Терминаторы
Шрифт:
– А твоя?
– Все трое, какое невезенье, - улыбнулся Мирай Хан и этим немного разрядил обстановку, но по-прежнему не желал сменить тему беседы.
– Значит, Клер-баба не может оставить своих проклятых тибетцев? А тебе этого очень бы хотелось, верно?
– Наши женщины имеют свободу выбора.
– Женщинам нужно иногда вправлять мозги для их же пользы - и приводить разумные доводы, если это сработает.
– А если нет?
– Драть кнутом.
– Ты можешь как-нибудь это с ней попробовать, если, конечно, сочтешь эту жизнь слишком для
– А мне приходилось проделывать это множество раз, когда проказница была ещё ребенком. Если что-то было не по ней, она имела обыкновение забираться на дерево у сеновала, где мемсахиб не могла до неё добраться, и оттуда орала что в голову взбредет. Я поднимался с тростью из ротанга, чтобы поучить её хорошим манерам. После этого она пару дней сесть не могла.
– Ты сам сказал, тогда она была ребенком, Мирай. Этих дней не вернешь. Мы не бьем наших женщин.
– Жаль. Даже лошади изредка нужен кнут - для воспитания здравого смысла, - он посмотрел мне в лицо.
– Мы все толчемся вокруг да около, сахиб, и сами все отлично знаем. Скажи честно, почему ты на ней не женился?
– Наши пути разошлись, - пожал я плечами.
– Судьба.
– А твой путь её не устраивает?
– Похоже, что так.
– А ты не мог бы помогать ей здесь?
– Что я, врач или женщина, чтобы вытирать сопливые носы?
– Спасибо сострадательному Аллаху - нет. Так тебя её путь не устраивает?
– он воздел к небу руки.
– Шейх мати.
– Это означает полное поражение.
– Значит, вам обоим жить в печали.
– Не совсем. Все забыто.
– Именно потому она до сих пор хранит твою фотографию и во время приездов сюда распрашивает, что я о тебе слышал.
– Тогда, - рассерженно буркнул я, - это было сказано обо мне.
– Подтверждением может служить твое появление на балконе, когда ты как верблюд во время течки пялился на её окна.
– Слишком много на себя берешь, Хан Бахадур. Не стоит бросать мне в лицо оскорбления, - я почувствовал, как кровь приливает к лицу.
– Прошу у сахиба прощения. Я не хотел тебя оскорбить. Я - старый человек, и видел много поколений молодых британских и индийских офицеров. Между ними мало разницы. Никто не осуждает соседа за воровство фруктов с дерева будущего тестя. Разве человек становится от этого хуже?
– Давай сменим тему, - решительно заявил я.
– С удовольствием. Если сахиб действительно этого хочет. Но мы так и не добрались до настоящей причины. Все дело в твоей работе. На самом деле она её не выносит.
– Не понимаю, о чем ты...
– Сахиб, сахиб, - упрекнул Мирай Хан.
– Разве не я перетащил тебя однажды через границу, когда какие-то головорезы гнались по пятам, а вы с патаном оказались на волоске от смерти? Ты для меня был просто другом в беде. Я хоть раз поинтересовался цветом кожи или политическими пристрастиями этих потрошителей? Мне и сейчас это абсолютно безразлично. У меня только один цвет - цвет моей кожи, и нет другой политики, чем у генерал-сахиба. Но я не дурак. Мне известно, что влечет за собой
– Этот вопрос я обсуждать не могу.
– Даже если генерал-сахиб с Клер-баба замешаны в этом деле и их жизни грозит опасность?
Так вот в чем дело! Я ощутил холодную пустоту в желудке. Мне не хотелось продолжать этот разговор, но теперь нужно было все выяснить.
– Ты знаешь, чем я занимаюсь - работаю на тех, кто мне платит. Правда, все они принадлежат к одному лагерю, и я никогда не работаю против Индии или Пакистана. Да, причина именно в этом. Генерал-сахиб с Клер-баба ненавидят мою работу, но другой я не знаю. Что ты собирался мне сказать, Мирай?
Он облегченно вздохнул.
– Мне очень жаль, сахиб. Мы, как женщины, долго кружили вокруг да около, и я вывел тебя из терпения. Но вот в чем дело. Клер-баба в своем госпитале оказалась втянутой в какую-то темную историю. Сахиб об этом знает, но ничего сделать не может.
– В чем она замешана?
– Хотел бы я знать. Во-первых, этот тип приходил сюда и спрашивал ее...
– Что за тип?
– Молодой парень... европеец... Винлайт...
– Уэйнрайт?
– Вот именно. Язык сломаешь на английских фамилиях...
– Ближе к делу.
– По его словам, они познакомились в Калькутте, когда Клер ездила закупать медикаменты для госпиталя. Она пригласила его в гости, если он случайно окажется в наших краях. Генерал-сахиб радушно его принял. Три дня спустя Клер-баба вернулась из госпиталя. Генерал-сахиб был очень счастлив, потому что последнее время она не часто нас навещает. Она много времени проводила с этим молодым человеком. Я думал... мне казалось...
– он не закончил мысль, и мне пришлось его подтолкнуть.
– Мне показалось, что она нашла свое счастье, а этот человек - её новый поклонник. Мы с сахибом говорили о них. Не хочу льстить сахиб, но мы пришли к выводу, что лучше было бы видеть на этом месте другого человека, но раз уж её выбор сделан, значит - судьба. Ты же знаешь, как печалится генерал-сахиб из-за отсутствия наследника. Он бы отдал внуку всю свою любовь, но время не стоит на месте. Ну, вот, прошло несколько дней, и однажды утром во время конной прогулки на них напали.
– Кто?
– Четверо вооруженных мужчин, у верхних южных пастбищ. У Винлайт-сахиба был с собой пистолет, и он смог за себя постоять, но его ранили в левую руку. Несколько пастухов с другой стороны холма услышали стрельбу и пришли выяснять, в чем дело, но нападавшие успели скрыться.
– Угонщики скота?
– Возможно, но маловероятно. Скот воруют ночью. К тому же эта публика, если не считать их основного занятия, довольно миролюбива, можно даже сказать пуглива. Они не нападают на людей, по крайней мере днем. В тот день генерал уезжал продавать скот в Карнал, а Клер-баба упросила не говорить ему о происшествии. Я смалодушничал и уступил её просьбам. Мы привезли Винлайта сюда, мемсахиб не позволила послать за врачом в поселок и сама обработала рану.