Теракт
Шрифт:
Маша повернулась и побежала. И снова сознание, щадя свою хозяйку, включалось пунктиром: вот шершавая бетонная стена, вот какие-то гаражи, вот разбитые машины, вот кусты, за которыми валяются остатки бомжатских пиров. Провал. Вот снова стена и снова гаражи. Снова провал. Окончательно она очнулась, когда сирена стала тише, а крики исчезли совсем: это был сигнал безопасности для мозга. Перед глазами лежала узкая улочка с изрытым ямами асфальтом. Как Маша потом поняла, это было пограничье между железнодорожной промзоной и обычной городской застройкой. Людей не было, но виднелся маленький магазинчик с гостеприимно открытой дверью, а поодаль был припаркован старый жигуленок. Уфф, хаос закончился. Маша остановилась и перевела дух. Рассыпанная мозаика картинок – выползание из вагона, искривленный
Оставайся на месте, снова приказал червь. Она послушно прислонилась к бетонному забору, из-за которого только что выскочила. – Подумай еще раз: взорвался именно тот конец вагона, где ты оставила сумку. Понимаешь теперь?
Так это же хорошо. Хорошо, что я успела отойти подальше, лепетала про себя Маша.
Нет, ты все-таки не понимаешь. Взорвалась именно твоя сумка!
Маша ошеломленно застыла, как будто ее ударили кувалдой по голове. Моя сумка?! Но как она могла?.. Там же была еда… Мясо, фрукты, вино… Это же васино. Она не могла взорваться!
Откуда ты знаешь, что в бутылках было именно вино? – холодно и злобно чеканил неведомый голос. – Откуда ты знаешь, что Вася не залил туда что-то, что взрывается? И откуда ты вообще знаешь этого Васю? Ты же с ним почти не знакома!
Мир перед глазами пошел трещинами. Маше пришлось сделать усилие, чтобы не упасть на колени. …В бутылках – взрывчатка? Их подложил Вася? Вася – преступник? Террорист? Она стала медленно сползать по стене вниз. Но что-то – червь, или голос, или она сама – грубо встряхнуло ее. Пока ты будешь соображать, пройдет много времени, услышала она. Произошел теракт, и с минуты на минуту тут будет полно народу – скорые, полиция и прочие люди в форме. Тебе нельзя здесь оставаться, потому что сумку с взрывчаткой внесла в вагон ты!
Но откуда они узнают? – робко возразила Маша.
Камеры, идиотка! Всюду камеры! Даже на платформе в Кушелевке, где ты садилась. И где этот Вася подсунул тебе сумку. Он уговорил тебя садиться в Кушелевке именно потому, что там нет металлоискателей. Ему нужно было как-то пронести в вагон взрывчатку, а самому свалить! И ты уже кругом засвечена, понимаешь? Еще минута промедления – и тебя возьмут. И посадят на всю жизнь, потому что это теракт. И там, в вагоне – куча трупов! Мне еще нужно тебе объяснять, или ты все-таки сдвинешься с места?!
Не нужно было объяснять. Маша уже бежала вперед со всех ног. А голос в голове не умолкал.
Помедленнее, дура. Тебе нельзя привлекать внимание. Куда пошла?! Там слишком чисто, могут быть уличные камеры. Тебя по ним живо отследят. Шагай сюда, направо в проулок. Видишь прореху в стене? Полезай!
Тишину прорезали свежие звуки сигнализации – то ли «Скорой», то ли полиции. Маша сжалась. Точно, едут. Уже за мной? Да нет же, они едут на теракт. ТЕРАКТ. Слово из новостей, которое теперь стало частью ее жизни. Нет, нет, она этого не хочет! Нет, не надо!
Не хочешь, хе-хе? Тогда беги прочь. То есть иди, как можно спокойнее. Но дальше и дальше.
Маша и уходила, дальше и дальше. Теперь она бессознательно выбирала заброшенные проезды и закоулки между гаражей, где точно не могло быть камер. Пересекая улицу с домами и машинами, опускала голову и надвигала пониже капюшон ветровки. Где я? Кажется, где-то между Пескаревкой и Ручьями. Вряд ли мы успели доехать до Мурино, когда случилось это. А куда я иду? Куда мне вообще теперь идти? Она остановилась, чтобы подумать, но тут же сама, как плетью, погнала себя прочь. Нет, нет, об этом потом. Сначала убежать. Сейчас мы будем думать только о том, чтобы тебя не поймали. Итак, они наверняка уже знают, что это ты. В таких случаях они действуют необычайно резво. Это если деньги с карты снимут или хулиганы нападут, их не дождешься. А вот если теракт… Да прекрати ты, сейчас речь не об этом! Значит, они уже отследили тебя на платформе, входящую в поезд. Скорее всего, прямо в эту минуту они уже едут к тебе домой, чтобы тебя брать. Помнишь, как быстро брали участников последних терактов? В тот же день…
Под ними Маша разумела таинственных и всеведущих сотрудников спецслужб. Она не могла представить их людьми с лицами, руками и ногами; сейчас это была какая-то аморфная масса синего цвета. Подобно ядовитому туману, она растекалась по улицам и проникала во все. От нее было не сбежать. Но Маша, хоть и не веря в чудо, все-таки убегала.
Но откуда они могут узнать, где я живу? Во-первых, я живу не по прописке, снимаю. Во-вторых, как они вообще узнают, что на камере – именно я, Маша Панасевич? Она вздрогнула, произнеся в уме свою фамилию. Ей показалось, что даже так ее могут услышать.
Во-первых, дорогая, приехать по адресу прописки в Луках – это дело пятнадцати минут, – насмешливо отвечала она себе. – Мама сама им скажет, что ты уехала учиться в Питер… Да и незачем беспокоить маму – они наверняка уже пробили тебя по всем своим базам и знают, где ты учишься. В течение часа они с пристрастием побеседуют со всеми твоими однокурсниками, среди которых двое… нет, четверо-пятеро точно знают твой адрес. А насчет узнать, кто на камере – ты что, не слышала, что у спецслужб есть программа распознавания лиц? Они уже наверняка узнали о тебе все…
Мысли снова начали путаться. Не успев додумать одну, Маша хваталась за следующую и упускала предыдущую. Мама… Что они с ней сделают? Они будут ее пытать? – Да нет же, дура, успокойся. Они, скорее всего, даже не сообщат ей ничего, чтобы не паниковала. В надежде, что ты попытаешься сбежать и поедешь к ней. И там они тебя возьмут. А может, еще в поезде. Или на вокзале. Поэтому тебя нельзя на вокзал, поняла? И вообще ни в какой транспорт тебе нельзя. Хотя бы потому, что там точно есть камеры. По камерам они на раз-два вычислят твой маршрут.
Тогда, в первые минуты и даже часы, Маше не пришло в голову подумать о том, кто виноват в случившемся. Поняла лишь, что сумку с взрывчаткой ей дал Вася. И сразу отодвинула эту мысль в сторону. Мозг работал предельно экономно, решая только вопросы безопасности. Спустя полчаса она уже двигалась так, словно всю жизнь только и делала, что тренировалась уходить от слежки: косым взглядом быстро сканировала пространство на предмет камер и, если что-то внушало опасение, круто меняла направление. Не раздумывая, запутывала следы, делая повороты то вправо, то влево, а то и вовсе поворачивая назад. При этом генеральный вектор – подальше от того места – не менялся. По мере того, как одни задачи усваивались до автоматизма, на освободившееся место всплывали новые. Примерно через полчаса после начала бегства она поняла, что им не надо будет распознавать лицо – ее могут отследить по одежде.