Террорист №1
Шрифт:
Оператору, наблюдающему за показаниями тепловизоров, собственное занятие надоело до чертиков. Он уже устал пялиться на плоский жидкокристаллический экран, на который подаются обработанные компьютерной программой данные от тепловизоров. Последнее шевеление в доме было отмечено еще в половине первого ночи. Кто бы они ни были, эти четверо, но они расползлись по комнатам и спали, причем наверняка крепким безмятежным сном.
Широко зевнув, оператор протер пальцем слезящиеся от напряжения глаза, после чего вновь тупо уставился на экран.
– Не п-понял, – произнес он спустя несколько секунд растерянно. – У меня на экране шесть целей…
– Не
Оба оператора тут же встрепенулись, их пальцы забегали по клавиатуре, их мозги судорожно пытались сообразить, что же на самом деле там происходит, в оцепленном спецназом доме, а их губы уже частили тревожной скороговоркой.
Минуту или даже чуть меньше внутри коттеджа, если судить по показаниям тепловизионных датчиков, происходило нечто странное: все шесть «целей» хаотично перемещались по дому, и более всего это смахивало на панику.
Уитмор, толком так и не успев сориентироваться в этой новой ситуации, все же успел отдать в эфире команду: «Всем приготовиться! Кажется, они нас засекли, могут решиться на прорыв!!»
И буквально тут же крепко полыхнуло…
Элизабет, дожидавшуюся в машине возвращения Шенка, вдруг зазнобило. Простыла? Погода в последнее время стоит сырая, ветреная, а небо похоже на серую ноздреватую губку… Нет, это не похоже на простуду. У нее сейчас депрессивный период в жизни. Чтобы не пичкать себя стимуляторами и не тратить время и деньги на визиты к психоаналитику, она до предела загрузила себя работой. Похоже, что переусердствовала… Не смертельно, конечно. Как только она вернется домой, – хотелось бы знать, как скоро это случится, – нужно будет принять горячую ванну, выпить стакан теплого молока с медом, после чего залечь часов эдак на десять в кроватку.
Она плотнее закуталась в чужую куртку, от которой исходил слабый аромат табака и мужского одеколона. Интересно, о чем это шепчутся у фургона эти двое личностей, каждого из которых она знает как облупленного? Судя по тому, что они то и дело бросают взгляды в ее сторону, беседа идет о том, как бы половчее использовать Колхауэр в роли сливного бачка.
Полицейские охотно привлекают «своих» журналистов к участию в сулящих успех мероприятиях. Те, соответственно, в качестве компенсации живописуют подвиги стражей правопорядка в прессе и на телевидении, иногда даже приукрашивают эти самые «подвиги», которые на деле частенько являются промахами и огрехами. Элизабет прекрасно знала эту кухню изнутри, потому что ей самой доводилось участвовать, пусть даже в роли наблюдателя, во многих акциях, проводимых полицией и сотрудниками Бюро по наркотикам.
«Здесь что-то не так, – подумала она. – Ни один из местных коттеджей не похож на неприступную крепость. Но здесь два, а может, даже три кордона оцепления. Спешно эвакуируют жителей. Задействован спецназ, она видела боевиков своими глазами… И если они, то есть сотрудники ДЕА, намерены прихватить здесь крупного наркобарона или же шайку торговцев, то почему тянут резину?»
Может, они не слишком уверены в успехе? Или же опасаются повторения того, что случилось месяц назад в Бостоне, где, по слухам, была настоящая мясорубка и где властями было сделано все возможное и даже невозможное, чтобы не только не допустить журналистов на место трагедии, но и вообще скрыть сам факт случившегося?
…Она поймала себя на том, что ее взгляд
Скорее всего оба они, хозяин и его пес, устав от долгого сидения в железном чреве микроавтобуса, выбрались наружу, чтобы малость размять ноги, подышать кислородом, заодно и справить малую нужду. Но случилось непредвиденное: овчарка, вздыбив шерсть и оскалив грозные клыки, рванула что есть сил в сторону, едва не свалив на землю полицейского, который попытался удержать пса на коротком поводке.
И удержал, за счет того, что свободный конец поводка был обмотан у него вокруг кисти правой руки.
Но овчарка рвалась с поводка что есть сил, – молча, свирепо, страшно, абсолютно не реагируя на команды опешившего таким поворотом кинолога, не слушаясь этих самых команд, отдаваемых рассерженным полушепотом; да, полушепотом, потому что шуметь здесь особо никому не позволено.
Смотреть на эту картинку Элизабет было как-то странно и даже жутковато.
Она перевела взгляд в ту сторону, куда рвалась полузадушенная ошейником овчарка, туда, где примерно четверть часа назад, обогнув угол расположенного через дорогу коттеджа, проследовала команда спецназа.
А уже в следующую секунду в той стороне полыхнуло яркое пламя.
Колхауэр пулей вылетела из машины наружу, пожалев, – мысль эта, впрочем, была мимолетной, – что Шенк не позволил ей взять с собой фотоаппарат.
Кажется, она слышала негромкий хлопок. Горел один из коттеджей, расположенных в глубине квартала. Он загорелся как-то сразу, одномоментно, и это было странно. Внутри бушевал жуткий пожар, и это не только угадывалось, но и было видно воочию: из оконных проемов разом высунулись наружу языки яркого пламени, накаляясь до полупрозрачной желтизны, через брешь в крыше повалил густой дым, с яркими прожилками огня и роем искр, похожих на огненных шмелей…
Следующие несколько минут – Колхауэр специально не засекала время, ей было попросту не до этого – распались на целый ряд эпизодов, намертво врезавшихся в ее память.
Краем глаза она наблюдала за Уитмором, который метнулся в ту сторону, где горел осажденный спецназом коттедж и откуда в предрассветное небо вырывались яростные языки пламени. Он бежал тяжелой рысью, напрямки через чье-то домовладение, почему-то бежал пригибаясь, как будто по нему ведется шквальный огонь…
Шенк, похоже, растерялся в эти мгновения, не зная, что предпринять. Он застыл у фургона как соляной столп и как зачарованный смотрел на разгорающееся невдалеке пламя.
Она видела, как весь переулок с разных сторон прошили снопы автомобильных фар, желтые и подсиненные; и в этом сюрреалистичном мирке, где свет причудливо смешивался с клубами сизого тумана, – там что-то есть.
И это нечто, или некто, невидимое, но крайне опасное, двигалось по тоннелю, затянутому светящимся туманом, как ей казалось, прямо на нее.
Она услышала, как коротко и жутко взвыла овчарка, и увидела, как мгновение спустя этот свирепый пес, только что с рычанием рвавшийся с поводка, вдруг, испуганно поджав хвост, припал к земле, да так и застыл, ничем себя больше не выдавая…