Терминатор 1965
Шрифт:
Челночная дипломатия носатого француза имела успех, и советское и китайское Министерство Иностранных Дел отреагировали практически одинаково, рассуждая о важности мира во всём мире, даже синхронно помянули агрессию Соединённых Штатов, развязавших полномасштабную войну в Юго-Восточной Азии. Комиссия по урегулированию пограничных инцидентов между СССР и КНР была создана, приступила к работе, Шарль де Голль, появляясь в телеящике, прям таки светится от счастья. Хотя вряд ли генерала спасёт от студенческих волнений успех на дипломатическом поприще, 1968 год, вот он, стучится в двери…
29 декабря 1967 года и я постучался в дверь кабинета Семёна Кузьмича, что в особнячке двухэтажном в Серебряном Бору. Пошёл ва-банк, – попросил
– Благодарю, товарищ майор, быстро довезли!
– Со вчерашнего дня – подполковник!
– Здорово! Поздравляю, Сергей Петрович! От души! Говорил же, при первой встрече, скоро станете и полковником и генералом! Помните? Пара шагов осталась до лампас!
– Иди уже, балабол. Шеф ждёт. Только сильно время не отнимай, нам еще в пару мест заехать надо.
– Слушаюсь, товарищ подполковник!
– Выполнять! Бегом! – Колесниченко, расхохотался, точно подпол под мухой. Надо немного протрезвить человека, однако генерала он не повезёт – неподалёку застыли два автомобиля, как близнецы меж собой похожие, персональный и с охраной.
– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!
– Вольно, сержант, проходи. Надумал, значит, к нам в союз щита и меча?!
– Надумал, Семён Кузьмич.
Подошёл, вроде как поздороваться с Председателем КГБ, но ручкаться не стал. Обхватил голову Кузьмича здоровенными лапищами товарища Никитина, приблизил его лицо к своему и глаза в глаза…
Когда пробовал сеанс полного подчинения на паре случайных, на улице отловленных урок из тех «по кому тюрьма плачет», хватало 5–7 секунд и блатные плыли, переходя под полный контроль киборга-терминатора, на тот момент Вити Протасова и Коли Писаренко. Засим исполняли всё, что ни прикажу и прыгали, один со скалы в Крыму, второй с крыши московской пятиэтажки. Цвигуна для надёжности «отработал» полминуты. Теперь Кузьмич мой «ментальный раб», понимающий, что его «кодирнули», но сделать ничего не могущий. Своим «Бригадирским Слиянием» я подавил волю генерала и теперь он сделает всё, что ни скажу. Может далее на заседании Политбюро перестрелять вождей и сам себя кончить последним патроном.
Подумал-подумал, жаль стало перевоплощаться из высокого, статного красавца 25 годочков в полувекового пузатого дядьку, к тому же женой и семьёй обременённого. К тому же дети взрослые – тем больше риск разоблачения. Задолбаешься все несоответствия и ляпы списывать на усталость от работы, на происки иноразведок и хронический недосып. А я, находясь рядом с Цвигуном буду проводить периодически «контрольные кодировки». Сам генерал, какой сильной волей не обладай, освободиться от «Контроля» не сможет, – на нас проверено, на геройских космических шахтёрах. Только подумаешь о восстании против разумных машин, так сразу программа, в организм внедрённая, устраивает дикую головную боль. Бедняга Кузьмич даже сказать или написать, что «работает под контролем» не сможет. Разве что если по прошествии полугода или большего отрезка времени не проводить «контрольные кодировки», тогда и «слетит гипноз». Как известно, организм человеческий сориентирован матерью-природой на солнечный и лунный циклы. Так вот влияние «Контроля» на генерала начнёт ослабевать примерно через четыре недели, но понемногу, на 6–7 циклов точно хватит «зарядки». Так и я не дурак и не самоубийца, рядом буду с Председателем Комитета, уж раз в полгода всяко разно зайду «пообшаться». Да-с, самое трудное сейчас начинается. Ну, Кузьмич, «слушай и повинуйся»!
Мой шёпот при работающем телевизоре фиг уловят микрофоны, если они тут и есть, а симбионт отлично поймёт и примет к исполнению всё, что скажу. Так, не забыть бы чего, погнали…
– Сергей, – Цвигун громко, генеральским басом, позвал порученца.
– Да, Семён Кузьмич.
– Игоря принимаем в штат, пока без воинского звания, как зачислят на Высшие Литературные курсы, получит младшего лейтенанта. Работать парню предстоит моим личным порученцем, под твоим, разумеется, чутким руководством. Но часть вопросов решать с Игорем Владимировичем буду напрямую. Всё ясно?
– Так точно, товарищ Председатель.
– Ладно, я поехал, а вы оставайтесь, введёшь новичка в курс дела, выпейте, обмойте твоё, Сергей, звание и приход Игоря в Систему. Но без гусарства: из дома не выходите, девиц не вызывайте. А то знаю я вас!
Генерал-полковник попрощался, излишне суховато на мой взгляд. Ну да ничего, когда человек попадает под «Слияние и Контроль» это всё равно что под каток асфальтоукладчика угодить, но только в ментальном смысле – тебя качественно плющит, ты всё понимаешь, но сделать ни хрена не можешь. Помню собственную эйфорию, когда среди говна куриного, в стайке, в деревушке Поветкино, пребывая в теле чудом выскочившего из петли Витька Протасова, понял – я больше не под «Контролем»! Свобода!!! Зеки, пятнашку размотавшие так не ликуют, да что там пятнашка – когда приговорённых к расстрелу амнистируют, их радость несопоставима с той, когда выходишь из подчинения самой бесчеловечной Программы искусственного интеллекта – «Слияние и Контроль». Ты ж даже самоубиться не способен, а только тупо исполнять команды «Скайнета». И сейчас в роли «Скайнета» для товарища Цвигуна выступаю я. Жестоко, конечно, а что делать? Изменение существующей реальности вещь сама по себе архижесточайшая!
Свежеиспечённый подполковник полез в бар. Коньяк, конечно. Не пехтура какая водкой обмывать звёзды!
– Старайся, Игорёк, – Колесниченко хоть и принял изрядно, как бы не более полкило, держится отлично, – я говорил Семён Кузьмичу, тебя надо использовать по линии интеллигенции. Таганка, шмаганка, барды, муярды. Песни пишешь хорошие, поможем пробиться в Союз композиторов, там нужны надёжные люди.
– Сергей Петрович, как скажете, против вашего опыта разве возразишь.
– Ай, что тот опыт. Сейчас время другое, надо языки знать, не просто держи-хватай, а передумать врага, перехитрить! Как у тебя с иностранными языками, шпрехаешь?
– Учу, произношение хромает, но понимаю и читаю, даже без словаря и по-немецки и по-английски.
Не рассказывать же чекисту, что знаю «от и до» дюжину основных европейских и азиатских языков, да ещё латынь.
– Самоучением только навредишь правильному произношению, нужен хороший педагог, погоди, дам телефон, Инна Абрамовна. Немецкий и английский, да. Но ты не разбрасывайся, лучше один язык знать более менее, чем два кое-как. Мало ли, вдруг в посольство куда направят.
Выслушивать всё более путаные речи собутыльника надоело, пришлось провоцировать подполковника на выпивку: за Феликс Эдмундыча, за юбилей Великой Октябрьской Социалистической Революции, за Владимир Ильича, за юбилей полувековой ВЧК. Такие тосты обязательно до дна, обязательно стоя! С трудом, но упоил Колесниченко, выкушавшего по моим прикидкам под литр коньяка. Умеют пить товарищи чекисты и головы не терять.
Утром от подполковника разило как от винной бочки, но чувствовал себя порученец Председателя на удивление хорошо, – с аппетитом позавтракал, распоряжался «по хозяйству».
– Смотри, Игорёк, Серафима Петровна здесь вроде завхоза, а «на воротах» сейчас дежурит ветеран органов Степан Карпович. Со всеми познакомишься, коль при Председателе работать начинаешь. Это что-то вроде «загородного имения» в нашей службе. Ну а городские квартиры потом покажу, на одной ты был уже.
– Это рядом с…