Территория войны

Питерский Ярослав Михайлович

Альберт снял куртку и ботинки и прошел в зал. Сев в большое, кожаное кресло — он рассмотрел помещение. Старинная мебель. Черный буковый буфет, картины на стенах, торшер на литой, стальной ножке. Нелепо среди антиквара — смотрелся, только японский телевизор с огромным плоским экраном. Плотные шторы из темно синей ткани — скрывали большое окно. Полумрак немного напрягал.

Вера появилась в комнате в роскошном бархатном халате пурпурного цвета. Широкий пояс — был, затянут узлом, на стройной талии. Альберт, покосившись на женщину, отвел взгляд и сказал:

— Вера. Я у вас не надолго.

Вы, извините. Мне спешить надо — я бы хотел прочитать бумаги, вернее просто забрать их. Я ведь могу это сделать?

— Да конечно! Конечно! Но вот я думала — что угощу вас кофе. Вы вправду торопитесь или просто чувствуете себя не ловко в моей квартире?

— Нет, просто. Я подумал, вам надо отдохнуть. И я не хочу вас обременять. Ничем. Тем более мне надо еще много сделать, — соврал он ей.

Ему хотелось посидеть с ней. Поговорить расспросить о брате. Но он ощущал непонятное возбуждение в ее присутствие. Веру — словно окружала, невидимая, аура, при которой Земский чувствовал себя как студент на первом свидании.

— Конечно — как скажите! — Вера протянула ему два листка.

Альберт, схватил их и, с жадностью — стал читать. Он проскакивал с одной строки на другую.

«Дорогой брат!

Извини, что это все попало в тои руки через эту женщину! Она единственная — кому я доверяю! Не подумай обо мне плохо! Если ты получил эти бумаги, то ты уже знаешь, что мы с ней были любовниками. Не осуждай меня и постарайся простить. Я очень люблю Ирину и детей, но обстоятельства так сложились, что эта женщина стала тоже мне дорога. И я не могу жить без нее! Все что я делал, это лишь для того. Что бы в жизни и твоей и моей жены и детей было все нормально. Что бы вас всех посетила удача, а главное — вы были счастливы! Извини меня еще раз, я так много тебе не сказал. И ты мне. Я виноват перед тобой. В последнее время мы очень отдалились. Моя работа и твоя работа это некий крест, который мы с тобой должны нести по жизни. Так уж получилось, что я немного хорошего сделал. Но вот сейчас. Мне дается шанс. Сделать хоть что — то достойное в своей жизни. Не на кого не злись если со мной что — то случиться. Особенно — на Веру не злись. Она не в чем не виновата. Доверяй ей. Она поможет и тебе. Я пишу эти строки, на случай — если мы с тобой уже не увидимся. Твой брат Сергей».

Альберт удивленно посмотрел на Злобину. Та, внимательно следила за его реакцией. Затягиваясь сигаретой, прищурив глаза, она смотрела на него пронизывающим взглядом. Земский опустил голову и прочитал второй лист.

«Альберт!

Если, захочешь узнать по больше — сходи в баню! Сергей…P.S. Но сильно не топи!»

Второе послание было вообще не понятным. Альберт, пожал плечами и, перечитав еще на раз текст — откинулся в кресле и, посмотрев в глаза Веры — спросил:

— Это все?

— Хм, да.

— А вы читали это?

— Хм, читала. Конечно — читала. Только тоже — ничего не поняла.

Альберт, закрыл глаза и, тяжело вздохнув, спросил сам у себя:

— Что это значит? Какая баня? Какой крест. Ничего не пойму!

— Я тоже.

— Но он ведь вам что — то говорил? Не могли же вы вообще — ничего не знать?

— Нет.

Ничего он не говорил, — уставшим голосом ответила женщина, — он вообще в последнее время — каким то загадочным был. Вот только все твердил про банк. И что этот банк очень мутный. Говорил, что Верка, мол — я раскопал сенсацию! И все! Я его спрашивала — что за сенсацию? А он лишь отмахивался — мол, скоро узнаешь! И говорил, что Запаева раздавит, и меня — мол, пропихнет на должность зам главного редактора. Вот и все. Но я его пытала — а он ничего так и не сказал. Потом я испугалась. Когда позвонили.

— Кто позвонил?

— Не знаю. Какой то тип. Гнусным голосом сказал — сучка, передай своему хахалю. Что счет пошел. И сама не лезь. Кончим сразу! И все.

— А вы ему то говорили о звонке?

— Да, но он стал раздражительным и сказал, что б я и вправду не лезла. Сама потом узнаю. Ну, я и не лезла. Боялась, я же говорю — вам. Боялась! Я, хотела — просто жить спокойно. И ему — говорила. Я он!

— Что он?

— Он лишь смеялся. Говорил, что я не настоящая журналистка — если испугалась бредней, какого то болвана.

Альберт, тяжело вздохнул и, положив листки в карман — сказал:

— Да — не густо. Можно, сказать — все только закручивается! Вот выясняется — ему угрожали через вас. А вы в милицию не обращались?

Вера затушила сигарету в пепельнице, стоящей на журнальном столике. Покачав головой — ответила:

— Нет. А, что бы я сказала в милиции? Что мой любовник — капает, какую то тему. А ему угрожают? Нет. Я просто не могла ничего сказать. Да ми кто бы мне во что поверил? Сами вы то понимаете?

Альберт вновь тяжело вздохнул. Злобина была права. Что говорить в милиции? Да и кому это нужно. Милиция расследуют только факты свершившихся преступлений. А так! Что тут говорить.

— У вас выпить есть? — неожиданно спросил Земский.

Вера ухмыльнулась. Поправив полы халата — печально ответила:

— Нет, я же вам говорила — что пью. Редко, но много. Вот сегодня в моих планах не было поглощение спиртного. Но я бы с вами с удовольствием — напилась сегодня! — Злобина приветливо улыбнулась.

— Я бы тоже! — буркнул Альберт.

— Ну, так в чем дело? У вас если нет денег, то вы не стесняйтесь! У меня есть! Я дам! На пару бутылок коньяка! Другого — я, не пью. Ну, если только виски! Хотя тоже — самогонка!

— Да нет! — смутился Альберт. — Деньги у меня есть.

— Может — вы сходите. В магазин? Он напротив. Работает круглосуточно. Ваш брат постоянно бегал. Когда мы хотели выпить. А то я уже вот раздетая, — женщина кивнула на халат.

— Конечно, схожу. — Земский, встал и вышел в коридор.

Одевая — туфли, он вдруг почувствовал, что ему очень хочется сегодня поговорить с этой женщиной. Загадочной и печальной.

— А я пока тут закуску приготовлю. У меня и лимон есть. И икры немного красной. Вы любите бутерброды с красной икрой?

— Да.

— Ваш брат тоже любил. Вы так похожи. — Вера лукаво посмотрела в глаза Земскому, — Вы, ведь — код помните? Одиннадцать ноль пять.

— Да, я запомнил. А вы ведь специально его сказали? В слух — что бы я услышал?

— Хм, вы догадливый! — Злобина погладила Альберта по руке.