Тепло твоих рук
Шрифт:
– Что ж, уже шесть часов, а Маккордов все еще нет. Думаю, мы можем начать без них. – Она продемонстрировала всем конверт, внутри которого лежал листок бумаги. – На этом листке напечатано следующее: «Послушай, Ева. Сегодня же откажись от участия в конкурсе, иначе я тебя убью. Твоя сестра не представляет угрозы, но тебе нужно уйти».
– И что все это значит? – недовольно спросила Эмили Абернети. – Почему это я не представляю угрозы?
Зак встал:
– А какое отношение все это имеет к Кайле?
– Все знают, что она с утра до ночи душится этими ужасными ванильными духами, – сказала Ева. – А это письмо как раз воняет ванилью.
– Это верно, – подтвердила Колин, обнюхав письмо. – Оно и вправду пахнет ванильными духами.
– А я знаю, что у Кайлы есть бутылочка ванильных духов, – сказала Марни. – Я подарила ей бутылочку на Рождество.
– И она все время ими душится, – добавила Брианна, зажимая нос двумя пальцами.
Кайла вскочила со своего места:
– Значит, раз письмо пахнет моими духами, я его послала? Но я его не посылала.
– Ты и плакаты про Брианну не вешала на стены, хотя доказательства твоей вины были найдены у тебя в рюкзаке? – холодно сказала Марни.
Кайла посмотрела на Зака, потом на Оливию и разрыдалась.
– Я не писала этого письма! Не писала! – закричала она, а затем закрыла лицо руками. – Вы должны мне верить.
– Все знают, что ты считаешь Эмили никчемной, – добавила Брианна. – Так что эта часть письма также указывает на тебя.
– Или все это указывает на кого-то, кто хочет подставить Кайлу, – сказала Оливия, поднимаясь с места. Она сжала руку Кайлы.
– Замечательно, – сказала Марни. – Кто-то пытается вывести с дистанции фаворитов и подставить при этом Кайлу.
– По правде сказать, для меня все это представляется логичным, – сказал Зак. – Ведь Кайле тогда тоже придется выбыть, не правда ли?
Все посмотрели на Зака.
– Или ей хотелось бы, чтобы все так думали, – возразила Марни. – Но я не думаю, что Кайла настолько умна. Она пытается напугать лучших конкурсанток, чтобы они прекратили состязание и оставили ее одну.
– Я ничего не делала! – кричала Кайла. – Я клянусь, я не посылала этого письма.
– Тогда почему же оно пахнет твоими вонючими духами? – спросила Ева.
– Уверена, Кайла не единственный человек на земле, кто пользуется ванильными духами, – сказала Сесили. – У меня тоже есть такие духи. И я знаю еще по крайней мере трех девочек в школе, у кого они есть. Это ничего не доказывает.
Кайла перестала шмыгать носом и выпрямилась.
– Внимание, все, – сказала Колин. – Это письмо и плакаты, унижающие достоинство другой кандидатки, возмутительны и недопустимы. Если это было сделано одной из конкурсанток и мы сможем это доказать без малейшей тени сомнения, вас передадут полиции. Это очень серьезно. Примите к сведению, что отныне за вами будут очень внимательно следить. Собрание закрыто.
Дверь в зал распахнулась, и вошли Дини Маккорд и ее мама.
– Простите за опоздание, – сказала Дини таким тихим голосом, что Оливия ее едва расслышала. – Мама никак не могла освободиться на работе раньше.
Оливия заметила, что Жаклин Маккорд пялится на Зака. Зак читал какие-то материалы к конкурсу и не замечал, что Жаклин вот-вот просверлит взглядом дыру в его затылке.
Колин вздохнула.
– Я расскажу вам, что вы пропустили. Со всеми же остальными мы встретимся на репетиции в пятницу в шесть часов.
Сесили и Рори ждали, пока Оливия, Зак и Кайла выйдут из зала.
– Не давайте им испортить вам жизнь, – сказала Сесили. – Послушай, я сама терпеть не могу сплетни, но, судя по тому, что сказала Колин, это вполне могла быть Брианна или даже Ева.
– Спасибо, что поддержала меня, – поблагодарила девочку Кайла.
После нескольких минут светской болтовни Зак сказал:
– Думаю, нам пора возвращаться к курице.
По дороге к машине Кайла заметила:
– Клянусь Богом, я не писала этого письма, папа.
– Я верю тебе, Кайла, – ответил он. – Слушай, не знаю, что происходит, но все становится слишком серьезным. Плакаты были ужасные, но угрозы смерти… – он покачал головой, – не уверен, что тебе следует продолжать участвовать в конкурсе, Кайла. Все это становится слишком опасным.
– Нет! – закричала она. – Это нечестно!
– Кайла, мы поговорим об этом дома.
– Скажи ему, что это нечестно, мама!
Оливия ахнула. Зак уставился на Кайлу. Даже сама Кайла удивилась.
– Я что, только что назвала тебя мамой? – спросила Кайла, и глаза ее наполнились слезами.
Оливия взяла девочку за руку:
– Да. И я очень этому рада.
Лицо Зака было непроницаемым.
Семейный совет, который созвал Зак, продвигался не слишком хорошо.
– Кайла, это первый год, когда ты можешь участвовать в конкурсе, – сказал Зак, стоя у кухонной стойки и наполняя тортильи куриным мясом и сыром. – И все эти события…
– Но ведь это несправедливо, что я должна покинуть конкурс только потому, что кто-то пытается все испортить, – возмутилась девочка. – Они именно этого и добиваются – чтобы мы все ушли!
Зак посмотрел на Оливию:
– Как ты считаешь?
– Я думаю, что она права, – сказала Оливия, помешивая рис по-мексикански. – Но мне кажется, что нам следует быть осмотрительными. – Она повернулась к Кайле: – Это означает, что надо быть крайне осторожными. В школе даже в туалет одна не заходи. И не спускайся в одиночестве по лестнице. С тобой рядом все время должен быть кто-то еще. После школы с тобой все время будем мы или кто-то, кому мы доверяем.
– Так я могу и дальше участвовать в конкурсе? – спросила Кайла, переводя взгляд с Зака на Оливию.