Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Коттлер Джеффри А.

“Послушай меня, сынок. Я никогда не пробовал гипноз и не собираюсь этого делать. Можешь даже не пытаться”, — сквозь зубы процедил клиент. Подобный ответ несколько озадачил Лэнктона. Насколько ему было известно, психиатр направил этого мужчину к нему именно ради гипноза, и Стиву не слишком-то верилось, что самого клиента об этом не предупредили.

Взяв себя в руки, Стивен Лэнктон решил попробовать менее прямолинейный подход и подобраться к клиенту окольными путями. “Позвольте я расскажу вам парочку историй о людях, которые научились успешно применять самогипноз для облегчения болей”, — начал Стив. Он надеялся, что истории успеха помогут ему вдохновить мужчину на работу. Лэнктон подробно описал несколько

реальных ситуаций, когда благодаря его методике клиентам удалось победить хронические боли, а эффект лечения сохранялся еще долгое время после завершения курса сеансов.

“Ну как? Что вы об этом думаете?” — с надеждой в голосе спросил Стив.

“Послушай меня, сынок. Я думаю, что в реальной жизни так не бывает”, — клиент был непоколебим.

Застигнутый врасплох подобным ответом, Стивен Лэнктон не сдержался и поинтересовался у мужчины, стоит ли ему воспринимать его последние слова как обвинение во лжи.

“Воспринимай как хочешь”, — сурово отрезал тот.

“Что ж, в таком случае не смею вас больше задерживать. Если когда-нибудь вы измените свое мнение и решите, что готовы попробовать мою методику, обращайтесь. Я буду рад вам помочь”, — резко выпалил Стив, поднимаясь, чтобы проводить супругов к двери. Уже на выходе из приемной мужчина вдруг развернулся к нему и протянул ему руку для рукопожатия.

“Знаете, что, — резко сказал Лэнктон, — я с превеликим удовольствием пожму вам руку в следующий раз, когда вы ко мне придете”.

“Это была самая настоящая катастрофа! — сказал Стив с наигранно добродушным смехом, словно пытаясь прикрыть показной веселостью неловкость, которую он по-прежнему испытывал, вспоминая об этой ситуации.

Мужчина медленно похромал к выходу, а Стивен Лэнктон еще долго стоял в дверях, уставившись на собственную руку и не понимая, что же вызвало у него столь негативную реакцию. Ему казалось, что он слышит у себя в голове тихий голос Милтона Эриксона, который с удивлением шепчет ему: “Что же ты наделал, Стив? Разве ты еще не понял, как можно было найти общий язык с этим парнем? Нужно было предложить ему поговорить наедине, без супруги. Ты мог бы рассказать о том, как тебе не раз доводилось наблюдать семейные пары, где после травмы мужа жена становилась настолько невыносимой, что супругу не оставалось ничего другого, кроме как отыгрываться в ответ. Некоторые не самые мудрые люди считают, что отвечать можно только хамством и глупостью, однако это не так. Победить таких людей можно исключительно добротой. Вот удел настоящих джентльменов”.

В итоге Стивен Лэнктон пришел к простому выводу: чтобы установить контакт с этим мужчиной, нужно было разговаривать с ним на его языке, а не заставлять его играть по своим правилам. Подводя итоги этой истории, Стив подчеркнул, что считает ее хрестоматийным примером терапевтической катастрофы, когда ему оказалось лень прикладывать усилия и выстраивать работу с клиентом, ориентируясь на предпочтения последнего. На этих словах Лэнктон пожал плечами, признавая, что причина его неудачи до боли проста: ворчливый клиент настолько вывел Стива из себя, что он не смог или не захотел проявить необходимую гибкость.

КАТАСТРОФА ИНОГО РОДА

От первого типа терапевтических катастроф по личной классификации Лэнктона мы плавно перешли ко второму, и Стив решился поделиться с нами еще одной историей. Он намеревался поднять ставки: если в предыдущем примере с ворчливым мужчиной все вышло относительно безобидно и дело закончилось банальной тратой времени, то в данном случае исход ситуации оказался довольно плачевным. Стив искренне благодарен судьбе (и собственной квалификации) за то, что в его карьере исключительно редко бывали

истории, когда его профессиональные просчеты причиняли реальный вред клиенту, тем не менее данный случай до сих пор не дает ему покоя. Было ясно, что ему по-прежнему больно говорить об этом, особенно сейчас, когда он чувствовал себя как-никогда уязвимым.

“Как-то раз я работал с юной девушкой, которая жаловалась на неуверенность в себе и социофобию. У нее был целый ряд проблем, которые она предпочитала держать при себе. Во время одной из встреч клиентка несколько лихорадочно призналась, что в далеком прошлом она якобы (впоследствии именно это проклятое слово и стало главным виновником моей непоправимой ошибки) подверглась сексуальному насилию со стороны членов сатанисткой секты. Раньше она сама этого не осознавала, однако предыдущий терапевт помог ей вытащить на свет божий эти травматические воспоминания и пришел к выводу, что именно в этом и заключалась главная причина ее тогдашнего состояния”.

Стивен Лэнктон сделал паузу, чтобы объяснить логику своих умозаключений. По его убеждению, психотерапевты в те времена слишком фривольно разбрасывались такими диагнозами, как синдром множественных личностей и диссоциативное расстройство личности. К тому же Стив всегда с долей скепсиса относился к многочисленным репортажам в СМИ о якобы расплодившихся в стране сатанистских культах. Когда он слушал ту историю, у него закрались смутные сомнения в ее достоверности. Что-то в словах девушки не складывалось и заставляло заподозрить клиентку если не в откровенной лжи, то, как минимум, в существенном перекручивании фактов.

“Клиентка категорически не желала вдаваться в подробности и наотрез отказывалась объяснить, что именно с ней произошло. В ответ на мои попытки выяснить хоть какие-то обстоятельства, она упорно твердила, что «эту историю она уже проработала с предыдущим терапевтом», что заставило меня усомниться в качестве пройденного лечения и в профессионализме специалиста. Ей я этого не озвучивал. Я прекрасно понимал, что, если она заметит во мне малейшую тень подозрения, это подорвет ее доверие и разрушит все надежды на хороший терапевтических контакт. В лучшем случае она сочтет меня невежественным атеистом, а в худшем — запишет в категорию замаскированных сектантов. Примечательно, что сама девушка совершенно не проявляла параноидальных черт личности. Я все больше склонялся к тому, что клиентка банально поддалась внушению предыдущего психотерапевта”.

Несмотря на все подозрения и сомнения, внутренний голос Стива умолял его не ввязываться и оставить тему сатанистов в покое. “Да что тебе неймется? Неужели нельзя просто заняться ее текущими проблемами и не ворошить прошлое? Если она не хочет разбираться в этой мутной истории и не стремится знать правду, это ее право. Она обратилась к тебе, чтобы ты помог ей избавиться от социофобии. Вот с социофобией и работай. Это в твоей компетенции. К тому же в остальном девушка мыслит достаточно трезво, и у нее вполне хватает внутреннего ресурса, чтобы справиться с этой задачей”.

Стивен Лэнктон решил прислушаться к собственной интуиции. Поскольку сомнительное прошлое клиентки действительно не имело отношения к ее нынешним жалобам, он решил тактично обойти данный вопрос и сосредоточить усилия на социальном избегании. Сказано — сделано! Не прошло и двух месяцев, как усилия д-ра Лэнктона принесли свои плоды, и девушка добилась заметного прогресса.

“Нам с ней удалось выстроить очень прочные отношения: постепенно она начала доверять мне, а я со временем стал доверять ей. Мне тоже это дорогого стоило, поскольку люди, которые упорно держатся за некую сомнительную идею и категорически отказываются разбираться в реальных обстоятельствах дела, всегда вызывают у меня подозрение”.