Терминаторы
Шрифт:
Индийское правительство оборудовало им операционную, пакистанцы не захотели отстать и подарили госпиталю электрогенератор и оборудование для рентгеновского кабинета. Каждая сторона претендовала на то, что госпиталь расположен на их территории, в этом им не уступали заполонившие Тибет китайцы. Именно это, а также запутанный клубок границ вокруг Кашмирского выступа, служили источником вооруженных столкновений.
Девушки либо не знали, либо не интересовались принадлежностью этой территории. Их точку зрения вполне разделяли больные, которых они лечили. Короче говоря, это был оазис доброй воли и благоразумия в океане всеобщего безумия. Если нарисованный мною портрет Клер напоминает
Мы проехали под аркой ворот, и молодой одноногий индус, местный служитель, вышел навстречу с папкой для бумаг, опираясь на костыль. Он поинтересовался нашими именами и симптомами заболевания. Обычно, чтобы попасть сюда, больше ничего другого не требовалось. Я назвал вымышленные имена и сообщил, что у моего спутника серьезные проблемы с желудком, ему приходится усаживаться раз по пять каждый час за ближайшим придорожным камнем, чтобы облегчиться.
Сафараз с кислым видом выслушал мои излияния - ему трудно было найти что-нибудь героическое в обычной дизентерии. Но он вошел в роль, вздыхая и так ерзая в седле, что нас сразу отправили в приемный покой, не забыв объяснить, где можно напоить пони. Можно было понять, что здесь приветствуют наше желание при отъезде внести хоть какую-нибудь плату за лечение. Ну, а если это нам не по силам, то да пребудет с нами Аллах Всемилостивый.
Со времени моего последнего визита хозяйство разрослось. Палаты, как и раньше, находились в основном здании, но теперь к нему пристроили два крыла, с караван-сараем для семей пациентов, а также прачечной, пекарней и рядом кухонь, способных удовлетворить требования всех религий. Мне говорили, что все это выросло на пожертвования Йева Шалома.
Мы поставили наших пони в стойла, и я оставил их на попечение Сафараза, предварительно разъяснив ему симптомы и возможные последствия заболевания, которое он вполне мог подцепить в инфекционном отделении. Во дворе можно было наблюдать привычную для этих мест картину: толпились убогие, хромые и прочие калеки, разбавленные изрядной толикой симулянтов и бездельников.
Я замотал тюрбаном лицо и время от времени трогал пальцами щеку, как будто страдал от зубной боли. Мне хотелось увидеть Клер и убедиться, что все в порядке. Только увидеть и ничего больше. Потом нужно было найти Уэйнрайта и с наступлением темноты вызвать его на переговоры. Оставалось надеяться, что после распоряжения Гаффера у него хватит здравого смысла вернуться с нами обратно. В противном случае его придется связать и доставить к Гафферу тюком, предоставив тому самому с ним заниматься. Мне определенно не хотелось участвовать в последующих событиях.
Во мне закипало раздражение. Зачем Уэйнрайту потребовалось втягивать Клер в свои дела? Как глубоко она в них запуталась? Может ли она рассчитывать на свою безопасность после нашего отъезда? Гарантирована ли её безопасность сейчас?
Уэйнрайт и возможные для него последствия в случае предательства или самовольного выхода за рамки своей компетенции не интересовали меня ни в малейшей степени. Мы все зависим от обстоятельств. Такие случаи бывали уже не раз и с обеих сторон. В прошлом мне самому приходилось пару раз иметь дело с предателями. Термин "торпедирование", как мы называем возмездие, заимствован из жаргона старых чикагских банд. Я не любил его тогда и не полюблю в будущем, но сон из-за этого терять не намерен. Чего стоит жизнь одного изменника, даже если остаются сомнения в его виновности, против пятидесяти или больше жизней наших агентов?
Мысли путались. Я оправдывал убийство и в то же
И тут я увидел её. Клер вышла из небольшой пристроенной к зданию палаты и заперла за собой дверь. Это сразу бросилось в глаза. Палата была примечательна тем, что её матовые стекла закрывали прутья решеток. Видимо, там держали буйных пациентов. Клер этого терпеть не могла и шла на такие меры только если больные представляли опасность для себя и окружающих.
С ней был высокий, светловолосый мужчина в таком же, как у нее, белом халате. Они прошли от меня на расстоянии не больше фута, бегло беседуя по-немецки. Свое дорогостоящее образование Клер получила в Швейцарии и прекрасно говорила по - немецки и по-французски.
Проходя мимо, Клер бросила на меня рассеянный взгляд, на мое перекошенное от боли лицо, скрытое обмотанным вокруг него концом тюрбана. Она совсем не изменилась. Роскошные иссиня-черные волосы откинуты за спину и туго стянуты на затылке. Но мне было известно, что одно движение руки, развязывающей ленту, даст волю этому великолепию. Ослепительное солнце и суровые гималайские ветры не смогли иссушить её безупречную кожу, а напряженная работа, похоже, помогла сохранить удивительную стройность фигуры. Нет, она ни капли не изменилась.
Они направились в центральный корпус, где размещались основные палаты, и обогнули здание, в котором находилось её собственное жилье, примыкавшее к комнатам для приезжавших врачей. Несомненно, Уэйнрайт скрывается где-то там. Добраться до него будет нелегко - пациентов в такие места не пускают. Это единственная привилегия, которой пользовался персонал. Вне своего жилья они принадлежали госпиталю, но в свободное время их покой находился под защитой этого правила, которое Клер яростно отстаивала.
Я продолжил свой неторопливый обход, который привел меня к палате для буйных, и там лицом к лицу столкнулся с громадным сикхом, который буквально материализовался из небытия. Он положил мне на плечо тяжелую руку и предложил убраться вон. Мне меньше всего хотелось угодить в переделку, но для мусульманина-пенджабца безропотно отказаться от своих намерений - вещь почти немыслимая, так что я смахнул его руку и сделал несколько грубых намеков по поводу его происхождения, потом кое-что добавил, но только для проформы.
Одним прыжком он загородил мне дорогу, рука его стремительно скользнула под грубую шерстяную рубашку. Из-под неё сикх не достал ничего более устрашающего, чем небольшой свисток, но при этом мне удалось заметить тонкий ремень наплечной кобуры. Все ещё сыпля оскорблениями, я дал задний ход, вернулся в караван-сарай, сел в угол и решил обдумать сложившуюся ситуацию.
Я помнил этого сикха со времени своего последнего визита. Он появился здесь почти с момента основания госпиталя, но в качестве пациента. Во время драки его буквально искромсали на куски. Здесь сикха изрядно подлатали, вернули к жизни и оставили при госпитале. Он был фанатически предан не только лично Клер, но и всему заведению. Но причем здесь оружие? Это совсем на неё не похоже. Оружие, как и политические пристрастия, всегда оставались за воротами госпиталя. Сама мысль, что Клер придет в голову поставить вооруженную охрану к пациенту, пусть даже с психическими отклонениями, казалась невероятной. Но вооруженный сикх бдительно нес свою службу, а свисток напоминал о том, что он мог в любую минуту получить подкрепление.