать… так, немного иначе излагать известные мне факты, опуская некоторые подробности), то вот ей… Блин, я с неё каваюсь[1]! Но не могу я обманывать такую добрую/красивую/нежную девушку! Всё моё существо протестует против этого! А отаку внутри — особенно… хотя… был ли я уже тот, который тогда умер, на планете Земля?..
— Я… не знаю, сестрёнка Шестая. Просто… не уверен, что я — это я…
Шестая слушала меня внимательно, немного шевеля своими ушами (вернее, ушками, нежными, женскими ушками). Вообще, она мне очень напоминала эдакую каноничную эльфийку… но острых ушей не наблюдалось! Вот вообще… обычные, пусть и очень аккуратные. И она умела ими забавно шевелить!
— Если ты меня спросишь о прошлом — я скажу, что ничего не помню, — продолжал я говорить, внутренне чувствуя, что ступаю на очень тонкий лёд, от которого будут зависеть мои дальнейшие отношения с ней, — Если спросишь о том, что случилось — я расскажу то, что уже говорил…
— М… — теперь Шестая закусила другой палец и снова повела ушами. Затем, она произнесла следующую фразу… очень осторожным и задумчивым тоном: — Ты не говоришь, как Тринадцатая, хотя ты — она. Отец тоже видит, что с тобой что-то не то, но не может понять, что именно… Кто ты, Тринадцатая?