Тернии и звёзды
Шрифт:
– Вадик, спасибо, что не прогнал. Мне такой футбол на льду понравился. Хорошо поиграли, да? А когда следующий раз будете играть?
– Да, действительно, здорово побегали. Я даже взопрел. Смотри, какой горячий, - я беру её ладошку и засовываю себе запазуху.
– Слушай, Вадик, а чаю выпьём? У меня мама сегодня на дежурстве, так не хочется весь вечер одной перед телеком куковать. – Вдруг предлагает Фомка.
– Здорово! Попьём чайку, я со всем моим удовольствием. Наташ, а ты где учишься? А то мы живём рядом, а я даже не знаю.
Так мы стоим и болтаем перед подъездом минут пять. Пока Фомка вдруг не хватает меня за рукав:
– Вадик, что мы тут стоим? Пошли в
Через пять минут мы уже сидим на кухне и болтаем о всякой фигне.
– Вадик, а помнишь весной, когда ты фотографии печатал, я к тебе приходила?
– Конечно, помню, - с деланным воодушевлением отвечаю ей в тон, а сам вспоминаю. Действительно, приходила, мешалась, ванная у нас тесная, печатать надо было много…
– А ведь я тогда не просто так приходила…
– Ага, помню, приносила фотки для альбома.
– Какие вы всё-таки парни тупые, - таинственно улыбается Фомка. – Мне же с тобой пообщаться хотелось. Ты такой классный! Такой сильный!
Чем дальше, тем мне становится непонятнее, как мне перевести разговор в горизонтальную плоскость? А то сейчас чай допьём, и надо будет сваливать. Вдруг у меня появляется светлая мысль:
– Наташ, Ты как смотришь, чтобы попробовать отличного винца? Давай, я из дома смородинового принесу.
– А давай, мамы до утра не будет. Устроим с тобой попойку!
– Да какая, нах, попойка? Чуть-чуть хорошего винца пригубим чисто в дегустационных целях… Мать делает отличное вино из смородины, ликёрной крепости, - я натягиваю полушубок и последнюю фразу заканчиваю уже внизу.
На скорую руку, нацедив пол-литра вина, схватил бобину с подходящим музоном и бегом обратно. Дальше пошло уже проще. Наташка тоже без дела не сидела, откуда-то достала пирожные, заварила свежего чаю и переоделась в симпатичное лёгкое платьице. Последнее меня обрадовало больше всего. Я представил, как запускаю свои лапы под подол. Тут же в штанах проснулся дракон и стал ворочаться.
На столе в простых стеклянных фужерах рубиновым цветом играло вино, лёгкий аромат смородинового листа напоминал о лете, Крис Норман сладким голосом выводит:
I'll meet you at midnight, Under the moonlight, I'll meet you at midnight... But Jean-Claude, Louise-Marie will never be...Поцелуи становятся всё более долгими и глубокими. Мои руки уже беспрепятственно гуляют по телу девушки. Она только пьяно хихикает и ненастойчиво пытается переместить мои грабли с попы на талию. После третьего фужера, я как бы невзначай выключаю свет, и возня переходит на диван...
Комната освещается только уличными фонарями и светом фар редких ночных машин. Фомка спит смешно посапывая у меня на плече. Первый блин, можно сказать, удался, хотя большого удовольствия я не получил. Мда… А всё этот предсказатель чёртов, вот кто его за язык тянул…
18. Я В МИНУСАХ ОТКРЫЛ БОЛЬШИЕ ПЛЮСЫ!
57
Название
– Борь, ну ка посмотри, как тебе моя обновочка? – я грациозно вышла из-за приоткрытой двери, как из-за кулис в кожаном дубле [58] цвета топлёного молока. Галуны из тёмно-шоколадного витого шнурка украшают подол, в виде замысловатого цветочного орнамента. Шикарный белый воротник и обшлага из козы. Так, ногу в сторону, руку в бедро, стан прогнуть, грудь вперёд поза, конечно, несколько фривольна, но совершенно неотразима. Особенно если учесть, что кроме дублёнки на мне только коротенькие джинсовые шортики и белая водолазка. У Борьки при виде такого зрелища, челюсть отпала почти до пола.
58
дубло (жарг.) - дублёнка
– Ты, Лен, осторожнее с мужчинами себя веди, а то кто-нибудь может и не сдержаться… уж больно трусики на тебе эротичные - он берет себя в руки, нервно сглатывает, и, наверняка, думает про себя, что сейчас устроит мне… гы-ы-ы-ы. Какие всё-таки мужчины примитивные существа. У них все мысли написаны на лице.
– Фу, пошляк! Это настоящие итальянские шорты. Шор-ты! Не трусы! – Я с деланным возмущением машу пальчиком у него перед носом. – Стоят целый стольник, между прочим.
– А дублёнка классная! Тебе идёт. Французская?
– Почти, – кокетливо играю я лицом, - правда, румынская, но тоже шикарная, да? А сколько стоит, можешь сказать?
– Рублей пятьсот?
– Опять почти угадал. 550! Обдираловка! Но стоит того, правда же?
– Когда ты успела столько бабок нарубить? Или ухажёра богатого завела? Ясно же, что на детсадовских утренниках столько не заработаешь.
– Зачем мне какой-то замшелый ухажёр, когда у меня папа с твоей подачи золотую жилу открыл. Он же всё, что от твоих заказов ему обламывается, честно мне отдаёт. По-моему, всё очень даже неплохо получается. Ты здорово придумал! Так что, считай, с меня должок. Жди, сейчас буду. – Я скрываюсь в комнаты, хлопнув дверью перед Борькиным носом, который он уже почти сунулся, куда не надо.
Обновку пока надевать не буду. Нечего по ночным дорожкам в дорогих вещах щеголять. Ещё соблазнится какой-нибудь герой. Борьку покалечит, дублёнку мою отнимет. Нафиг, нафиг, лучше в старой шубке из чебурашки пойду.
Из сладостных мечтаний меня возвращает Борькин голос:
– Лен, а давай махнем куда-нибудь прямо сейчас! Посидим, выпьем чего-нибудь, потанцуем. Покупку же надо обмыть, а то носиться не будет.
– Ты совсем что-ли? – отвечаю ему в тему своих размышлений.
– Ну, куда можно в нашей дыре махнуть? ЦК [59] – гадюшник для торгашей и бандитов. Кухня там просто ужасная потому, что народ вечерами собирается, чтобы налакаться до соплей, и до высокой кухни никому нет никакого дела. Драки, разборки, потасовки почти каждый день. Рестораны при гостиницах ещё хуже, потому что рассчитаны на командировочных алкашей. Остаётся «Отдых» на Богдашке. Там танцплощадка хорошая, музон относительно не плохой, но кухни вообще нет, только лёгкие закуски и винишко дешманское, впрочем, оно везде такое.
59
ЦК – Центральный Комплекс самый центральный ресторан в Новосибирске, расположенный на пл. Ленина