Теплая снежинка
Шрифт:
Мое бодрое настроение окончательно испортилось. И до чего же стало обидно… Я вдруг обозлилась на каждого присутствующего в этом зале, на золото и серебро, на блестки, картины и ровные башенки канапе! На всех свидетелей моей прошлой боли, на всех свидетелей этой никчемнейшей сцены. И хотя особо никто ничего не слышал, я видела любопытные взгляды, и каждый шепоток, казалось, напрямую касается меня. «Наташа, иногда мне кажется, что жизнь не удалась…», «Наташа, я так больше
Демонстративно выпив шампанское, не обронив ни слова, я широким шагом вышла из зала и решительно направилась к лестнице – подальше, подальше от Эммы Карловны Фогли, подальше от «мы могли бы вместе встретить Новый год…»!
Нервно закусив губу, я все ускорялась и ускорялась… о, если бы местность позволяла, я бы наверняка бросилась вперед, да так, что стук каблуков напомнил бы барабанную дробь, но…
Бумс!!!
Свернув за угол, я со всей силы врезалась в широкую мужскую грудь.
Это был его запах…
Запах четкого расписания, запах вечной борьбы за невидимые территории, запах белого и черного, запах акулы.
Моя клокочущая, многоцветная, многоярусная аура, беззащитная в данный момент, на миг смешалась с его пресной, тяжелой, пористой аурой, и в глазах потемнело. Вцепившись в пиджак Дмитрия Сергеевича Кондрашова, я медленно подняла голову и встретила удивленный, озадаченный взгляд серых глаз.
Н-да… это я… добрый вечер… м-м-м… как поживает Ада Григорьевна?
– Вы? – уточнил он, видимо, тоже надеясь на мираж.
– Я.
Да вот, пришлось развеять сомнительные надежды и неторопливо освободиться от объятий. Мои плечи расправлялись сами собой, мой подбородок вместе с грудью опять устремились вверх. Платье вновь преподносило на блюде достоинства, а улыбка обещала удовольствие и большие проблемы одновременно (кое-кому). Бывший муж мчался прочь в последнем вагоне грохочущего поезда – ту-туууу, ту-туууу!
Я возрождалась из пепла.
Справка
Птица Феникс
Мифология всегда готова порадовать нас чем-нибудь интересным. И в данную минуту я вполне могла сравнить себя с огненно-красной птицей Феникс – прекрасной и сильной птицей Феникс. В нужный момент она беспощадно сжигает себя, а затем непременно возрождается из пепла. И хнычут враги, и хлюпают носом завистники, и аплодируют верные почитатели…
Да, мы с птицей Феникс два сапога пара – два вечных символа обновления. И никого в свою компанию мы брать не собираемся.
– Добрый вечер, Наташа, – раздался за моей спиной знакомый голос, и, обернувшись, я увидела Германа.
Здрасти…
– Девочка моя, ты оставила Игоря одного?.. – капризно сорвалось с лестницы, и я подумала: а не возродиться ли из пепла еще раз? Чтоб уж наверняка…
– Всем привет. – Моя улыбка сверкнула стодолларовой блесной и пошла на дно в поисках жирной рыбы. Теперь я неотрывно смотрела на Кондрашова и наслаждалась каждой секундой его смятения. А этот важный человек пусть на короткое время, но растерялся.
Дмитрий Сергеевич, не находите ли, что я хороша?
Вас по-прежнему беспокоят мои слишком длинные ноги?
А конопушки? Не нравятся?
– Дима, наконец-то я могу познакомить тебя со своей дочерью Наташей, – пропела мамуля, занимая место справа от меня. – Ее невозможно затащить ни на одно светское мероприятие, но сегодня она сделала исключение из правил. Она пришла ради тебя.
И это правда.
– Очень приятно познакомиться, – ответил Дмитрий Сергеевич, и на его лбу образовалась морщина.
Интересно, почему он не признал нашего давнего знакомства?
– Очень приятно познакомиться, – вторила я.
– А это Герман, личный помощник Дмитрия.
Я кивнула еще одному предателю, Герман ответил тем же.
И тут я почувствовала первый приступ смеха. Я-то представляла эту сцену чувственной – с полутонами, шампанским, приглушенным светом, – а она оказалась забавной! Вытянутые лица Кондрашова и Германа, рекламирующая мои успехи в дизайнерском бизнесе мамуля, и я – статуя Свободы на отдельно взятом квадратном метре первого знакомства. Умора, честное слово!
– …и если ты, Дима, задумаешь ремонт, то, конечно же, обращайся к Наташе. У нее отменный вкус, впрочем, у моей дочери и не могло быть другого. Герман, пойдемте со мной. А вам я рекомендую поговорить на втором этаже, там удобнее, и особо никто не помешает.
С моей мамой не слишком-то поспоришь, и Герман почти сразу оставил попытки к сопротивлению, я же по-хозяйски взяла Кондрашова под руку и вопросительно заглянула в его глаза. Дмитрий Сергеевич, идем?
Шоколадно-апельсиновый ликер, по пути прихваченный у официанта, как нельзя лучше дополнял мои чувства. Сладкий, пряный, крепкий, с горчинкой, он замирал на языке, еле заметно опьяняя.
Уютно устроившись в широком кресле, положив ногу на ногу, я сделала еще один глоточек и посмотрела на Кондрашова.
Он сожалел. Наверное, его мозг сейчас просчитывал миллионы вариантов : «если бы не…», «но, возможно…», «не стоило торопиться…», «а если бы…», «а если…»… Просчитывал и выбирал лучший.