Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
Напоследок Артур поинтересовался:
— Как я понял, действие вашего романа происходит в России?
— Там будут и европейские главы, — Писатель задумался, — может быть, даже Индия. Но… Интересней всего жизнь в России. Я бывал в Европах — там скучно. Вы знаете, в Цюрихе нет мух — они все сдохли от скуки.
Вернувшись к Паскалю, Артур решил развеселить друга.
— Сколько будет дважды два? — лукаво прищурившись, спросил он.
— Это что — шутка такая? — недоумённо уставился на него Паскаль.
— Нет, просто, как оказалось,
— Дай догадаюсь. Особое мнение очевидно у Писаки?
— Да, его раздражает таблица умножения. Она нарушает его свободу воли. Ему хочется, допустим, чтобы дважды два было пять, а таблица умножения говорит: «Фигушки! Дважды два — это четыре, хоть ты тресни!»
— Ну это полный бред! «Дважды два — четыре» — это не какая-то истина, это просто договорённость о словах. Две двойки назовём четвёркой — вот и всё.
— Вот уж кто здесь справедливо находится, так это Писака, — горячился Паскаль. — Он мне тоже поначалу вручил свою рукопись. Я начал читать и наткнулся на фразу: «на улице шёл мокрый дождь». Всё! Дальше я читать не стал.
— Ну а что здесь неправильно? — посмеялся Артур. — Разве дождь был сухой? Чисто формально всё логично.
— Ну и чем тебе Писака помог? — поинтересовался Паскаль.
— Ничем он мне не помог. Посоветовал почитать «Улисса».
— Святый Боже! — с нескрываемой иронией ужаснулся Паскаль. — Зачем тебе это мучение? «Улисс» — это «Камасутра» для писателей. Читателям там делать нечего. Их там не ждут.
Артур достал из кармана «визитку» и протянул её Паскалю.
— Попробуй, может быть, получится. Вся надежда на тебя.
Паскаль, заглянув в лицо Артура, взял «визитку» и положил в карман. После чего друзья отправились обедать.
После обеда Андрон позвал всех на проповедь.
Мессия стоял задумчивый, и начал говорить, глубоко вздохнув. Он начал спокойно, но постепенно выпрямлялся, загорался и голос его креп.
— Я хотел рассказать о работе, порученной нам Богом… Но понял, что вы не готовы… Нет смысла говорить с неверующими. Вы не враги мне. Вы враги сами себе.
— Кто-то может искать свои тайны в анатомическом атласе, — он посмотрел на Андрона. — Кто-то будет искать механическую справедливость и бумажный закон, — он посмотрел на Судью.
— Я буду говорить с теми, кто считает себя верующим. Даже если их здесь нет. Я буду говорить о тупиках человечества.
— Приходят последние времена. Об этом свидетельствует культура, об этом нам говорят: постимпрессионизм, постиндустриализм, постмодернизм… Пришли времена пострелигии.
— Земные церкви слишком земные. Они приспособились к изменившимся обстоятельствам. Они корнями вросли в землю, они утратили связь с небом.
— Стоит ли винить стадо, если виновны пастухи? Были времена, когда церковь была храмом небесным, теперь это храм земной.
— Когда же это произошло? Тогда ли, когда золото появилось в храме? Золочёные ризы священников, золотые кресты на их груди, золочёные купола церквей — как всё это утяжеляет душу! Как ей взлететь под этим грузом?!
— Золото церквей, как тяжёлые камни, привязанные к ногам утопленника, тянут их на дно, на самое дно. Им никогда уже не увидеть Неба. Всуе они вещают от имени Бога — это бог утопленников, это бог идущих на дно…
— Если пастыри, как вековые деревья, вросли в землю, чего ждать от паствы? Даже те, кто считает себя христианами, забыли основы своей религии. Пресловутая «свобода личности» превращается в содомию. Уже забыто для чего Бог создал мужчину и женщину. Уже стираются всякие границы между ними.
— Выходят на улицы с разноцветными флагами, пляшут и поют. Величают ли так они Бога, празднуют ли Его возрождение?.. Нет! Своё отречение от Бога празднуют они. Свою радость Дьяволу выносят они на улицы.
— Кривое они называют прямым, уродливое называют красивым, больное называют здоровым. «Да! Так будет отныне!» — говорят они.
— Величием они именуют свою низость, гордостью величают своё падение, любовью называют своё скотство.
— Человек хочет быть свободным. Свободным — от кого? — от Бога? Разве это возможно?
Он выпрямлялся, и голос его поднимался вместе с ним. Испуганный голубь вспорхнул с его плеча и сел на подоконник.
— Поистине! — «свобода» написано на знамени Дьявола. Вот чем купил он вас. Свобода и деньги — вот его оружие.
— Я посмотрел на их деньги и увидел надпись: мы верим в Бога.
— Я посмотрел на их Бога и увидел надпись: я верю в деньги.
— Нет! Не такого Бога исповедую я!
Он кричал уже, протягивая руки.
— Скажете — безумец кричит в наши уши! Да! Настали последние времена, если истину кричат безумцы! Вернитесь! Вернитесь! Вернитесь к истокам!
— Хватит! — раздался гневный окрик.
Все обернулись. Это был Демон. Никто не заметил — когда он вошёл и стал сзади.
— Все вон!
Все застучали скамьями, торопясь на выход. Мессия остался стоять, не глядя на Демона. Тот презрительно смотрел на Мессию. Потом повернулся и вышел из комнаты.
Артур бродил по двору со смешанными чувствами. Проходящий мимо Поэт потянул Артура за собой.
— Пойдёмте, я вам кое-то подарю.
Они зашли в комнату Поэта. Она находилась в восточной башне.
— Так… Куда я её засунул? — оглядывал комнату Поэт в поисках «подарка».
Артур подошёл к столу. Взял рукопись, лежащую на столе. Это было несколько листков, исписанных мелким почерком. На первой строке было написано название — «попытка вечности». Пока Поэт что-то искал, Артур прочитал предисловие.
«Эта книга сугубо географическая. Она рассказывает о чудесной стране, известной с древних времён, но до сих пор неведомой многим. Словно сокрытая магическим заклинанием, она открывает свои тайные просторы не каждому, но избранным. Её не увидеть пустыми глазами, её не понять равнодушным сердцем. Даже многие мудрецы не верят в её существование, потому что никогда её не видели. Что же говорить об обычных людях? Они всю жизнь ходят мимо этой страны, не замечая её существования. Ибо каждый видит то, что может увидеть.