Terra Incognita
Шрифт:
Я был подобен ученику дзэн - долго и тщетно бившись над разрешением задачи, не поддающейся решению, истощив в этом поиске вот уже все свои силы, измучив себя ею, ставшей заиром, демоном, пыткой, пыткой, безумием!.. вдруг, он ощущает совершенный покой - ничто не может изменить его, хоть как-то умалить, он больше, чем всё, что есть в мире, и он - всё, и ничего не нужно больше, загадка решена - это иногда называют озарением. И у меня была целая ночь, чтобы наслаждаться этим покоем, бессмысленно улыбаясь, давить окурки в пепельнице, вздыхать, бормотать что-то... впрочем, прислушиваясь и то и дело вздрагивая, когда мне казалось, что я слышу её шаги. И каждый раз с облегчением переводить дух, когда оказывалось, что это не она. Мучимый беспокойством подобен человеку, которого терзает головная боль ему кажется, что она утихнет, если только ему удастся замереть без
В ту ночь я понял, что люблю её, и безответно. Я твёрдо решил, что никогда не скажу ей об этом.
Когда я проснулся, она ещё спала. Я поднялся с раскладушки, оделся, вышел на кухню. Побаливало горло. Первым делом я глотнул водки - на столе стояла недопитая бутылка. Она даже не накрыла её крышкой - чтобы выдыхалась, наверное. Я сделал себе яичницу с помидорами.
Она сказала, что простудилась, и весь день провалялась в постели. Я дал ей выпить таблетки, незаметно отложив и для себя тоже. Она спросила, осталось ли что-нибудь в бутылке. Я принёс ей остатки. Её знобило. Я собрал её одежду, разбросанную по комнате, приготовил для неё какао. Она сказала, что терпеть не может какао, но я сказал, чтобы она пила как лекарство. Она выпила. Мне показалось, что она чувствует себя неловко передо мной. Я ничем не напоминал ей о вчерашнем. Вечером она снова собралась уходить. Я сказал, что не отпущу её. Она ничего не ответила. Просто ей было наплевать, отпущу я её, или нет! Я сидел в сортире и услышал звук захлопнувшейся двери. Когда я выскочил, в комнате было пусто. Постель лежала смятая комом, её одежды не было. Она ушла.
Потом это сделалось обычным - она уходила, я ждал. Я никуда не уходил. Она возвращалась. Однажды она приехала в одном нижнем белье, в стельку пьяная, а я даже не спросил её, где она провела ночь. Не сомневаюсь, что ей было о чём рассказать. Вот кто мог бы написать книжку, которая стоила бы миллион. Может быть, напрасно я ни о чём её не расспрашивал.
Я просто не хотел знать ничего этого. Ну что мне было в том, что она когда-то пела в каком-то дурацком ансамбле, что в этом самом парке они выступали, на этой эстраде. Когда-то. Она пела какие-то песенки, мне было не нужно это знать. Это было не нужно. Я увидел её такой, какой она была в ту ночь - вот и всё.
Конечно, у неё были свои деньги. Мне не нужно догадываться об этом - я это знаю. Как-то раз ночью, когда она спала, я потихоньку взял её сумочку и, закрывшись на кухне, перетряхнул её содержимое - деньги, записная книжка с какими-то телефонами, какие-то имена, пометки,- я даже не стал их разбирать,- всякая всячина... Я положил сумочку на место, так и не поняв, зачем я её взял.
Её сумочка была как сумка Мэри Поппинс - в ней могло оказаться всё что угодно. Например, пистолет.
Всему можно найти философское объяснение, достаточно порыться в памяти или сочинить что-нибудь находу,- всё равно это где-нибудь уже написано, пусть по другому поводу или... или без повода. Появление различных вещей в её сумочке можно было бы интерпретировать как "дао" - путь спонтанного возникновения и исчезновения явлений, которому следует мир сущего, и, развивая эту тему, сказать, что её жизнь, таким образом, была осуществлением принципа "у вэй" - совершение через бездействие путём слияния с дао, частным проявлением которого было появление тех или иных вещей в её сумочке - проявление постоянного в переменчивом, "дао" в "дэ". Объяснить - одно, а предвидеть - другое. Можно было просто расспросить её, где она взяла пистолет, провести, наконец, расследование, устроить допрос с пристрастием, выяснить. Она не захотела об этом говорить. Но дело не в этом. Я не хотел об этом знать. Дао, и всё тут!
Между прочим, я обнаружил во внутреннем кармашке подборку порнографических открыток. Так себе. За свою жизнь я видел десятка два или три фотографий такого рода лучше, чем эти, и две или три сотни безобразных - ещё хуже. До нашего с ней знакомства сексуальный опыт, коим я располагал, равно как и мои познания в этой области были, как это выяснилось в первую же ночь, весьма ничтожны. Да что там, смехотворны! Она назвала это "был дурак дураком".
Сексуальный опыт - так это называется. Какая гадость. Надо же такое придумать. Впрочем, существует сотня способов не называть вещи прямо. Можно придумать сто первый. Или придумать другое название, позаимствовать из какого-нибудь постороннего языка, желательно мёртвого. В конце концов, так ли это важно, как это назвать.
Её зовут Нина.
Если она снова не переехала.
Как это уже однажды было. Заваливаются какие-то типы, двое, причём открывают дверь ключом, как свою. Я один, само собой ночь, в этом доме жизнь начинается, когда задвигаются шторы - что-то вроде ритуального поднятия флага. Я сижу, слушаю музыку, настроение самое паршивое, даун, ничего хорошего не жду, плохого - тоже. И вдруг какие-то мужики. Стоят, уставились на меня. - А ты кто такой? Я говорю: "Вам чего?" Они молчат. Я выключаю музыку, встаю. - Кто вы такие? - А мы думали, тут нет никого... - Я тут живу. Молчат. - Где Нина? - Она нам ключ отдала. Выясняется, что она, видите ли, решила переехать и уже живёт где-то в другом месте, а ключ отдала этим двоим, чтобы они... Чушь какая-то! Я чувствую, что уже на взводе. - Ребята,- говорю,- вы тут жить не будете, понятно? Потому что я тут живу. Давайте, уходите отсюда. Они стоят. - Вам что, непонятно? - А ты кто такой? - Так,- говорю.- Непонятно. Подхожу к шкафу, открываю его, а самого уже колотит. Достаю пистолет. - А ну давайте, валите отсюда! Тут только до них дошло, наконец. Ушли. И главное, когда она вернулась, ни слова! Как будто ничего и не было. Я тоже ничего не стал говорить. Ну это надо же! Переехала. Так я и засветил игрушку, я же не знал...
В принципе, появление этих типов тоже можно было бы интерпретировать как дао, но от чего я в тот момент был далёк, так это от того чтобы ему следовать. Какой тут "у вэй", нафиг!
Вот тебе и "у вэй".
Я ей говорил, что она когда-нибудь допьётся до белой горячки. А если бы они не ушли? То к ней какая-то женщина всё приходила, тихий ужас... А я ей всё книжки покупал. Дарил. Чтобы читала. То вдруг хватается за голову: "Какая у нас грязь!" И начинается: "Ты когда последний раз рубашку менял? Что это за мерзость в ванной, это что, тряпка? Это что такое? А это что такое?" Хватается за веник, выметает из-под дивана окурки, начинается уборка, стирка, этот непрерывный шум воды, ни пройти - ни выйти, уж такая хозяйка! Проходит день, два... Вот так и жили.
Я ей говорил, что она когда-нибудь допьётся.
Как её звали, как она одевалась, что она ела... Зачем всё это? Для потомства? Для чьего потомства? Ну как, вот захочет кто-нибудь лет этак через много узнать, а как жили люди в начале девяностых годов двадцатого столетия в России, прочитает. Скажет: "Ишь ты". Ничего. Может быть, я ещё стану классиком. Главное не терять нить событий. Значит так. Началось всё с того, что я пришёл к ней и остался у неё жить. Не потому что мне некуда было идти, или я сексуально озабочен. Ведь жил же я где-то до неё. Что-то делал. На жизнь хватало. Разве это была жизнь? Я пытаюсь придумать, что написать об этом - и не могу. Нужно придумывать. Зачем? Чтобы когда-нибудь кто-нибудь, полюбопытствовав, как эти люди могли жить, обходясь без ... (вставить какое-нибудь слово из популярной фантастики), прочитал и сказал что-нибудь вроде ... (придумать). Обойдётся газетами. Я не знаю, почему это так, почему я всё время возвращаюсь к ней, даже когда не хочу, почему я не могу не писать о ней, почему я не могу не писать!.. Как её звали... во что она была одета... в парке шёл дождь... Наверное, я не смогу этого объяснить.
При росте сто шестьдесят девять сантиметров она весила пятьдесят семь килограмм, это как, много?
Иногда мы выходили с ней вместе, в кино, или сидели в кафе, разговаривали, что-нибудь пили под музыку... Может показаться странным, что можно играть в эту игру так просто. Мы приняли её сразу, даже не сговариваясь. Не рассказывать о том, что не имеет значения вот сейчас, здесь. Мне и самому временами это казалось странным, ведь получалось, что мы в сущности даже не живём вместе. Просто встречаемся. Иногда ссоримся, но обычно нам хорошо друг с другом. И только. Когда я первый раз сделал ей предложение, она сказала: "Как хочешь".