Терема России. Самые красивые деревянные сокровища Центральной России и Поволжья
Шрифт:
Интересно, что фольклорный вариант русского стиля обрел особую популярность благодаря временным сооружениям – деревянным выставочным павильонам, оказавшим колоссальное влияние на городскую застройку. В 1870 году архитектор Виктор Гартман одним из первых украсил залы, стенды и киоски проходившей в Петербурге Всероссийской мануфактурной выставки деревянным кружевом, использовав в качестве прототипов образцы народных орнаментов. Это мероприятие привлекло широкое внимание общественности и стало своеобразным манифестом того самого «неофициального», демократического направления русского стиля. Еще одним важным достижением Гартмана стала разработка проекта сборно-разборного Народного театра для московской Политехнической выставки 1872 года. Он представлял собой обильно декорированное резьбой деревянное сооружение, «истинно народное и по общим формам, и по оригинальным ложам, образованным русскими полотенцами с полосами красного кумача по бортам». По сути,
Еще одним непревзойденным мастером выставочных павильонов, напоминавших сказочные терема, стал Иван Ропет (настоящее имя Иван Николаевич Петров). Для Всемирной выставки 1878 года в Париже он соорудил настоящий деревянный теремной дворец XVII века, приводивший в восторг всех посетителей. Яркий, многоцветный, от порога до высоких башенок покрытый затейливой резьбой, этот павильон служил отличной рекламой Российской империи. Важно понимать, что Ропет не копировал исторические прототипы: черпая вдохновение в архитектуре северных изб и хором допетровской эпохи, он в конечном счете получал принципиально новый архитектурный объект с совершенно иной объемно-пространственной композицией и трактовкой декоративных деталей. Архитектор также создавал графику, мебель, интерьеры в русском стиле, соединяя в своих работах орнаментальные мотивы, имевшие совершенно разное происхождение.
И Гартман, и Ропет регулярно публиковали эскизы своих теремов в журнале-увраже «Мотивы русской архитектуры», который издавался в 1873–1881 годах на средства архитектора Рейнбота. Этот журнал представлял собой пятьдесят листов цветных и черно-белых рисунков и чертежей, среди которых были проекты загородных домов, школ, церквей, выставочных павильонов, бань, а также предметы декоративно-прикладного искусства, выполненные исключительно в русском стиле. Критик Стасов писал, что именно деревянная архитектура a la russe – «самая важная, самая талантливая, самая разнообразная, самая изящная из всех наших архитектур». Благодаря подобной пропаганде по всей стране начинают возводиться общественные и жилые здания в подобной стилистике. Особенную популярность русский стиль получил в массовом дачном строительстве. Пытаясь перещеголять друг друга, хозяева дач настолько увлекались непомерным богатством резного декора, что подвергались насмешкам со стороны любителей классической архитектуры. Их пестрые, перенасыщенные резными деталями дома стали презрительно называть «ропетовщиной» (или «петушиным стилем»), ведь строились эти здания под влиянием опубликованных в журнале эскизов знаменитого архитектора.
Основными заказчиками особняков, загородных домов и прочих сооружений «в русском духе» выступали купцы. Они субсидируют строительство тех самых резных павильонов на всероссийских, региональных и отраслевых выставках. На их средства возводятся больницы, приюты, богадельни, санатории, музейные, торговые, конторские здания. В общем, русский стиль, воплощенный как в дереве, так и в камне, обязан своим распространением в гражданском зодчестве именно купечеству. Когда вы будете читать книгу, обратите внимание на то, что многие владельцы домов-теремов были старообрядцами, и в этом нет ничего удивительного. Староверы всегда поддерживали традиции, шедшие от предков, бережно хранили предметы русской старины – иконы, рукописные и старопечатные книги. Неудивительно, что русский стиль, опирающийся на культурное наследие допетровской эпохи, настолько пришелся им по душе.
В декоре теремов особое предпочтение отдавалось пропильной резьбе, превращающей наличники, карнизы и причелины в деревянное кружево. От других видов резьбы она отличается тем, что фон нанесенного на доску рисунка полностью удаляется (выпиливается) и в итоге получается ажурный орнамент со сквозными отверстиями. Хотя подобная сквозная резьба была знакома древнерусским мастерам еще в XI веке, особую популярность она обрела именно во второй половине XIX столетия. Это было вызвано не только модой на рус ский стиль, но и целым рядом причин. Нехватка древесины при больших объемах строительства привела к возникновению в стране лесопильных заводов и распространению пиломатериалов. Тонкие доски могли быть использованы только для пропиловки. Легкость и простота изготовления пропильной резьбы была также связана с появлением новых плотнических инструментов, и в итоге именно этот тип резьбы получает признание на всей территории России.
Наряду с пропиловкой существовали и другие техники декора, свойственные каждому конкретному региону. К примеру, в Верхнем Поволжье получила распространение глухая резьба, выполнявшаяся при помощи долота и представляющая собой деревянный барельеф разной глубины долбления его элементов.
На рубеже XIX–XX веков происходит очередная трансформация национальной темы, к которой раньше всех приходят художники, связанные с Абрамцевской и Талашкинской мастерской. Вслед за Васнецовым и Малютиным архитекторы стали предпочитать узорочью русского стиля крупные, обобщенные формы геометрических очертаний, придававших постройкам характер монументальных и эпических произведений с романтической окраской. Наступает эпоха модерна. «Всякие украшения, вроде петушков, полотенец, сложная накладная резьба должны отойти в область недоразумений. Простота, монументальность, логичность и самобытность форм древних построек должны лечь в основу возрождающегося русского зодчества». Эти слова архитектора Суслова как нельзя лучше описывают тот переломный момент в развитии архитектуры, когда о себе заявляет «неорусский» стиль, который некоторые исследователи относят к национально-романтическому направлению модерна, а некоторые считают вполне самостоятельным явлением.
Если мастера русского стиля вдохновлялись в первую очередь московской и ярославской школами, то адепты неорусского стиля проявляли глубокий интерес к архитектуре Новгорода и Пскова, Владимиро-Суздальской земли, деревянному зодчеству Русского Севера. В 1901 году архитектор Федор Шехтель проектирует комплекс деревянных построек для отдела России на международной выставке в Глазго, который стал воплощением новой эстетики. Он напоминал сказочный город, живописный по форме и силуэту, и заключал в себе то самое эпическое начало. Четыре огромных деревянных павильона на берегу реки Келвин синтезировали в себе новаторские приемы композиции и характерные для модерна ленточные окна и огромные витражи. Вместо резного кружева Шехтель использовал стилизованные под наивное народное искусство росписи, помещенные над входами и на стенах: они рассказывали зрителю о содержании экспозиций. Высоченные шатры и крыши с крутыми скатами отсылали к северным храмам.
На рубеже столетий русские зодчие проявляли огромный интерес к работе с деревом, отмечая брутальность и невероятную художественную выразительность простого бревенчатого сруба. В своих творческих поисках мастера шли подчас совершенно разными путями, в результате чего деревянный модерн в России превратился в явление крайне многоликое и неоднородное. В данной книге мы сфокусируемся лишь на национально-романтическом ответвлении этого стиля, явившегося прямым наследником русского стиля Ропета и Гартмана. В рамках данного направления традиция строительства теремов получила естественное развитие, хотя выглядели они уже несколько иначе. Тем не менее необходимо понимать, что, помимо теремов, в этот период строились и совершенно иные деревянные сооружения – без какого-либо национального колорита. Их архитектура отсылала к европейской, международной версии модерна – в частности, к франко-бельгийско-му ар-нуво – и заслуживает отдельного исследования.
Но вернемся к «национальному романтизму». В эпоху модерна национальная тема имела в деревянной архитектуре России совершенно разные проявления. Часть зодчих создавала проекты домов, в которых ощущалось влияние абрамцевской и талашкинской школ, подражание творческому методу Федора Шехтеля. Это и был тот самый «неорусский стиль», яркие образцы которого можно увидеть в Вязниках и Гороховце. Работы других мастеров представляли собой своеобразный архитектурный синтез и гармонично соединяли черты северного