Тернии и звёзды
Шрифт:
– Вова не мельтеши! Во-первых, газета – твоя, ты просил идеи? Я тебе их принёс. Как воплощать, как авторов привлечь думай сам. Ты всё равно будешь начальником.
– Что я во главе, это не обсуждается, - Владимир важно поправил узел темно-синего галстука и принял позу киношного бюрократа. – Ты, товарищ, назначаешься ответственным за редактуру и за персонал, а я на себя возьму пробивание печатных мощностей и финансирования издания. Ты же финансирование не потянешь? Правильно! А так, если фонды райкома привлечь, то и с деньгами проблем не будет. Много, конечно, платить никто не будет, но несколько ставок с минималкой по отрасли получить вполне реально. Построчные гонорары тоже поначалу никто оплачивать не собирается, но шанс такой есть, если орган себя покажет. Кроме того я комнату для редакции уже приглядел, причем прямо здесь в РК. Сейчас договорим и я тебе покажу. Там, правда, надо мусор всякий выгребать, но это пустяк, устроим комсомольский субботник с торжественным товарищеским обедом, пиво, там, колбаска, рыбка из райкомовских закромов…
– Ага, с блекджеком и шлюхами…- тихо себе под нос бурчу я, - ты, Вова, на меня так уж плотно не рассчитывай. Я же тебе говорю, только генерация идей. Может быть отдельные статейки, интервью, в крайнем случае. Остальное должен делать профессиональный редактор, с реальным опытом работы в редакции, со знанием издательского и типографского дела…
– Чего ты там про шлюх бормочешь? – прерывает свой поток красноречия молодой бюрократ, - никаких шлюх! никакой порнографии и даже эротики! Всё должно быть в рамках морали строителей коммунизма. Что по главному редактору, тут, наверное, ты прав. Буду думать, где такого найти. Сам понимаешь, редакторы на дороге не валяются, даже корректоры.
– Тогда вот тебе идея: - на все очерки, статьи, фельетоны объявляй конкурсы в старших классах с премиальным фондом. Школьник, он же человек безденежный, угнетенный и бесправный, поэтому будет рад любой копеечке. Я думаю, что только из нашей 82 школы можно будет набрать редколлегию на год вперёд. Особенно если с Ангелиной, русачкой нашей, договоришься.
– Идея годная, вот ты ей и займешься, тем более, что в своей то школе, ты всех знаешь. С этим успеется, пошли я тебе будущую редакцию покажу.
– Вова, не заставляй меня прибегать к грубому обращению, я же уже сказал тебе, в каких пределах ты можешь на меня рассчитывать. В школу сам сходи, там к тебе хорошо относятся. Пошли лучше, ты мне помещение покажешь.
Мы спускаемся по пыльной лестнице. Каплин возится в замке, и после некоторых усилий дверь поддаётся. Из подвала, как из подземелья тянет сыростью, плесенью и мышами. Тьма непроглядная. Вован шарит рукой по стене в поисках выключателя и справляется с этим. Тусклые лампы освещают мрачные казематы. Каплин думает, наверное, что здесь кто-то сможет работать, не замечает ничего и продолжает нести про свою сноровку, смекалку и сообразительность. Надо бы ему эту малину обломать, здоровье дороже.
– Вова, а у тебя с обонянием совсем плохо? – обрываю я льющийся поток самовосхваления номенклатурного дитя.
– С какой целью интересуешься? – вопросом на вопрос отвечает товарищ. – Ну, пованивает немного, это ерунда, привыкнешь.
– Ты, Володя, так не шути. Отравление спорами плесени, это тебе не простуда какая-нибудь. Эта хрень ведёт к астме, пневмонии, синуситу, к внутренним кровотечениям, и даже эмфиземе легких. Тут просто косметическим ремонтом не отделаешься, надо обеззараживание проводить, причём всего подвального помещения. Эти споры с теплым током воздуха поднимаются наверх, и вы там в своих кабинетах постоянно травитесь этой хуйнёй.
– Умеешь ты обрадовать! Целый ликбез мне тут устроил. Откуда ты только всё это знаешь? Раз смог меня напугать эхвиземами всякими, то и я смогу Первого припугнуть, чтобы деньги на ремонт выделил. Сколько денег потребуется, как ты думаешь.
– Мне-то откуда знать? Если ты план покажешь с размерами с отметками, с коммуникациями, то вечером я подумаю, и завтра тебе смогу что-то сказать. Сейчас мне даже общие объёмы не известны.
– Где ж я тебе план подвала найду?
– Тут два пути. Ты обращаешься в канцелярию или в архив, не знаю, где у вас хранятся документы, и находишь там инвентарный план здания. Там должен быть и чертеж с размерами. Если такового не обнаружится, то придётся раскошеливаться на обмерные работы. Их я тебе за деньги сделаю быстро и так как надо.
– Здание построено двадцать лет назад, что там может сохраниться при нашем бардаке? – Вован уже почувствовал запах денег. – Я буду пробивать обмеры. Сколько возьмёшь?
– Много запрашивать не буду. Думаю, что пятьдесят рублей мне хватит. Ну и порядок расчёта сразу обговорим?
– И какой порядок расчёта ты предлагаешь?
– Тридцать рублей аванс и двадцать после сдачи чертежей.
– А почему как-то не симметрично? Обычно же пятьдесят на пятьдесят.
– Вова, поверь, так надо! Деньги, в сущности, не большие. Мы заинтересованы получить всю сумму, поэтому не умничай. Дэньги давай! Еще вопрос! Противогаз или респиратор у вас тут найдётся?
– Этого добра тут навалом, объект же режимный. У нас у каждого в столе лежит противогаз. Мало того, его состояние регулярно проверяют. Тебе я могу свой дать на время работ. А деньги… Ладно уболтал ты меня, чёрт языкатый. Пошли, выдам тебе деньги. Пока из своих, на что не пойдёшь, ради ускорения процесса. Потом начальство уговорю на капремонт. Вы там заодно дефектовки [52] составить сможете?
52
дефектовка – дефектная ведомость, документ фиксирующий наличие и объем работ по капитальному ремонту
16. ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО – ХАЛТУРА
В эту субботу, сразу после третьей пары, мы, то есть я, Рогов и Меньшиков спустились в комсомольские катакомбы. Тусклый свет сороковаттных лампочек едва разгонял подвальную темень по углам. Сторож открыл нам дверь, но спускаться не стал.
– Что я в этом погребе забыл? – объяснил он, - мне и тут хорошо. Как закончите, поднимайтесь, если меня не будет здесь, постучите по столу погромче. Я спущусь, можно будет и чайку попить.
В подвале сыро, прохладно и пахнет плесенью. Редкие лампочки в сорок ватт дают не много света, но марки на рулетке вполне различимы.
– Паша, держи рулетку крепче! Точно держи, не опускай! – Борис командует процессом как заправский бригадир. – Борь, пиши – четыре тысячи четыреста восемьдесят пять до проёма, высота проёма в чистоте две тысячи пятьдесят, ширина проёма по опанелке – ровно восемьсот, толщина стены двести восемьдесят…