Терпи, неудачница!
Шрифт:
– Ну ты, Машка, и дура! Все устали и Саша тоже! Как не стыдно так расклеиваться! Ты же не ребенок, чтобы на ручках ехать!
На Юльку зашикали. Конечно, она была абсолютно права, но ее слова вызвали новую порцию рыданий, а сама Маруся бешено задергалась у меня на плече.
Гул справа нарастал, и мне самому было страшно смотреть туда. Но поглядывал - нужно было реально оценивать обстановку. Огонь приближался. Шел он верхом, почему-то казалось, что горят исключительно кроны сосен, а стволы остаются целыми и нетронутыми. И очень скоро стало хорошо видно, как, то ли под действием небольшого ветерка, то ли просто в поисках
Спасаясь от стихии, наперерез нам то тут, то там ползли ужи, и мне казалось, что пару раз я даже видел гадюку. Естественно, говорить об этом я не стал никому - зачем вызывать панику еще и другого рода. Замечал, что остальные и Женя в том числе, видели змей тоже, но никто не издал ни единого испуганного возгласа.
Слегка опаленный огнем, несчастный заяц с бешенными глазами и прижатыми ушами, совершенно не петляя, а практически по перпендикулярной пожару прямой, проскакал в паре метров, не обращая на нас никакого внимания.
Судя по картам, по снимкам местности и старой памяти, всему, что я пытался припомнить сейчас, лес должен редеть, переходить в небольшой лиственный подлесок, шириной с полкилометра, а потом только выходить к берегу реки. Но пока никаких лиственных деревьев в утреннем сумраке видно не было.
Я, естественно, не следил за временем, и понял, что пять минут прошли, только благодаря Диме, тронувшему за плечо и подставившему свое. С нескрываемым облегчением - все-таки две бессонные ночи давали о себе знать, я переложил свою затихшую ношу на парня. Он, сцепив зубы, зашагал вперед. Потом разгрузил Ивана Петровича, поискал глазами Женю и, удостоверившись, что идет, просто немного отстала, зашагал быстрее.
21.
Я просто физически ощущала, как припекает слева. Пот стекал по мне градом от усилий, но все-таки не оставляла в покое мысль, что становится жарче не потому, что вот-вот выглянет солнце и мы несемся изо всех сил... Хотелось плакать, хотелось кричать и в бессильной злобе ударить кулаком по дереву, а еще хотелось молиться, просить Господа сжалиться и продлить наши жизни.
Варькино лицо в момент прощания, когда я привезла ее к воротам лагеря, так и стояло перед глазами. Страшно было даже представить, как она будет жить без меня. Отцу своему не нужна абсолютно. Мои родители, конечно, не бросят, но никогда не будут любить так, как люблю ее я. А стоило представить, что я не увижу ее выпускной в школе, что никогда не познакомлюсь с первым ее мальчиком, что, в конце концов, не полюбуюсь на свою дочь в свадебном платье... Я пыталась бороться со слезами, но они, непрошенные и горькие, закипали на глазах. Я кусала губы, понимая, что тяжело всем, а не только мне одной. А еще старалась держаться, чтобы не подводить Сашу.
Смотрела сзади в его спину, обтянутую серой футболкой, на свисающую с его плеча Маруську и думала - не накричал на нее, не ударил, не повысил голос даже, просто взвалил и несет!
Вот почему, почему я такая невезучая? Ну как я могла встретить такого мужчину потрясающего в конце своей никчемной жизни? Вот если бы чуть-чуть пораньше! Да что мне мой город! Учителя нужны везде - забрала бы Варьку, доплатила ипотеку и продала квартиру! Родители мои сильно не расстроились бы! Подруги? Жаль, конечно, с ними расставаться, но ради такого-то мужика...
Я задумалась и очнулась только тогда, когда Саша, а за ним и все остальные, резко повернули влево. Испуганно вгляделась вперед, и поняла, что там тоже горит! Мамочка! Как же жить хочется! И, наверное, это ужасно больно - гореть заживо! Не хочу! Не хочу!
Внезапно Саша, переложивший свою ношу на Димины плечи, остановился. А за ними встали, как вкопанные, и все остальные. Юлька проговорила то, о чем подумала в этот момент и я:
– Саша, и там тоже огонь?
Он же приложил указательный палец к губам, призывая нас молчать. Я сначала ничего, кроме треска горящих метрах в ста деревьев, не слышала. Но потом до ушей донесся другой звук...
– Вертолёт! Вертолет близко!
Кто-то от счастья запрыгал на месте. Маруську сгрузили на землю, как мешок с картошкой, не очень-то церемонясь.
– Так, нам нужно сделать так, чтобы нас заметили. И найти место, где бы он смог сесть.
– Саша, - Степан смотрел испуганно.
– А что если он улетит, нас не увидев? Или кого-то другого ищет?
– Я думаю, ищут именно нас. В моей рации специальный датчик установлен, по которому можно отследить местонахождение. Минут пять назад мы поляну проходили - возвращаемся!
Он решительно развернулся, и мы, сомневающиеся и не очень-то желающие возвращаться назад, туда, где, возможно, уже горит, все же повернули за своим инструктором.
... Вертолёт сел на поляну, о которой говорил Саша, именно тогда, когда мы, подгоняемые подошедшим вплотную огнём, буквально высыпалась туда.
Из открывшейся дверцы выскочил высокий широкоплечий красавец, совсем немного уступающий в красоте и росте Саше. Он начал запихивать в кабину всех подряд, молча, совершенно не церемонясь и очень торопясь. Скоро остались Саша и я. Красавчик быстро обнял Морозова и протянул мне руку. Но я не успела подать свою, Саша приподнял меня за талию и поставил ровно на ту ступеньку, с которой достаточно было сделать всего один шаг, чтобы оказаться внутри. Это, конечно же, была мелочь и ерунда, и не о том я сейчас должна была думать, совсем не о том, но эйфория от того, что нас спасли была едва ли не меньшей по сравнению с тем счастьем, которое дарило его прикосновение, его забота, его нежелание позволить другому мужчине касаться меня...
Летели молча. Во-первых потому, что перекричать гул вертолета было нереально, но было еще и во-вторых... Все смотрели в окна, и мои волосы просто-таки шевелились от ужаса - огонь, казалось был везде. Причем, к тому месту, откуда мы только что улетели, он подходил с трех сторон. И кольцо сужалось.
Когда поднялись немного выше, я смогла разглядеть и реку. Мы шли правильно, только стена огня отрезала нас от воды широкой полосой. А обогнуть ее, обойти, мы скорее всего и не успели бы...
... Возле гостиницы, где мы разместились, прилетев сюда, дежурила машина скорой помощи и журналисты - девушка с микрофоном и мужчина с огромной камерой.
Девушка кинулась было к нам, но спасший нас красавчик аккуратно оттеснил ее в сторону, не дав приблизиться и, пока мы топали в здание, повторял ей, не отстающей, несколько раз одно и то же:
– Потом. Вы видите, в каком люди состоянии? Позже мы ответим на все ваши вопросы!
– Скажите хотя бы, все ли живы?