Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере
Шрифт:
На прощание Джон поблагодарил нас за то, что мы взялись за такой нестандартный проект. “Если бы опытные терапевты чаще признавали свои терапевтические катастрофы, от этого выиграла бы вся наша отрасль. Немного честности и открытости однозначно пошло бы на пользу и новичкам в нашей профессии, и в первую очередь нам самим”, — подытожил Джон Норкросс.
Глава 18
Переход на личности
Лен Сперри
За плечами у Лена Сперри два высших образования: медицинское и психологическое. Эта разноплановая подготовка нашла свое отражение в его научных изысканиях и в клинической практике. В своих знаменитых книгах, многие из которых написаны в соавторстве с Джоном Карлсоном, Лен рассматривает духовные аспекты психотерапии: Ministry and Community (Священнослужители и сообщество), Spirituality in Clinical Practice (Духовность
Лен Сперри преподает на факультете психологии и управления службами здравоохранения в Университете Барри, Майами-Шорс, шт. Флорида.
ПРЕВРАТНЫЕ СУЖДЕНИЯ
Беседу с Леном Сперри мы начали с вопроса о том, что в его понимании представляет собой терапевтическая катастрофа. В свое время Лен уделил немало времени раздумьям на эту тему и постарался подойти к предмету обсуждения сразу с нескольких точек зрения. Во-первых, по мнению Сперри, это нежелательный исход, когда по итогам терапевтического процесса клиент оказался поставлен в неприятное положение. Во-вторых, согласно видению Лена, терапевтическими катастрофами в некотором смысле можно считать и те ситуации, когда неприятный осадок после общения с клиентом остался у терапевта. Если первое определение было вполне очевидным, то второй ответ показался нам несколько неожиданным, сами мы никогда не задумывались о подобной возможности. Впрочем, в словах Сперри была определенная логика. Если психотерапия — некое партнерство между клиентом и специалистом, то и результат ее стоит оценивать с точки зрения обоих участников процесса.
После такого небольшого вступления Лен Сперри достаточно быстро проникся темой нашего интервью и принял более объективную точку зрения. “Я бы определенно отнес к разряду катастроф ситуации, когда специалист необоснованно прибегает к тому или иному терапевтическому вмешательству, в результате чего клиенту был причинен некий вред”. Далее наш собеседник решил поднять несколько провокационный вопрос: “Я бы сказал, что применение большинства известных регрессивных методик в работе с людьми со слабым эго практически неизбежно ведет к терапевтической катастрофе”. Лен Сперри бросил на нас лукавый взгляд, словно ожидая, что мы вступим с ним в полемику, но, поняв, что желаемой реакции не последовало, несколько разочарованно продолжил: “Итак, на уровне общих понятий я считаю, что любая терапия, которая тем или иным образом вредит одному либо обоим участникам процесса, является заведомо неэффективной и может быть смело зачислена в разряд катастроф. Если же говорить более конкретно, я бы выделил целый ряд терапевтических моделей и методик, которые не подходят отдельным уязвимым категориям клиентов, в силу их состояния не способным принимать информированное решение об участии в подобном вмешательстве”.
В ответ на просьбу привести пример, Лен охотно принялся описывать ситуацию работы с нестабильным клиентом, страдающим пограничным расстройством личности или расстройством идентичности. По мнению нашего собеседника, когда речь идет о лицах с подобными диагнозами, регрессивные методы им не просто не рекомендованы, а категорически противопоказаны, поскольку терапия практически наверняка принесет им больше вреда, чем
“Предположим, передо мной сидит человек с явной психологической травмой, а я предлагаю ему исследовательскую, регрессивную терапию с примитивной динамикой. Что из этого выйдет? У клиента начнется декомпенсация. Позвольте напомнить, что люди, о которых я сейчас говорю, и без того отличаются слабыми защитными механизмами и границами. Если что-то пойдет не так, клиенту будет причинен серьезный вред, от которого он нескоро оправится”.
Впрочем, немного подумав, Лен все же добавил, что такая категоричность оправдана только в случае отдельной категории лиц, в то время как в работе с другими клиентами с относительно целостным эго и развитыми защитными механизмами столь нелюбимые им регрессивные методы могут оказаться безопасными и даже полезными. Как бы то ни было, главный постулат нашего собеседника был предельно понятен: за каждой терапевтической катастрофой всегда скрывается превратное суждение специалиста.
ОТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО К ЛИЧНОМУ
Поймав себя на том, что беседа успела принять характер абстрактных и отстраненных интеллектуальных размышлений, мы решили напомнить Лену о главном предмете нашего интервью и постепенно перейти от профессионального измерения к личному. Когда мы попросили Сперри рассказать о худших ошибках и просчетах в собственной терапевтической практике, ему вспомнились сразу две разные истории: один случай произошел во время работы с группой, а вторая катастрофа постигла его, когда он пытался помочь одной семье. Это было закономерно: если бы Лена Сперри попросили назвать два самых нелюбимых вида работы, которые всегда давались ему с наибольшим трудом, это однозначно были бы групповая и семейная терапия.
Лен Сперри начал свой рассказ. Дело было в самом начале его карьеры, когда он проходил интернатуру в стационаре психиатрической больницы. Ему поручили вести групповую психотерапию для нескольких пациентов, которые регулярно собирались вместе пять дней в неделю. “В тот день главврача нашего стационарного отделения не было на месте, и мы были фактически предоставлены сами себе. Обычно мы вели эти группы вместе с коллегой, в обязанности которой входило помогать мне и иногда выступать в качестве второго терапевта. В тот раз она тоже была со мной, мы делали все, как всегда, но группа с самого начала не задалась. Один из пациентов — мужчина с пограничным расстройством личности — почему-то сильно разнервничался. Стоит отдать этому парню должное: в считанные минуты ему удалось взбудоражить всю группу и сорвать все психотерапевтические процессы, которые только существуют”, — Лен усмехнулся, вспоминая, что последовало дальше, а нам, слушавшим его историю, было не до смеха.
“Меня угораздило отпустить этому молодому человеку некое назидательное замечание, которое, должно быть, напомнило ему о фигуре отца. Он и без того пребывал в достаточно нестабильном состоянии и, судя по всему, испытывал по отношению ко мне психотический перенос, а мои неосторожные слова окончательно довели его до белого каления. Пациент вскочил с места и стал мне угрожать”, — продолжал свой рассказ Сперри.
Здесь он сделал небольшое отступление, чтобы объяснить, каким образом специалисты обычно распределяют между собой обязанности, когда проводят групповые сессии вдвоем. Роль второго терапевта, как правило, сводится к подстраховке на случай чрезвычайных происшествий: если у клиента возникает конфликт с одним из ведущих группы, его партнер должен немедленно вмешаться, нейтрализовать перенос, погасить агрессию и вернуть все на круги своя. Именно поэтому в юности Лен так любил работать с группами: одновременное присутствие нескольких терапевтов не позволяет процессу увязнуть в чьих-то переносах, и если что-то пойдет не так, можно всегда положиться на напарника, который выступит в качестве посредника и разрядит обстановку.
“В нашей же ситуации моя коллега, похоже, действовала автоматически. Она просто сидела, ошеломленно хлопая глазами, и палец о палец не ударила. Чего уж там, я сам был буквально в ступоре. Я не мог ничего поделать. Не мог нормально думать. Не знал, что говорить. Этот парень еще долго выплескивал на меня свой гнев, и пока он не успокоился, я чувствовал себя абсолютно беспомощным”.
Возвращаясь к ранее озвученным критериям терапевтической катастрофы, Лен отметил, что его история однозначно соответствует этому определению. С одной стороны, опыт подобной конфронтации не пошел на пользу клиенту, заставил его нервничать и едва ли имел для него сколько-нибудь благотворный терапевтический эффект. С другой стороны, в результате этого столкновения оба специалиста чуть не получили психологическую травму. “Меня не покидало неприятное чувство того, что в этой ситуации я проявил себя совершенно некомпетентным. Я подвел клиента, не сделал ровным счетом ничего полезного, чтобы сгладить конфликт”, — с горечью в голосе продолжал Лен Сперри.