Терминатор из глубинки
Шрифт:
Вадим внимательно вгляделся в рисунок и фотографически скопировал его в память. Далее, уже подразделениям, повторил свои вопросы. В течение десяти минут он выяснил все, что можно было выяснить по объекту номер «восемь», как тугушевская база проходила по реестрам местных борцов с оргпреступностью. Вадиму все больше нравился «гюрзовец» Слава. Практически ничего не надо было повторять дважды, не приходилось просить и уговаривать – он ловил мысли и идеи с полуслова, уточнял и давал дельные советы.
В завершение беседы Слава вручил Вадиму похожий на пейджер коробок – это был портативный радиопередатчик, а вернее – радиомаяк. Разговаривать по нему было нельзя, однако разовый сигнал –
– Если засветитесь, прикрыть вас, извини, не смогу, – отведя взгляд в сторону, напоследок сказал Слава. – Имей в виду, ежели пойдет крутая драчка со стрельбой, выдержу максимум двадцать минут и прискочу со своими орлами. Прикрыть постараюсь, но всякое может случиться – мои ребята вас не знают, и мне неохота идти под трибунал за самодеятельность и партизанщину. А в остальном – как договорились. Ну, а ежели все гладко пройдет, просьба: ты перед уходом напоследок шумни, а то ребятишки у меня застоялись последнее время, неплохо бы косточки размять... Ты понял, о чем я гутарю? – усмехнулся Слава. – Вот и ладненько. И еще, – он полез в бардачок и вытянул из него десантный штурмовой нож отечественного производства, – это подарок от меня по случаю знакомства. Раз в одно болото влезли...
Рубчатая рукоять ножа удобно улеглась в ладонь Вадима и оттянула ее своей уравновешенной тяжестью. Улыбнувшись, он перебросил нож в левую руку, правую протянул Славе для рукопожатия:
– А говорил, что пулемета не дашь. Ладно, спасибо и на этом. При хорошем раскладе, думаю, уже не увидимся, а плохого быть не должно. Успехов тебе!
– И вам того желаю. Вперед, соколы, с бодрой песней в до-мажоре! Удачи! И не забудь, жду от тебя сигнала.
Десантный нож был не лишним, однако и они прибыли в славный город Всеволжск не с пустыми руками. Самсон, несмотря на обещание, что местные товарищи им помогут, отнесся к этой перспективе скептически, в чем оказался в достаточной мере прав, и прихватил с собой кое-какие полезные принадлежности.
При всем видимом строгом контроле внимания аэропортовских церберов эти обыденные предметы не привлекли. Складной зонтик, нелишний и в летнюю жару – вдруг придет циклон и грянут обильные ливни – легко, для посвященного, превращался в миниатюрный, но довольно мощный арбалет, стреляющий своими же стальными спицами.
Данный аппарат смастерил в сарае в свободное от тачания на родном заводе надоевшего «Калашникова» один ижевский Левша, за что и был поощрен четырьмя годами в зоне общего режима.
Причем не столько за само изобретение, сколько за попытку загнать его на рынке по цене обычного китайского зонтика. Душа тосковала, а жена деньги зажилила. Однако это изделие не сгинуло в пыльных кладовых для хранения вещдоков, а случайно попалось на глаза профессионалу. Доработанный по мелочам, складной арбалет неизвестно с какого переляку был поименован птичьей кличкой Дрозд и занял достойное место в арсеналах соответствующих служб и подразделений. С тридцати метров титановая спица насквозь прошивала доску-пятидесятку, а пристрелявшийся специалист мог прицельно поразить противника и за сотню шагов.
Остальные принадлежности были не так технологичны, однако не менее полезны: набор метательных шипов, звездочек-сюрикенов, уместившихся в подкладке толстого, вызывающего искреннее уважение бумажника, демонстративно выложенного на столик перед стражами у подковы металлоискателя, нунчаки, в которые легко обращались ручки теннисных ракеток, ну и еще кое-какие мелкие, однако полезные в дальней дороге безделушки.
Вадим в темпе ввел Самсона и Доктора в курс дела на словах и по схеме произвел наброски плана работы. Дискуссии не случилось, ограничились диалогом понимающих друг друга профессионалов. После этого разошлись. Вадим скорым шагом двинулся к дальнему ограждению базы, чтобы занять там исходную позицию; Доктор с оперативником-наблюдателем, показывающим дорогу, чтобы затем удалиться, скрылся в лабиринтах судоремонтного завода, а Самсон на время остался в машине с Игорем Павловичем. Толя должен был открыть представление. Связи у них не было, поэтому начало акции назначили на четырнадцать пятьдесят, через пятнадцать минут после расхождения по точкам.
Почти автоматически Вадим отметил, что электричка Надежды именно сейчас прибывает в Москву. От этой мысли неприятно кольнуло под ложечкой, но он тут же отогнал все эмоции и тревожные чувства. Сейчас все зависело от их работы, а для этого требовались холодная голова и сосредоточенность.
Он занял позицию в узком проходе у бетонного забора. Справа над ним возвышался овал металлического ангара, слева – залитая гудроном крыша гаража. Щели сантиметров по восемь по обе стороны от стальной трубы, к которой были приварены плиты забора, давали скудный, но в общем достаточный обзор территории базы. Главное – в них были видны охранники на брандвахте и в будке ворот.
Вадим внимательно оглядел противоположный забор и постройки, стоящие за ним. За полуразбитым пыльным стеклом в окне заводского помещения он уловил едва заметное движение – Доктор тоже добрался до своей позиции.
База «фабричных» на первый взгляд не производила впечатления места для отдыха: и располагалась в неприятной близости с судоремонтным заводом прямо в черте города, и шумная объездная трасса проходила неподалеку, и частные дома стояли рядом. Но все это были минусы лишь для взглядов непосвященного.
Завод уже лет восемь как числился почившим в экономической бозе и пребывал в тишине и покое, гул и сизый чад шоссе терялись в глубокой лощине за обрывом. Ну, а аборигены были очень хорошо осведомлены, кому принадлежит сие заведение, и вели себя весьма лояльно, стараясь ненароком не привлечь к себе внимания его обитателей. Поэтому тугушевская база имела вид цветущего оазиса, затерявшегося за бетонным забором на окраине Всеволжска.
Двор более чем на две трети от ворот был выложен разноцветной фигурной тротуарной плиткой, а дальше, после вытянувшихся по всей ширине базы гранитных ступеней, полого сходил к воде чистейшим, словно просеянным через сито и явно завезенным с далеких волжских плесов, крупнозернистым песком. Брандвахта была выкрашена в бело-голубые цвета и увенчана флагштоком с переливающимся на свежем ветерке российским триколором. На крыше одноэтажной плавучей пристани, под легкомысленным легким зонтиком с надписью «Кока-кола» томился охранник.
Несмотря на жару и соседство с пляжем, воин был облачен в брюки, рубашку и перепоясан желтой наплечной кобурой. Он сидел на белом пластмассовом стуле поджав ноги, чтобы полностью войти в скудный эллипс тени, образованный зонтом, и уныло смотрел на почти пустынную гладь Волги.
Внизу на песке у кромки воды был раскинут полосатый шатер, под которым сидели в шезлонгах двое мужчин. Их лиц Вадиму видно не было. Судя по недвижным позам и внушительной батарее пустых банок из-под «Хольстена», стоящих на столике и под ним, эти достопочтенные господа, вдоволь насосавшись пенного ячменного напитка, пребывали в глубоких объятиях Морфея.