Терра инкогнита. Книга 2
Шрифт:
– Ну что, морячки? Кто желает попробовать?
– Я желаю, – лениво встал со скамейки Рыбаков
– Ну, давай, – сказал один, приняв боевую стойку.
Борька, стянув с плеч робу, вразвалку прошел на посыпанную опилками площадку и выполнил аналогичную.
В следующий миг десантник прыгнул вперед, затем раздалось «гуп», и он покатился в сторону.
– Давай еще! – отряхивая опилки, вскочил на ноги.
– Давай, – кивнул Борька.
На этот раз он швырнул противника через голову, только сапоги мелькнули.
– Вот это да (прошелестело
Затем счастья попытал второй «голубой берет», с тем же результатом.
– А теперь давай попробуем с тобой,– показал пальцем Рыбаков на сидящего с другой стороны площадки, еще одного десантника. В звании старшины.
С первых дней тот привлек общее внимание, своей необычной полевой формой. Она была оранжевого цвета и с многочисленными карманами, а вместо сапог, дополнялась высокими, со шнуровкой берцами.
Наиболее любопытным парень сообщил, что служит в десантно – штурмовых частях особого назначения. Держался он гордо и был всегда в стороне. Типа, я не такой как все. Лучше.
Борькин вызов старшина не принял, молча поднялся с лавки и удалился.
– Чего это он? – поинтересовался Саня Екименко
–Не обращайте внимания, ребята – сказал один из «голубых беретов». – Этот малый никакой не спецназ, а штабной писарь.
Кстати, экзамены тот старшина завалил и уехал в свою часть, не солоно хлебавши.
В щитовых домах, расположенных напротив жилых, оборудованных под классы, с девяти часов утра и до обеда, преподавателями с абитуриентами велись каждодневные занятия по русскому языку и литературе, истории СССР, а также иностранным языкам (с учетом изучавшихся на гражданке). После обеда, до ужина – самоподготовка. Заниматься было тяжело, поскольку за время службы многое мы подзабыли.
Спустя несколько дней, вечером, иду из кафе, куда ходил за сигаретами и вдруг сзади крик, – Валерка, черт! Ты откуда?!
Оборачиваюсь, – мой друг детства и соученик по техникуму Юра Павленко.
Сцепились в дружеских объятиях, радости нет предела.
Юра, сержант-артиллерист из Южной группы войск, тоже приехал поступать в это учебное заведение. Вот уж точно тесен мир. Такая встреча.
Уединившись на скамейке в отдаленной аллее, долго вспоминаем друзей и знакомых, оставшихся на гражданке, рассказываем, друг другу о прошлой службе, делимся насущными впечатлениями. А они не радуют.
С каждым днем мы все больше убеждаемся, что поступаем в действительно уникальное учебное заведение, которое готовит специалистов тайной войны. И это не голословные предположения.
Мы уже давно не наивные мальчишки. Армейская и флотская школы приучили к наблюдательности и анализу.
Повседневно общаясь с командным и профессорско-преподавательским составом Школы, мы отмечаем их высокую эрудицию, широкий кругозор, особое поведение с абитуриентами и между собой. Чувствуем, что эти люди знают и умеют неизмеримо больше, чем в настоящее время делятся с нами. Это здорово интригует.
Кроме того, являясь как все люди нашего возраста любознательными, мы неплохо изучили объект и убедились, что он используется не только для занятий с абитуриентами.
Помимо тех мест, которые нам разрешили посещать, на обширной территории, располагаются удаленные друг от друга и укрытые деревьями, одно и двухэтажные коттеджи, где проживают какие – то необщительные люди, явно не гражданского склада.
В глубине леса скрыт хорошо охраняемый полигон с проложенной по нему узкоколейкой, складами и ограждениями из колючей проволоки. В кафе периодически появляются небольшие группы загорелых до черноты молодых офицеров в выцветшем камуфляже, не походящих на армейских.
Мы понимали, эти необычные люди – действующие сотрудники контрразведки и попасть в их число нам будет чрезвычайно трудно. Затем узнали, что они были слушателями КУОС (курсов усовершенствования офицерского состава), на базе которых и была создана впоследствии легендарная «Альфа».
Месяц самоподготовки прошел в поте лица. Занимаемся как проклятые. Многие остаются в аудиториях после ужина до отбоя. Я в их числе. Голова забита темами сочинений, историческими датами, иностранными фразами и словами.
Первый экзамен – история СССР.
Облаченные в парадную форму со всеми заслуженными регалиями, нервно тремся у дверей аудиторий. Приглашают сразу по несколько человек. Я попадаю в первую партию. Вхожу, представляюсь, беру билет. В глазах темнеет – тринадцатый.
– Ну, думаю, капец, – чертова дюжина к добру не приведет. Называю номер билета миловидной преподавательнице, ловя сочувствующие взгляды вошедших вместе со мной ребят.
Сажусь за стол, читаю вопросы билета.
Первый – возникновение, рассвет и падение Киевской Руси. Второй – предпосылки, развитие и поражение первой русской революции 1905 года. Третий – этапы построения социализма в СССР.
Ни по одной из этих тем, ничего существенного на ум не приходит. Однако беру себя в руки и пытаюсь сосредоточиться. Внезапно осознаю, что знаю ответы на все вопросы. Спокойно, опасаясь спугнуть неведомо откуда появившиеся в голове знания, начинаю подготовку. Все получается и постепенно укладывается в конспективные записи.
Мой ответ длится около получаса. Время от времени преподавательница благосклонно кивает головой, затем останавливает меня и констатирует – отлично. Я гляжу на нее и бормочу,– сколько?
–Пять баллов,– повторяет педагог. – По какому пособию вы готовились?
–По учебнику Соловьева.
–Налицо и результат,– улыбается она. – Это очень редкий учебник, берегите его.
Из аудитории выхожу с чувством переполняющей радости.
–Сколько? – вопрошают стоящие у двери потные абитуриенты. – Пять баллов! – чеканю я и с чувством выполненного долга следую в курилку.
Там уже сидят несколько проэкзаменованных. Результаты написаны на их лицах. Сдавшие радостно возбуждены. Получившие "неуд"– молчаливы и подавлены. Сразу же после окончания экзамена, учебник истории под редакцией профессора Соловьева, не смотря на ее протесты, я подарил педагогу.