Теплица (сборник)
Шрифт:
Лекцию прервал неистовый вопль Хауэса, схватившегося за голову:
– Да он безумен!
– И правда, поначалу мне казалось, что я схожу с ума. Уинлок нисколько не усомнился в этом, стоило мне начать излагать свою теорию, поэтому мы и поссорились. Но теперь я верю, что мозг мой работает на удивление здраво. С другой стороны, вся история человечества - сплошное сумасшествие.
Хауэс в отчаянии хлопнул ладонью по лысому черепу:
– Так. Вы хотите, чтобы я поверил, будто луч лазера выстреливает из уже мертвого тела, входит в дуло моего пистолета, когда я спускаю курок? Нет уж, дудки. Ну скажите мне, безумец, как можно убить кого-нибудь
– Признаться, я тоже этого никак не пойму, - поддержал его Борроу.
– Согласен, это представить трудно, - отвечал Силверстон.
– Но всегда нужно помнить, что природа повинуется и будет повиноваться все тем же законам. Изменилось и исказилось только наше восприятие. И всегда, всегда было так: луч выстреливал из тела в ваш пистолет, затем вы спускали курок, а затем у вас появлялось намерение сделать это.
– О Господи! Да почему никто не остановит его?! И вы, Буш, - вы так спокойно выслушиваете эту галиматью! Но ведь вы все видите своими глазами, что все происходит не так!
– Говорите за себя, Хауэс, - возразил Буш.
– Я как раз начинаю видеть все так, как описывает профессор. Это кажется нам безумием только потому, что сознание наше искажает реальность. Поэтому Ньютон и вывел (точнее выведет) свой закон в перевернутом виде.
Хауэс в сердцах махнул рукой:
– Ладно же. Допустим, все происходит по-вашему. Но почему же, во имя неба, почему мы видим все наоборот?!
Силверстон устало вздохнул:
– Я уже говорил об этом. Мы воспринимаем мир через призму искажающего его сознания - точно так же глазной хрусталик изначально воспринимает все перевернутым вверх ногами.
– Он обернулся к Борроу, который грыз нанизанные на прут кусочки жаркого.
– Ну а вы, мой друг? Вы принимаете все это?
– Мне кажется, легче понять и вообразить эту ситуацию с мертвым телом, чем идею о сжимающейся Вселенной. Давайте представим сценку с пресловутым застреленным в виде комикса. На первой картинке - лежащее тело. На второй оно приподнято; на третьей - почти вертикально, и из него исходит луч. На четвертой луч возвращается в пистолет, на пятой - спускается курок, а на шестой в голову хозяина пистолета приходит мысль об этом. По нашему опыту Странствий мы знаем, что все эти шесть сценок сосуществуют во времени, как и все исторические события. А теперь представим наши картинки на странице. Можно прочесть их с первой по шестую, а можно - с шестой по первую, хотя верное прочтение только одно. Так получилось, что мы всегда просматривали их в обратном направлении. Теперь вы понимаете, капитан? Хауэса передернуло:
– Энн, будьте добры - еще чашечку кофе.
Повисло неловкое молчание. Силверстон и Буш беспомощно переглядывались. У Буша состояние эйфории сменилось теперь тяжелой подавленностью; он едва притронулся к еде и время от времени исподлобья взглядывал на непрошеных гостей-призраков.
– Энн, я просил еще чашку кофе!
– раздраженно бросил Хауэс.
Энн сидела, обхватив колени руками и тупо уставившись в обломок скалы. Ее неподвижное лицо ровным счетом ничего не выражало. Встревожившись, Буш легонько тряхнул ее плечо.
– С тобой все в порядке, Энн? Она медленно обернулась:
– Что, будете под дулом пистолета проповедовать мне свою теорию? Мне кажется, вы все спите или галлюцинируете - это проклятое место околдовало вас. Как вам не понять, что все ваши разглагольствования -
– Нет, нет!
– Силверстон вскочил и взял ее за руки, видя, что она на грани истерики.
– Энн, я не могу позволить вам уйти! Нам всем как воздух необходим сейчас женский здравый смысл. На нас возложена почти апостольская миссия: мы должны вернуться в две тысячи девяносто третий год, когда уясним для себя все, и донести до людей…
– Ну, меня-то вы проповедовать не заставите, Норман! Да и какой из меня проповедник, я человек обыкновенный, в отличие от вас.
– Мы все обыкновенные, и всем обыкновенным людям предстоит посмотреть правде в глаза.
– Но зачем?! Я вполне счастливо прожила с ложью тридцать два года и так буду жить дальше.
– А вы уверены, что счастливо? Разве не ощущали вы подсознательно нависшее над нашим поколением откровение - великое и страшное?! Люди не должны остаться в неведении!
– Предоставьте ее мне, профессор, - вполголоса сказал Буш и обнял Энн за плечи.
– Послушай меня. Ты нам очень сейчас нужна. Совсем скоро тебе станет легче - я знаю, ты сильная и стойкая и все вынесешь.
Энн заставила -себя улыбнуться.
– Так, говоришь, я сильная? Все вы, мужчины, одинаковы. Вам жизнь не жизнь без всего нового, шокирующего, без блеска и мишуры. Эта ваша сценка с зарядом, влетающим в дуло пистолета!..
– Роджер все замечательно объяснил.
– Угу, объяснил!
– Энн язвительно рассмеялась.
– Его голова сама не знает, что мелет язык. Ведь, по-вашему, выходит, что оживает труп - бездыханное окровавленное тело. Значит, так надо понимать: кровь всасывается обратно в вены, а затем этот симпатяга парень встает и разгуливает как ни в чем не бывало!
– Господи Иисусе!
– вырвалось у Буша.
– Замечательно, возьмем того же Христа, - подхватила Энн.
– Вот висит он на кресте, затем в бок его вонзается копье, потом он оживает, легионеры выколачивают гвозди из его ладоней, спускают на землю и отпускают обратно к ученикам. Еще одна картинка!
Силверстон горячо зааплодировал:
– Браво! Она поняла - и самую суть! Я как раз собирался разъяснить новое положение вещей в растительном и животном мире, но…
– Все к черту!
– Она выпрямилась, вызывающе сжав кулаки.
– К черту новое положение вещей! Вы так спокойно разглагольствуете об оживающих мертвецах, не вдумавшись в это как следует, - нет, зачем же думать и спорить, если есть теория! Горстка безумцев.
– Согласен: мы привели не самый подходящий пример. На самом деле все не так ужасно. Давайте перейдем теперь к жизни на Земле, и я обещаю, что, когда вы вникнете во все, это не будет вас так шокировать.
– Разгуливающие мертвецы!
– Энн скрестила руки и смерила его взглядом, будто увидела впервые.
– Ну,
Бог с вами, профессор Норман Силверстон, пугайте меня дальше!
– Итак, все готовы - я продолжаю. И Силверстон продолжил свой рассказ:
– Привыкайте к тому, что солнце встает на западе и садится на востоке. Ему подвластен весь органический мир. Вскоре с началом года увядшие листья желтеют,, возвращаются косяками на ветви и одевают в злато-багряный убор деревья. Затем золото сменяется зеленью, и на восьмой месяц деревья посредством почек вбирают в себя листья.