Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Коттлер Джеффри А.

Сгорая от любопытства, мы набрались смелости и попросили Мишель рассказать нам, в чем же заключается ее секрет. Одно дело — простить себя за досадную оплошность, допущенную в работе с клиентом тет-а-тет, и совсем другое — отпустить ошибку, совершенную на глазах у целой аудитории. По нашему опыту, едва ли не за каждым семинаром, лекцией в университете, интервью в СМИ или публичным выступлением перед зрителями неизбежно следует шквал сожалений. Голову заполняет рой мыслей о том, что можно или нужно было сделать иначе. “Ах, почему я не сказал то? Ах, зачем я сказал это?” Если неудачные сессии, произошедшие наедине, в большинстве своем постепенно начинают забываться уже спустя первые сутки, то прилюдные провалы часто

надолго оседают в памяти и продолжают терзать нас не день и не два.

“Не спорю, я всегда была своим самым суровым критиком, — согласилась Мишель. — Если я на 100 % довольна прочитанной лекцией и уверена, что отработала просто блестяще, я все равно задаюсь вопросом о том, что можно было сделать иначе, как улучшить свои выступления в будущем. А в остальном никакого секрета здесь нет. Нельзя сказать, что в моей карьере не было по-настоящему болезненных провалов. Конечно же, они были. Просто по большей части в глубине души я точно знаю, что во всех своих действиях я руководствуюсь искренним желанием помочь клиентам или научить других психотерапевтов чему-то полезному. Я знаю, что старалась и сделала все, что было в моих силах. Да, временами все получается не так хорошо, как мне хотелось бы, но по крайней мере я не сижу сложа руки. Именно поэтому я обычно стараюсь сосредоточиться на успехах, вместо того чтобы зацикливаться на поражениях”.

Что ж, в этом не было ничего удивительного, особенно если принять во внимание тот факт, что основная идея, на которой строилась терапевтическая модель нашей собеседницы, сводилась к тому, чтобы помочь клиенту сконцентрироваться на том, что у него получается, а не заниматься самобичеванием, смакуя проблемы и невзгоды. Один из принципов Мишель Вейнер-Дэвис как раз и заключался в том, чтобы в своей жизни применять все те приемы, которым она учит других. К примеру, Мишель, заслужено заработавшая себе репутацию главного “борца с разводами”, безмерно гордится собственным браком, в котором ей уже тридцать с лишним лет удается поддерживать теплые и близкие отношения с супругом.

“Мой муж очень мне помогает. Мы вместе через многое прошли, однако он всегда был на моей стороне, так что в его лице у меня есть личная «группа поддержки». Когда меня что-то беспокоит, я всегда могу прийти к нему, и он не просто меня утешит, но даст дельный совет, который поможет сдвинуться с мертвой точки”, — похвасталась Мишель.

“А вообще, — внезапно добавила наша собеседница, — я всегда восхищалась людьми, которые по-настоящему преуспели в своей работе, поскольку к успеху обычно ведет тернистый путь, состоящий из десятков провалов. Пожалуй, именно умение целенаправленно двигаться вперед, не позволяя неудачам сбить тебя курса, и я является главной отличительной чертой успешных людей. Мне это импонирует”.

Мишель решила сделать небольшое лирическое отступление и рассказать нам о том, как однажды она едва не сломалась под грузом навалившихся неудач. Наша собеседница призналась, что как-то раз долго писала одну книгу в надежде на то, что это будет настоящий бестселлер, а в итоге продажи, мягко говоря, оставляли желать лучшего. “В то время я параллельно вела еще несколько проектов, которые вдруг оказались невостребованными. Пожалуй, это был первый случай в моей карьере, когда у меня выдалась настолько черная полоса. На главную неудачу с книгой навалилось несколько мелких неурядиц, и все вместе они чуть не похоронили меня под своим весом. Мне понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя”, — Мишель сделала небольшую паузу и вопросительно посмотрела на нас. Не слишком ли далеко она ушла от темы нашего интервью? Мы поспешили заверить ее, что нас интересуют не только терапевтические катастрофы в работе с клиентами, но и любые неудачи в целом, так как в основе каждой такой ситуации лежит один и тот же принцип. Воодушевившись подобным

ответом, Мишель Вейнер-Дэвис решила в качестве приятного бонуса рассказать нам еще одну историю об особо досадном провале, который постиг ее во время демонстрационной сессии на глазах у многотысячной аудитории.

ПРИЛЮДНОЕ ПОРАЖЕНИЕ

“Меня пригласили провести демонстрационную сессию на одной профильной конференции. Я с радостью согласилась, однако предупредила организаторов, что у меня есть несколько условий. Во-первых, я настаивала на том, чтобы тематикой была именно брачная терапия и чтобы мне дали возможность показать свою технику работы с парами. Во-вторых, я просила, чтобы мне дали супругов, которые столкнулись с одной конкретной проблемой, но в целом были настроены сохранить брак. Наконец, мне хотелось, чтобы это была вводная сессия, где клиенты обращаются за помощью к специалисту в первые. В итоге ни одно мое условие не было выполнено. Организаторы предложили мне пару, которая уже какое-то время работала с другим терапевтом, и все бы ничего, если бы они не ошарашили меня совершенно неожиданным запросом.

Просто представьте. Мы сидим на сцене, около тысячи зрителей пристально наблюдают за нами из зала. Я спрашиваю клиентов, что бы им хотелось изменить в своих отношениях, а жена вдруг говорит о том, что у них в семье происходит инцест и они застали свою старшую дочь в постели с ее младшей сестрой!

Из зала раздался дружный вздох изумления. Мне кажется, такого развития событий не ожидали сами организаторы. Я была в шоке и не представляла, что дальше. Впоследствии я много раз мысленно возвращалась к данной ситуации и корила себя за то, что позволила втянуть себя в эту историю. Нужно было сразу сказать, что этот случай не подходит для публичной демонстрации, так как подобные темы лучше обсуждать в более приватной обстановке, и закончить на этом сессию!

Помнится, тем вечером я вернулась домой и в сердцах поклялась себе, что больше никогда в жизни не соглашусь ни на одно прилюдное выступление! Вскоре я успокоилась, однако это действительно был крайне неприятный опыт”, — вспоминала Вейнер-Дэвис.

В общем, мы согласились с тем, что воспринимаемый масштаб неудачи прямо пропорционален количеству людей, ее лицезревших. Нелегко признавать свои ошибки, допущенные в работе за закрытыми дверями, особенно если в результате нашего промаха клиенту причинен вред. Но если неудача настигает нас в присутствии свидетелей — родственников, членов группы, студентов в аудитории, слушателей на конференции, участников семинара или телезрителей — неприятный осадок в виде чувства стыда и разочарования умножается стократно.

В шутку мы поинтересовались у Мишель, доводилось ли ей снова ездить на ту конференцию, и если да, то не приходило ли ей в голову замаскироваться и представиться чужим именем. За первым шуточным вопросом последовал еще один, уже более серьезный: и все же, как нашей собеседнице удается с такой поразительной легкостью прощать себе ошибки? Мы возвращали разговор к этой теме, поскольку с отпусканием прошлого дела у нас обстояли не очень. Если для этого проекта мы берем интервью у лучших психотерапевтов нашего времени, то почему бы не извлечь из этой затеи небольшую личную выгоду и не попросить дружеского совета о наболевшем?

Мишель Вейнер-Дэвис заверила нас, что каждый год неизменно посещает ту злополучную конференцию, однако спешно добавила, что с тех пор избегает прилюдных демонстраций. Любопытно, что Мишель была не первой, кто говорил о проблемах с публичными выступлениями. Многие наши собеседники не раз упоминали о том, что сложная природа демонстрационных сессий, где каждая сторона процесса преследует свои интересы и имеет свою повестку, превращает данный вид деятельности в крайне непредсказуемую, а временами и опасную авантюру.