Terra Insapiens. Замок

Григорьев Юрий Гаврилович

— А! — кивнул Артур. — Вспоминаю — читал… Добродушный человек, но немного наивный…Его даже разбойники пожалели. Видят — малый не от мира сего… А ты знаешь, по мнению некоторых, именно эту книгу читал Гамлет при встрече с Полонием. Именно про неё известная фраза: «что читаете, милорд? — слова, слова, слова…» Шекспир мог читать эту книгу на французском.

— Монтень конечно современник Шекспира, но никак не Гамлета, — недоверчиво возразил Паскаль.

— Авторы часто вручают герою свои мысли. Флобер совсем не шутил, когда говорил: «мадам Бовари — это я». Если бы мы могли узнать реального Амлета из «Деяния данов», боюсь, мы

бы испытали разочарование.

Паскаль закрыл книгу, заложив между страниц закладку.

— Какая странная у тебя закладка, — удивился Артур. — Это доллар, если мне не изменяют глаза?

— Он самый — one dollar. Оставил себе на память о прошлой жизни на «большой земле».

Паскаль вытащил бумажку, повертел её в руках и улыбнулся.

— Странно думать, что где-то в сотнях километров отсюда большой мир. Где продолжается «суета сует», проходят вечные выборы, демонстрации, войны, конфликты, и над всем этим — деньги, деньги, деньги… Как хорошо, что у нас деньги равны нулю. Они не стоят даже той бумаги, на которой напечатаны.

Он сунул банкноту обратно и положил книгу на кровать.

— Ну… Хозяин наверно с тобой не согласится, — засомневался Артур.

— Значит, я в лучшем положении, чем он, — заметил Паскаль. — Я использую их только как закладку для книг. Какие ещё варианты?

— Можно растапливать печку, — включился в игру Артур.

— Годится… Можно скрутить самокрутку с табаком. Что ещё?

— Можно… Стены обклеить вместо обоев.

— Допустим… А можно коллекционировать, как марки.

— Так, так… Как марки, говоришь. Ну так можно их использовать вместо марок — наклеивать на письмо.

— Это не письмо, а целая бандероль получится!

— Ну почему? Может, это письмо Гулливера на родину. Вот он лилипутские деньги вместо марок и клеит.

— Ну ладно, уговорил!.. Что-то у меня фантазия иссякла — что ещё можно сделать с этими бумажками. Разве что вместо туалетной бумаги использовать. Но боюсь, что они и для этого не годятся. Игра закончена, ты победил. Возьми с полки пирожок, как говорила моя девушка.

— Она тебе хоть пишет?

— Нет! — отвернулся Паскаль. — Она давно уже не моя девушка. Это я так, по старой памяти.

— Пишут только Сократу, Поэту и Судье, — продолжил он. — Писака тоже с каждым кораблём отправляет послания, но ему никто не отвечает. Видно он и там всех достал.

Артур подошёл к столу, на котором по-прежнему лежали ноутбук и наушники.

— А что из современного читаешь? — поинтересовался он, перебирая книги на книжной полке.

— Раньше читал запоем всё, что появлялось на горизонте, а потом как отрезало — видимо переел. А здесь всё старинное и нет интернета. Впрочем, я и не жалею… Сейчас время смертельное для литературы, — пояснил Паскаль, — переходное время. Может быть, потом всё утрясётся, пыль осядет и появится что-нибудь стоящее… Интернет убивает литературу. Такое ощущение, что прорвало плотину и хлынул полноводный словесный понос. Люди не понимают, что писатель — это не тот, кто умеет писать. Писатель — это биография, внешняя и внутренняя, это особые способности, наблюдательность и психология, это, наконец, божий дар, под названием — талант. А Господь очень скуп на дары, и не каждому кладёт руку на голову. Писателей не делают на конвейере — в литературном институте и на литературных сайтах. Никто этого не понимает. Кажущаяся простота писательского мастерства очень многих уводит на ложную дорогу, где их ждут только разочарования и потерянное время жизни, которое можно было потратить с большей пользой.

— Вот уж от программиста не ожидал услышать брюзжание по поводу интернета!

— Это не брюзжание, это трезвый взгляд. Я даже подумал — может, литература вообще уже не нужна? Может быть, интернет её похоронил? Останется что-нибудь легковесное, ненапряжное — детективы, мелодрамы, фэнтази, а всё остальное пространство займёт нон-фикшн… Времена Толстого, Достоевского, Чехова остались позади. В век хайтека их быть не может. Я думаю, если бы Толстой жил сейчас, его «Война и мир» пылилась бы на книжных полках магазинов. Она получила бы восторженные отзывы критиков, но кто их читает, кроме самих критиков и писателей? До школьных хрестоматий она бы уже не добралась.

Артур решил поменять тему.

— Я сейчас говорил с Ньютоном о квантовой физике. Он считает, что это не физика, это другая наука, ещё не имеющая названия.

— Вполне может быть, — согласился Паскаль. — Физика не резиновая, не надо туда всё пихать.

— Наука всё больше уподобляется религии, — увлёкся Паскаль, присев на кровати. — Стандартная модель — это её иконостас, коллайдеры и прочее — предметы культа, вроде кадила и святой воды. Каждый правоверный физик обязан пять раз в день прочитать «Верую» и поклониться иконостасу. Вся эта россыпь «элементарных частиц» не более, чем тени на стене платоновской пещеры. Стандартная модель — это список привидений. Физики похожи на малых детей, играющих в кубики. Они строят мир из кирпичиков, а мир возможно устроен иначе.

В комнату, постучав, заглянул Адам.

— Артур, выйди на минуту. Есть разговор.

Усевшись за стол во дворе, Адам сказал.

— Какие у тебя планы?

Артур вопросительно посмотрел на Адама.

— Дождусь корабля и уплыву на большую землю. Может там пойму — кто я и зачем?

— Хозяин тебя не отпустит. Он задавал мне наводящие вопросы насчёт тебя. Интересовался — действительно ли ты ничего не помнишь? Качал головой и было ясно, что твоя загадка его зацепила. Пока он её не раскусит, не видать тебе свободы.

Артур склонил голову и загрустил.

— Что же мне делать?

Адам очень пристально посмотрел на него, о чём-то задумался, улыбнулся и сказал:

— Ладно! Не бери в голову. Завтра праздник, потом решим — что делать? У меня есть на твой счёт свои соображения.

Артур повеселел и, вспомнив недавно услышанный разговор, спросил:

— Адам, признайтесь — это ваша проделка с «безумным телевизором»?

— А как ты догадался? — удивился Адам. — Да надоели эти сериалы для домохозяек. Сценарий как будто одноклеточные водоросли пишут. Гляжу, все тупеют понемногу, остатки ума теряют. Ну я и… пошутил.

— Но посмотреть новости, узнать — что происходит в мире?..

Адам бросил взгляд на Артура.

— Новости?.. Ну, во-первых, для меня это не новости, а «старости». А потом… Девяносто процентов новостей это то, о чём через год уже никто и не вспомнит, это мутный поток времени. Человек, привязанный к потоку времени, никогда не познает вечности. Чтобы познать вечность, надо забыть время, надо сделать его неважным, каковым оно и является на самом деле.

— Но хочется всё-таки знать — что в мире происходит?