Тернии и звёзды
Шрифт:
Последнее слово он практически рычит, растягивая р-р-р-р. По спине у меня бегут мурашки… Голос у него всё-таки сказочный. К этому моменту барабаны набирают уже заметную силу, вступает контрабас и бас-гитара…
Он обиды зачерпнул-захлебнул Полны пригоршниА с припева понеслась уже полная вакханалия! Ритмы были совершенно не Высоцкого, но гораздо мощнее, пробивающие доспехи цинизма. Всё это в сполохах белого и красного света. Темп исполнения нарастает неумолимо. Внезапно свет гаснет и из кромешного мрака Вова выводит заключительные слова:
– Сколь веревочка не вейся, а совьёшься ты в петлю.И пауза…
– А совьёшься ты в петлю…Буквально через пару секунд вспыхивает заливающий прожектор, освещая всю сцену.
– Здравы будьте, люди добрые! Сейчас прозвучала «Разбойничья песня» на стихи советского поэта Владимира Семёновича Высоцкого. – Голосом конферансье начал выступать лидер группы.
– Команда «Чёрные волки» рада представить на ваш суд программу под названием «Волком родясь, лисицей не бывать». Мы используем стихи и музыку русских и советских поэтов в нашей интерпретации. Прошу сильно нас за это не ругать. А сейчас следующая композиция – «Песенка про дикого вепря», Стихи тоже Высоцкого. Как говорят у нас на Руси: «Волк — не пастух, свинья — не огородник».
Эта комическая песенка воздействовала, конечно, не так мощно как предыдущая, но так, скорее всего, было задумано, чтобы дать слушателю перевести дух и сбавить эмоциональный накал.
Зато следующая была вообще убойная. Даже меня, девушку совершенно далёкую от идеалов комсомола захватило и захотелось встать и петь: «И снег, и ветер, и звёзд ночной полёт…». Какую всё-таки силу имеет музыка! Причём только барабаны и мужской вокал.
После были и лирические, и фольклорные, и даже дворовые. Всего получилось около полутора десятков песен. Было видно, что мужики так увлеклись, что отработали на славу. Если это всё пройдет через комиссию, это будет действительно бомба. Ничего подобного по воздействию в стране сейчас нет. Эпигоны появятся и быстро, но всё равно они будут вторичны.
– Последняя песня посвящается мужественным защитникам Ленинграда. Мы оставили только четыре куплета, но зато самые мощные. Просим у знатоков прощения за такое варварское отношение к тексту. Вова начинает без музыки речитативом:
Редко, друзья, нам встречаться приходится, Но уж когда довелось, Вспомним, что было, и выпьем, как водится, Как на Руси повелось! А теперь поём вместе! Вспомним, что было, и выпьем, как водится, Как на Руси повелось!На повторе к вокалу подключается
Мне немного неловко, но не петь вместе со всеми просто не возможно. Я удивляюсь сама себе! Всегда мне было глубоко плевать на эту давно минувшую войну! Поистине, великая сила искусства! Если цензура эту песню пропустит, это будет просто супер хит! Могут ведь и не пропустить, тут же про Сталина.
На последнем повторе народ даже сидя петь не смог. Все встали и как могли, начали подпевать:
Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, Выпьем!– И снова нальем.
Хорошо, что ребята после этой песни не стали ничего говорить, просто погас свет, опустился занавес, и они скрылись во тьме.
Интересно, что Маринки почему-то не было видно совсем. Хотя органола чётко слышалась. Зачем Вова её спрятал от зрителей, я не поняла. Вот взял бы меня, я бы настояла, чтобы клавишника в самый центр поставил, а уж я бы показала настоящее шоу.
После репетиции я бегу за кулисы. Просто не могу удержаться от того, чтобы не выразить тот восторг, который охватил меня.
Вова сидел в гримёрке с выступившими на лбу и висках капельками пота. Глаза ввалились, лицо осунулось, даже плечи опустились. Он никого не замечал, погрузившись в себя. Думал ли он о чём-то, или просто возвращался в обычное состояние, было не понятно. Видно, что мужик отработал на все сто… Почему-то во мне возникла острая жалость к нему, я подошла и мягко провела ладонью по его щеке. Шершавые колючки щетины щекотали мою ладонь. Лицо было горячим и слегка влажным.
Внезапно Вовка поймал мою руку и поднес её к губам. Этого было достаточно, чтобы я потеряла голову. Мы, как безумные, начали целоваться, совершенно не стесняясь присутствующих.
Вдруг, не говоря ни слова, он вдруг поднял меня на руки и куда-то понес. Мне было совершенно всё равно куда. Хотелось просто целовать эти сочные упругие губы, ерошить золотистые волосы, хотелось ощущать его дыхание, ловить движения рук и ждать острого, запретного, тайного.
Остальные члены команды выступавшей в процессе репетиции лишь проводили нас взглядами. Они тоже выложились по полной, но такой удачи им не светило.
…
– Извини меня, сам не знаю, как так получилось, - начинает нелепо и смешно оправдываться. Мы приходим в себя в каком-то тёмном классе, кажется это кабинет музлитературы.
– За что? Мне самой, наверное, этого хотелось, поэтому я к тебе и подошла. – Я сижу голой попой на столе. Мне зябко. Одеваться нет силу. – Вова, не торопись, пожалуйста. Мне надо немного отдышаться. Давай чуть-чуть посидим здесь, все равно уже вечер и никто сюда ломиться не будет.
Мы сидим, наверное, с полчаса и разговариваем о всяких пустяках, о совершенной ерунде право слово. В конце концов, Полуяхтов делает мне официальное предложение руки и сердца. Кто бы сомневался!