Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
Шрифт:
Перед Храмом – оплавленная статуя: мужчина с изуродованным лицом призывает к чему-то сидящего безголового мужчину, воздев к небу обрубок руки.
– Минин и Пожарский, – сообщила Марина. – В книжке «История для седьмого класса» написано, что они спасли Россию от интервентов. Интервенты, – это, наверное, враги. Раньше Красная площадь была культовым местом, центром столицы: здесь базировалась власть.
– А что же сейчас?
– Сейчас Красная площадь – это, по сути, окраина Московской резервации, запретная зона, как и весь центр бывшей Москвы. Это место называется Пустошь. Тут мало кто подвизается, – сектанты, мародеры. Стрелки здесь появляются редко, – какой смысл? Одни развалины… Вся жизнь резервации кипит в Кузьминках, в Выхино, в Бирюлево. Власть же резервации располагается где-то в районе ВВЦ.
– Власть?
– Ну да, Лорд-Мэр. Пойдем скорее. От голода в животе бурчит.
Обогнув занесенную снегом башенку, мы очутились на каменной лестнице. У двух плит, положенных одна на другую, Марина остановилась.
– Здесь проход, – кивнула на широкую щель. – Протиснешься?
– Угу.
– Тогда первый.
Я замешкался: вспомнился шприц, с сидящей на кончике иглы луной, боль, пронзившая шею…
– Ты чего?
– Ничего, – я полез в щель.
Здесь было темно и пахло сыростью. Что-то ударило меня по виску, я охнул от неожиданности, и тут же услышал из темноты рядом с собой недовольный голос Марины:
– Чего ты не отошел? Больно?
Это она, спрыгнув, задела меня носком ботинка. Я потер висок:
– Зачем мы сюда?
– Много веков назад здесь находились кельи, седые старцы молились за царя и отечество и вели летопись эпохи.
Впереди блеснул огонек свечи.
– Букашка, – окликнула Марина. – Это мы.
Букашка приблизилась. В тусклом свете сального огарка она показалась мне одним из тех старцев, которых упомянула моя женщина.
– Снегирь вас ждет, – негромко сказала Букашка. Она достала из-за пазухи вторую свечу, зажгла. – Возьми, Марина.
– Спасибо, Бука.
Мы двинулись вперед. Свод был такой низкий, что мне пришлось нагибаться. Букашка не пошла с нами, а, найдя у стены приставную лестницу, вскарабкалась по ней до светлого пятна на потолке и исчезла в нем. Должно, отправилась искать своего дружка – Киркорова.
– Это здесь, – Марина остановилась у деревянной двери, округлой сверху. Постучала.
– Пришли? Проголодались?
Рыжебородый детина, похоже, не был рад нам. Кроме него, в келье находился Вовочка, а еще – многочисленные ящики, мешки, бочки.
– Проголодались, – жизнерадостно ответила Марина. – И нам положен доппаек.
– Доппаек? – Снегирь скорчил на лице болезненную мину. – Да, кажется, Христо говорил…
– Не кажется, а точно говорил, – вставил Вовочка безразличным тоном. – Дай им что положено, Снегирь, не жмись.
– Не жмись, не жмись. Запасы что – бесконечные?
Ворча, Снегирь извлек из ближайшего ящика два черных пакета. Один протянул мне, другой – Марине.
– Здесь по две банки, – сообщил он, сглатывая слюну.
– Эх, Снегирь. – вздохнул Вовочка. – Ты снова запамятовал, что Христо приказал выделить Андрею экипировку. Не дело ему расхаживать по резервации одетым по-дикарски.
– Ничего я не запамятовал, болтун, – обиделся Снегирь. – Вот, – небрежным жестом он протянул мне тяжелый холщовый мешок. – Полный комплект, включая оружие.
У Марины в распоряжении была собственная келья: кровать, печка-буржуйка, на стене – треснувшее зеркало. Мы примостились на кровати.
Нетерпеливым движением я распаковал пакет: две жестяные банки без этикеток, с десяток ржаных сухарей, а так же нечто сухое, красноватое, похожее на корешки дерева.
– Сушеный кальмар, – пояснила Марина.
Я взял в руки одну из банок.
– Ананасы?
Вспомнились Джунгли, наше, кажущееся бесконечным, путешествие.
– Лучше, – Марина протянула мне нож. – Открой и попробуй.
Я вскрыл крышку. Терпко и пряно пахнуло мясом. Подцепив из банки небольшой кусок, отправил в рот. Марине явно доставляло удовольствие созерцать мою физиономию.
– Что это?
– Это тушенка. Как говорит Снегирь, драгоценная тушенка. – Марина засмеялась. – Возможно, одна из последних банок в резервации, а остатки – сладки. Даже стрелки уже перешли на тварку и концентрат.
Марина открыла свою банку и, взяв сухарь, стала есть.
– Ешь с хлебом – так быстрее насыщаешься, – жуя, проговорила она. – Учти, паек – на целую неделю.
Свечка горела ровно, бросая на стены кельи световой круг. Как там сказала Марина? Старцы, ведущие летопись эпохи? Я представил, как сгорбившись, один из них сидит у свечи и кропотливо и бережно заносит в толстую, обшитую кожей книгу события и людей. Но вот дверь кельи отворяется и входит Царь (Кремль так близок к Храму!), он тоже старец, но борода у него не седая, а рыжеватая. Царь что-то тихо говорит летописцу, словно просит о чем-то. Летописец скорбно качает головой. Царь начинает кричать, распаляться и вдруг… обрушивает набалдашник своего посоха на голову старика! Страницы недописанной книги заливает кровь…
Марина доела тушенку и положила пустую банку в пакет.
– Андрей, давай посмотрим, что за экипировку тебе выделил Христо?
По голосу было ясно – ей интересно. Я пожал плечами: «Действуй».
За годы скитаний по Джунглям у меня выработалось убеждение: то, что надето на мне, – оптимально для выживания.
– Ух, ты!
Марина вытащила из мешка короткое кожаное пальто с высоким воротником.
– Наверное, Снегирь нарыл в развалинах музея, – сообщила Марина.
Кроме пальто в мешке оказались ботинки на высокой платформе с толстыми носами, усиленными металлической пластиной.
– Настоящие гриндера! – восхитилась Марина. – Христо явно благоволит к тебе.
Свитер, попорченный молью, промасленные джинсы с сохранившимся значком на поясе «D&G», противогаз, перчатки, и, самое главное, – пистолет, а к нему – патроны.
Скажу честно, содержимое мешка по-хорошему удивило меня. Да к тому же могу ли я, в самом деле, разгуливать по резервации в тряпье игрока?
Я стянул через голову старый свитер, изрезанный заточками и клыками, пропитанный моей кровью и слюной тварей. Увидел: Марина стоит рядом со мной, зеленые глаза слегка поголубели – колдунья!