Терминатор 1965
Шрифт:
– Немного, немного из Франции гостинцев привёз.
– Неужели из-за сувениров налёт решил устроить, Сергей Петрович? Что хоть интересует, намекни: французский коньяк, французский шоколад, французские презервативы? Всё, надоели, говорить буду только с Семёном Кузьмичём, в Гренобле работал по заданию Председателя КГБ, перед ним и отчитаюсь.
– Не спеши, Игорёк, успеешь. Семён Кузьмич сам вопросы позадаёт, ему лично важные. Ну а пока мы, люди маленькие, поспрошаем…
– Иди на куй, подпол. Начнёшь играть в Малюту Скуратова, присядешь на пятнашку, на особый. Гориллы с Пашей, те пятёрой отделаются при хороших раскладах. Ты не только себе, им жизнь ломаешь. Крыша
– Учитесь парни, как надо держаться, – Колесниченко продолжал «брать на понт», и для многих показался б чрезвычайно убедительным. Но я-то могу в режиме «замедленной съёмки» его артикуляцию отследить. «Потерялся» порученец Цвигуна.
– Что вы с Семён Кузьмичём утворили, демоны? – так, похоже «в яблочко».
– Мы? Ах ты, сука! – Пополковник подбежал и показал – ударит с правой. Хорошо показал, амбалы и те среагировали, готовые поддержать мою обмякшую тушку, после мастерского хука начальника.
– И ты молодец, Сергей Петрович, выдержка наличествует. Давай в открытую. Привезли меня не на Лубянку и не в камеру комитетскую в Лефортово, следака нет. Полагаю произошедшее любительской постановкой, в шпионы записать не удастся, во вредители и враги народа – так время иное.
– Не шпион, говоришь? А с бабой сомнительной репутации кто в отеле зависал? А от представителей французского капитала деньги кто брал на пропой и разврат?
Вот же сука какая, с таким важным видом изрекает, словно сведения добыты наисложнейшим оперативным путём. Да вся делегация советская шушукалась о «лёгких деньгах» художника Никитина, «срубившего» с автоконцерна «Пежо» три с половиной тыщи франков.
В тот прекрасный солнечный день автопромышленники шлялись по Греноблю и столкнулись с самим автором «Советского Олимпийского Мишки» (еще раз прости, товарищ Чижиков, погашу должок, всенепременно) Игорем Никитиным. Опознала меня Анна-Мария, переводчица и внучка эмигрантов из царской России. Пока шнобелястый, вылитый де Голль, лягушатник в мило-картавом пересказе Анны восхищался моим олимпийским Мишкой, но патриотично твердил, что талисман зимней Олимпиады 1968 – лыжник Шюсс тоже ничего себе, художник Никитин рисовал, кивая головой, к месту и не к месту изрекая: «О-ла-ла», что галлов чрезвычайно забавляло. Язык то я знал, как и множество других, просто чуть-чуть времени необходимо для гениальнейшего комикса.
На рисунке Шюсс и Мишка ехали в «Пежо», причём медвежонок восхишённо уставился на автомобиль и «лайкал» продукцию французского автопрома поднятием большого пальца.
– Переведи, Анюта, продаю господам автомобилестроителям рисунок и права на идею всего за 5000 франков. Не согласны, тогда «Пежо» переделаю в «Рено»…
– Игорёха, ты окуел? – Михаил Ножкин, на две недели «командированный» в Гренобль (а кто из советских артистов от такой командировки откажется) как раз прикупил вина, коньяка, и звал в гостиницу, «отужинать».
– Не ссы, разведка, прорвёмся.
По округлившимся глазам переводчицы будущий Бекас решил, что поэт и художник Родину продаёт и запаниковал ещё больше. Но барыги с автопрома ситуацию с неожиданной рекламой просекли чётко, а поскольку наличных денег у них было не много, а чек уже я брать категорически не хотел, сошлись на 3550 франках, которые и отдали за рисунок и общую фотографию.
Ножкину от вида пачки валюты реально поплохело, моментально представил актёр, как карьера, как вся жизнь рушится из-за того, что случайно оказался рядом с сребролюбивым провокатором, или дураком, что ещё хуже.
–
– Завтра же «Аэрофлотом» отправят в Москву. И меня за компанию…
– Не помирай раньше времени, я ж с самим Цвигуном книги выпускаю, может, внедряюсь так к буржуинам, а?
Разумеется «пежисты» шанс не упустили и картинки, где советский медведь восхищается французским авто, обсуждали на всех телеканалах и радиостанциях как Франции, так и старушки Европы.
Моя же уверенность, что ничего страшного не произошло, подумаешь, художник из СССР немножко «ограбил» буржуев, ломала и корёжила руководителей делегации. Изгнать Никитина домой, в Союз, – так он человек Цвигуна. Хрен пойми, может и правда задание такое, «вызываю огонь на себя»? К тому же предстартовый «Лыжный гимн» чудодейственно работал, пополняя копилку сборной Советского Союза медалями. Намерения же «уйти на Запад» я не высказывал, наоборот заявил телекомпании из ФРГ, что не боюсь Сибири и лагерей за рекламу «Пежо», деньги те считаю честными и потрачу их во Франции «на вино, женщин и сувенирную продукцию». А в Советском Союзе жить интересно и весело, скоро из Европы к нам на сибирские стройки побегут безработные. Ну да ничего, всех примем!
И попробуйте такого популярного поэта-песенника в самолёт запихнуть против его воли. Не скандал – СКАНДАЛИЩЕ случится!
Впрочем, в Гренобле скандалов хватало: то с допинг-тестами, то горнолыжники в очередной раз друг дружку обвиняли в нечестной борьбе, то саночниц-немок из ГДР дисквалифицировали за «несовместимые с принципами олимпийского движения методы достижения победы». Хватало, в общем инфоповодов и без меня.
Колесниченко сверлил-сверлил взглядом наглеца и таки дал команду амбалам – «отстегнуться».
После чего пошёл на удивление конструктивный разговор. На Лубянке ЧП – Председатель сошёл с ума. Да, случилось невероятное, Цвигун взбунтовался против внедрённой в подсознание Программы. А в ответ получил полное стирание личности и сейчас Семён Кузьмич, по сути – растение.
Почему и Колесниченко именно меня решился пугнуть, – «поехал кукухой» генерал-полковник аккурат во время просмотра фильма, спешно созданного советскими телевизионщиками о победе Олимпийской сборной в Гренобле. Председатель на конспиративной квартире то кино решил посмотреть, а поскольку и его «агент» там фигурировал, песенки распевал, пригласил «ближний крут» куда входил и подполковник Колесниченко. А надо сказать, после кодировки я генерала еще и «закодировал» от принятия алкоголя. Мало ли – набухается Цвигун и отключится Программа. Тогда мне реально кранты, примут за ЦРУ-шного гипнотизёра, внедрённого в святая святых – на Лубянку и пристрелят даже не допрашивая и не задерживая. И Кузьмич держался, пиво и то не пил, что удивляло соратников. А когда фильм начался и Николай Николаевич Озеров начал петь дифирамбы талантищу Никитину, Цвигун вдруг схватил бутылку водки и прямо из горла выжрал поллитру. Когда в телеке появился я, «урезающий» «Лыжный гимн» перед стартом мужской лыжной эстафеты, а Вячеслав Веденин, закрыв глаза подпевал (кстати, прекрасная запись, звук хороший) Цвигун заорал, потом замычал, указал пальцем на телеэкран и «поехал крышей»… С того момента Семён Кузьмич – овощ. Пока Председателя конспиративно, страшно опасаясь огласки, таскают по медицинским светилам, вернее их привозят куда надо, но скоро в Комитете появится новый начальник. И «ближний круг» Кузьмича рвёт и мечет. На пенсию и в Урюпинск ой как неохота отправляться дослуживать…