Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага
Шрифт:
– Как-нибудь соблазню какого-нибудь полковника, набитого деньгами, и набью себе живот икрой и шампанским французским, английским, американским, японским. Вот увидите!
Обсуждая шампанское и икру и не читая страниц, где печатаются серьёзные проблемы, они пропустили всплеск негодования владельцев газет по поводу того, что проститутки и их заведения живут и действуют в самом центре города.
К примеру, в Баррокинье, что рядом с площадью Кастро Алвеса, «по соседству с улицей Чили – торговым сердцем города, где находятся самые дорогие магазины тканей, одежды, обуви, ювелирных изделий, парфюмерии, идет позорная торговля телом». Дамы из высшего общества, делая покупки, «вынуждены толкаться с проститутками у прилавков».
Проституция царит в самом центре города: Террейро, Портас-до-Кармо, Масиэл, Табоан, и это места, посещаемые туристами, какой-то абсурд! «Спускаясь по переулкам и улицам всемирно известного колониального района Пелоуриньо, туристы становятся свидетелями позорящих нас сцен, видят полуодетых, а иногда и совсем раздетых женщин у дверей и в окнах домов, слышат ругательства, пьяную речь, порок во всей его красе». Неужели туристы, «прибывающие с юга или из-за границы, должны становиться участниками унижающих достоинство наших граждан сцен, видеть позор столицы туризма»? Нет и нет! – восклицает автор статьи. «Туристы приезжают, чтобы познакомиться с нашими пляжами, полюбоваться нашими позолоченными церквями, домами, облицованными португальскими изразцами, нашим барокко, живописным зрелищем народных празднеств, новыми зданиями, промышленным прогрессом, восхититься красотой, а вовсе не видеть грязь Алагоаса и зону проституции!»
Пора принимать решение: переселить заведения в более отдаленное и укромное место. Раз уж невозможно покончить с этим неизбежным злом, давайте скроем его от глаз благочестивых соотечественников и любопытных туристов. И первой должна быть очищена Баррокинья от непотребных женщин.
Как видно, пресса особо негодовала по поводу Баррокиньи – «раковой опухоли, которую следует удалить немедленно!».
Власти, ответственные за чистоту нравов, вняли патриотическому призыву и тут же решили переселить проституток из Баррокиньи на Ладейру-до-Бакальяу.
13
– А то, что моряков тысячи, и они платят долларами, вы об этом подумали? – спросил один, в то время как двое других вчитывались в сообщение на первой полосе вечерней газеты, где всё верно написано, идея хорошая.
– И что ты предлагаешь?
Если бы здесь, в баре «Элит» (более известном под названием бар «Гулящих»), что в Масиэле, оказался случайный посетитель, которому приспичило купить пачку сигарет, и он увидел бы этих троих при галстуках, в шляпах, оживлённо рассуждающих об объеме капитала, условиях потребительского рынка, перспективах размещения продукта и длительности срока спроса, выборе способных помощников, пунктах спроса и продажи, исчислении прибылей, он бы решил, что это деловые люди, занятые основами доходного предприятия, и не совсем ошибся бы.
Но если бы этот случайный посетитель задержался бы здесь, чтобы распить бутылку пива за соседним с предпринимателями столом, то он бы тут же распознал их и их настоящую профессию, так как и от детектива Далмо Гарсии, и от агента секретной полиции Николау Рамады Жуниора, и от комиссара Лабана Оливейры несёт полицией за несколько километров. Что, впрочем, им не мешает осуществлять выгодные операции, когда представляется случай, как, скажем, этот. В ближайшие дни три военных корабля американской эскадры, находившейся на маневрах в Южной Атлантике, должны прибыть в Баию и, став на якорь в порту, пробыть здесь несколько суток. Тысячи моряков, отпущенных в город, сойдут на берег, где захотят развлечься, взбодриться, и за всё заплатят долларами. И надо же, чтобы превосходная идея, связанная с прибытием моряков, пришла в голову этого дурака Живоглота! Это всё страсть к деньгам, отвечает сам себе комиссар Лабан, но тут же и в его тупую голову приходит мысль, как заработать деньги ещё проще, –
– А что, если мы посмотрим шире на бизнес? – говорит детектив Далмо.
– А именно? Ты собираешься в зоне продавать безделушки и беримбау [46] …
Комиссар не понял, что имеет в виду Далмо, хотя это было несложно, ведь предлагал тот, кто работал в секторе наркотиков.
– Кто говорит о безделушках и беримбау? Я – о сигаретах…
– Сигареты? – Живоглот старается понять, о чём говорит Далмо, и, думая, что понял: – А! Ты хочешь менять наркотики на американские сигареты? Годится, американские сигареты – это деньги! Я знаю, где мы сможем их сбывать.
46
Народный музыкальный инструмент.
Ну что взять с Живоглота? Но комиссар-то – человек умный и опытный! Детектив понижает голос:
– Сигареты из травки. Из маконьи [47] .
– А-а!
Молча, они обдумывают предложение. Продавать на улице, использовать тех же людей, которые будут торговать возбуждающими снадобьями, нельзя. Продажа такого товара требует осторожности. Это дело непростое. И обсуждать его не стоит в баре. Комиссар встаёт.
– Давайте-ка выйдем на улицу. Нужно всё спокойно обдумать.
47
Маконья. – наркотик.
Поднимаясь, Живоглот кричит хозяину:
– Сдачи не надо, галисиец!
Хоть какая-то выгода для тех, кто блюдет общественную мораль и порядок. А-а! Тысяча моряков. Живоглот так доволен, что готов плясать. В дверях он чуть не сбивает с ног вошедшего посетителя и смеется над ним, но уже на улице.
– Не понравилось. Так посторонился бы!
14
Живоглот получил свое прозвище, «проглотив», как говорил народ, двух своих маленьких дочерей и младшую сестру жены. И будь их больше, сделал бы то же самое: любовь к семье воспламеняла Николау Рамаду Жуниора. Все эти дела семейные стали всеобщим достоянием, когда свояченица объявила во всеуслышание:
– Живоглот! Слопал двух дочерей! И меня в постели моей сестры.
Неблагодарная, устраивает скандал, посвящая всех в дела семейные, да ещё такие. А когда свояченица объявила о решении уйти из дома и вступить в связь с одним из служащих Секретариата сельского хозяйства, Николау потребовал возмещения убытков, так как за эти пять лет она получала дом, пищу, чистое белье и воспитание. И вот вместо того, чтобы отдать долг за свое содержание, преданность и ласку, получившие доказательство в постели, она оскорбила его, обозвав Живоглотом. Прозвище прилипло к нему и сопровождает его всю жизнь. От неблагодарности не застрахован никто, разве не так?
Толстый неопрятный пятидесятилетний чиновник полиции в надвинутой на низкий лоб чёрной шляпе, в засаленной одежде и брюках, на которые можно ловить раков, с револьвером, торчащим из-под пиджака, чтобы внушать уважение, где бы мог ещё служить, имея скандальное прошлое, как не в Управлении по делам Игр и Нравов, претворяя в жизнь закон и обуздывая порок?
Это был один из мелких тиранов зоны, вымогающих деньги у сутенеров и сводниц, хозяев и хозяек публичных домов и пансионов, кабаре и баров. Выпивая и нажираясь даром, он выбирал женщину, с которой хотел спать, а если что, угрожал и преследовал. Дорого заплатила бы та, которая осмелилась бы отказать Живоглоту. Эта Тереза Батиста ещё получит. Ведь она не только отвергла его приставания, но еще и поиздевалась над ним, выставив на посмешище перед посетителями «Цветка Лотоса».