Тери
Шрифт:
— Милая, если бы таков был его замысел, он бы давно навел солдат на наш след. И не забывай, как он помог тери. Ни один приспешник Китру так бы не поступил.
Но Адриэль никак не могла расстаться со своими подозрениями.
— Его сегодняшний поступок необъясним, но…
— Никогда не пытайся объяснить поступки Тлада, — перебил ее отец. — Он не такой, как мы. Он живет один, никому не мешает, изготавливает глиняные горшки и плошки. Впрочем, кажется, он и сам никого не боится. Но пока, на время, забудь о нем. У нас есть более насущные задачи.
—
— Да. Прошел слух, что Верховный правитель Мекк скоро собирается лично объехать все свои владения. Видимо, именно поэтому Китру то и дело высылает в лес отряды солдат — искать и убивать тери. Он хочет произвести на Верховного правителя хорошее впечатление. — Комак помолчал с минуту, а потом добавил: — Животное обнаружено слишком близко к нашему лагерю. Нам нельзя здесь больше оставаться. Мы должны бежать. И чем скорее, тем лучше.
Адриэль смотрела, как отец встает, упирает кулаки в бедра и оглядывает тягостно молчащий лагерь. Все тут же насторожились, бросили свои дела и повернулись к Комаку. После короткой паузы отец снова обратился к дочери. Жизнь, остановившаяся было, закипела с новой силой.
— Как только забинтуешь его, начинай собирать веши. Мы выступаем завтра на рассвете.
III
Их было около пятидесяти — странных молчаливых людей. Как только небо окрасили первые лучи солнца, они начали совещаться без слов. Тери с изумлением наблюдал за ними. Они собрались с поразительной быстротой, погрузили свои пожитки на вьючных животных и приготовились брести по лесу в поисках нового, более безопасного места для лагеря.
Тери был еще очень слаб от потери крови; всякий раз, как он приподнимал голову или пытался пошевелиться, у него двоилось в глазах, кружилась голова. Кроме того, его тошнило. Ночь он провел в глубоком, спокойном сне; на рассвете проснулся продрогшим от холода, но бодрым.
Когда он проснулся, Адриэль была уже на ногах.
— Ну вот, — ласково проговорила она, укладывая его голову на носилки-волокушу, где он провел ночь. — Тебе не нужно никуда идти; ты не пойдешь. — Ее голос был ласковым и убедительным. Так как она не была уверена, что тери поймет смысл произносимых ею слов, она подкрепляла слова интонациями и жестами. — Вот попробуй — может, тебе понравится.
Она поставила перед ним глиняную плошку с молоком и кусочками сырого мяса. В два-три приема он расправился с мясом, потом выпил все молоко.
От удивления Адриэль даже приоткрыла рот.
— Должно быть, ты умирал с голоду! Но пока больше я тебе не дам — если позволить тебе наесться вдоволь, тебя вырвет. — Она налила в плошку холодной воды. — Выпей пока больше ничего не получишь.
Когда отряд приготовился выступать, носилки тери снова прикрепили к шестам за одной из лошадей. Адриэль накрыла его попоной и шла рядом, время от времени гладя его по плечу.
Тери рассматривал свою покровительницу. У нее было чистое открытое лицо, на котором почти ничего невозможно было прочесть. Она не выглядела ни счастливой, ни несчастной, ни довольной, ни огорченной. Возможно, она одинока. Но почему?
Они шли и шли; через какое-то время к Адриэль приблизился молодой человек и пошел рядом, приноравливаясь к ее шагам. Он был хорошо сложен, с курчавыми каштановыми волосами и веселой улыбкой. Щеки и подбородок покрывал пушок — намек на будущую бороду.
— Как сегодня поживает наша Искательница? — спросил он.
Адриэль вздохнула:
— А как по-твоему, Деннел?
— Все то же, что и раньше?
Адриэль понурилась и кивнула.
— Неужели ты не понимаешь? — самодовольно ухмыльнувшись, спросил молодой человек. — Речь для нас — тяжкое бремя; мы в момент обмениваемся мыслями, как категориями; целые понятия передаются от одного другому как одно целое, в один миг! Мы общаемся цветами, эмоциями и даже такими сложными сочетаниями, что я не сумею их тебе объяснить! Мы не нарочно не обращаем на тебя внимания. Просто… словом, зачем ходить, если умеешь летать?
— Я знаю, Деннел. Мы с тобой неоднократно обо всем говорили, но ничего не помогает. Я все равно чувствую себя покинутой и заброшенной. Там, в крепости, меня, кроме вас, окружали и другие, обычные люди, с которыми я могла говорить. А здесь… здесь я — единственная, родившаяся без Дара.
— Но в тебе Дар проявился по-другому! Ты — Искательница!
— Да, конечно, я умею выявлять носителей Дара. Зато не могу общаться с ними. Я отрезана от вас!
— Однако твоя способность отыскивать носителей Дара делает тебя самой ценной среди всех нас. Благодаря тебе мы будем находить другие таланты, которые, возможно, примкнут к нам. А нам понадобится помощь всех носителей Дара, какие только есть. — Деннел оглядел колонну путников. — Всех до одного!
— Все равно среди вас я чувствую себя калекой, — мрачно отвечала Адриэль. — С другой стороны, согласно указу Верховного правителя Мекка, я — такая же тери, как и вы все. И потому он хочет убить меня тоже. Я подвергаюсь всем опасностям, каким подвергаетесь вы, однако никакой выгоды из своего положения я не извлекаю!
Последовало молчание; у тери появилось время подумать над тем. что он только что услышал. Теперь он понимал, почему эти люди бегут от Китру. Они, как и тери. отныне подпадали под действие Указа об истреблении. Людям всегда нравилось убивать друг друга, учила его мать. Теперь они нашли для себя еще одно оправдание. Еше его мать однажды упоминала о людях, подобных Комаку и его сородичам. Их называют носителями Дара, пси-талантами. Вот почему в лагере царит такое странное молчание. Они общаются мысленно. Все, кроме Адриэль.
— Тери! — воскликнул Деннел, и глаза у него сверкнули. — Мы стали жертвами страшного заблуждения! Мы не тери! Все знают, что тери — порождения Страшной Болезни. Тери — бессловесные, уродливые, глупые создания, вроде вот этого существа.
— А ты, по-твоему, не такой? — спросил другой голос.
Адриэль и Деннел вздрогнули от удивления, но тери заранее слышал приближение шагов. При виде человека, который вчера стал его спасителем, на сердце у него стало теплее.