Тепло твоих рук
Шрифт:
Девочка снова закатила глаза, сделала несколько преувеличенно глубоких вздохов, затем упала на диван и начала заплетать и расплетать свои светлые волосы. Точь-в-точь как мать.
Вдруг ни с того ни с сего Заку вспомнилась Оливия. Лучше не думать, не вспоминать о ней. Оливия бы справилась со всем этим с легкостью. Если, конечно, забыть о том, что с самого рождения дочери не изъявляла желания заботиться о ней.
Зак тряхнул головой, чтобы избавиться от образа Оливии Седжуик. Сделать это было непросто. Временами, большей частью по ночам, когда он оставался один, он никак не мог перестать думать о ней. Он был рад, что Кайла больше похожа на него, а от матери ей достались лишь светлые волосы.
– Итак, раз уж я под домашним арестом, то могу не ужинать с этой твоей… как ее… и ее соплячкой, правильно? – поинтересовалась Кайла, не глядя на Зака.
– Кайла, грубости по отношению ко мне, Марни и ее дочери тебе не помогут. Понятно?
– Мне обязательно ужинать с вами? – спросила она, поворачиваясь к нему. Выражение ее лица, как всегда, выдало ее. Она не сердилась и не раздражалась, девочка была просто расстроена. Смущена. Ей же тринадцать лет.
– Кайла, я хочу, чтобы ты дала Марни шанс. Она хороший человек. И она мне нравится.
– Ты ее любишь?
– Мы встречаемся только месяц, мне нужно время, чтобы узнать ее поближе, – ответил Зак.
Дочь улыбнулась:
– Значит, нет. В школе если начинаешь встречаться с кем-то во время обеда, то к тому моменту, когда звенит звонок, ты уже знаешь, влюблен ты или нет.
Он покачал головой, но не смог сдержать улыбку.
– Я приготовлю лазанью. Твою любимую.
– Я не буду ее есть. И вообще не хочу проводить вечер в компании твоей Марни и ее соплячки, – резко ответила Кайла.
«Соплячкой» была тринадцатилетняя дочь Марни, Брианна, у которой и вправду временами текло из носа.
– Во-первых, ее зовут Брианна. А во-вторых, раз уж ты завела об этом речь, скажу, что поужинать с нами тебе все-таки придется.
Кайла дернула плечами и убежала к себе в комнату. Если бы у него только было это чертово руководство!
Зак только-только вытащил противень с лазаньей из духовки, когда в дверь позвонили.
– Кайла, открой дверь, пожалуйста! – крикнул он. Никакого ответа.
– Кайла. Никакого ответа.
Он осмотрел лазанью. Идеальная. В отличие от поведения его дочери.
– Кайла, немедленно выйди из комнаты. Дверь открылась, и девочка выглянула в коридор.
– Я просил тебя открыть дверь, – заметил Зак строго.
– Я не слышала, – пожала плечами девочка.
Зак поставил противень на плиту и снял прихватки-рукавицы.
– А теперь слышишь? Так иди открой, пока наши гости не замерзли на крыльце.
– Пусть бы они лучше замерзли, – прошептала Кайла и вышла в прихожую.
Зак вздохнул:
– Знаешь, что еще в этой ситуации не смешно? Твоя футболка. Немедленно переоденься.
– А как же твоя речь в прошлом месяце о том, что ты будешь принимать меня такой, какая я есть? – возразила Кайла, скрещивая руки на груди.
На футболке большими буквами было написано: «Я вас ненавижу».
– Иди. Переоденься. Сейчас же, – сказал Зак.
– Замечательно. Значит, мне придется притворяться. «Почему бы тебе не притвориться милой, ласковой дочкой хотя бы на пять минут?» – подумал он, направляясь к двери.
– Я сам открою.
Он открыл дверь. На крыльце стояли Марни и Брианна, у каждой в руках было по пластиковому контейнеру.
– Наконец-то, – сказала Брианна. Зак улыбнулся:
– Простите. Мы как раз возились с горячими противнями, когда вы позвонили.
Гости вошли в маленькую прихожую и принялись снимать куртки и ботинки. На Марни был пушистый красный свитер и сексуальные джинсы. Каждый раз, когда она поднимала руки, показывался ее пупок. Зак всякий раз заново удивлялся тому, насколько Марни сексуальна. Однажды она спросила его, думает ли он о ней, когда ее нет рядом, и он сказал: «Конечно, как же может быть иначе». Но на самом деле он о ней и не вспоминал. Так что когда они встречались, тот факт, что Марни так сексуальна, неизменно его удивлял. Ей было столько же лет, сколько и ему, – тридцать, и она потрясающе выглядела: шелковистые темно-каштановые волосы, темно-карие глаза и светлая, почти бледная кожа. Поскольку они оба были родителями-одиночками (Марни в разводе, Зак так никогда и не женился), у них было много общего. По крайней мере на первый взгляд.
Брианна была точной копией Марни. Десять мальчиков уже пригласили ее на зимний бал. Если кто-то и приглашал Кайлу, Заку она об этом не говорила.
– Шоколадный торт, – сказала Марни, передавая ему контейнер и целуя в щеку.
Мм-м-м… Она всегда пахла так же сладко, как и выглядела. Зак поймал себя на том, что пялится на ее грудь, которая у Марни была огромной, и быстро отвернулся.
Марни чувственно улыбнулась ему:
– Брианна приготовила свой знаменитый чесночный хлеб.
– Чем же он знаменит? – поинтересовалась Кайла, входя в прихожую уже в нормальной футболке. – Тем, что от него может провонять весь дом?
– Кайла! – рявкнул Зак. Брианна закатила глаза:
– Ты еще такая маленькая.
– Послушайте, девочки, – сказала Марни. – Давайте установим кое-какие правила. Не обзываться. Не оскорблять друг друга. Только приятный ужин, приятный разговор и хорошо проведенное время.
Теперь глаза закатили обе девочки. Зак отклонил предложение Марни и Брианны помочь накрыть на стол и заставил работать Кайлу.
– Будь умницей, – прошептал он, выкладывая испеченный Брианной хлеб.
– Мне терять нечего, могу себя и плохо вести, – с вызовом ответила девочка.
– Будь умницей ради меня, – сказал Зак. – Я тебя прошу. Для меня это очень важно.
– Хорошо. Я не буду спрашивать Брианну, пробовала ли она свести свой прыщ на подбородке.
– Кайла, предупреждаю тебя, – повторил Зак. Девочка лишь тряхнула волосами.
– Ням-ням. Что-то вкусно пахнет, – сказала Марни, подходя с дочкой к накрытому столу. – Кайла, ты помогала готовить?