Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
Началась вторая кампания – опять тот же цирк со сборами, как и в первую кампанию! Хорошо еще, что мы были на полигоне – солдаты и техника. Это нам помогло. Не заезжая в полк, все с полигона повезли на погрузку, мимо парка. Солдаты два месяца прослужили, только приняли присягу. «Куда?» – спрашивают. «В Чечню!» Ночью привезли оружие на всех, борта машин открыли, каждому – автомат и боеприпасы.
Приезжаем на станцию погрузки, а на платформе уже стоят генералы. И началась точно такая же эпопея с загрузкой техники, как и в первую кампанию… Солдаты первый раз сели за штурвал БМП, пришлось опять офицерам и прапорщикам загонять технику на платформы. Офицеры загоняют технику, подошел какой-то генерал: «Почему офицеры? Пусть солдаты загоняют!» – «Хорошо, пусть солдаты…» Первая же БМП под управлением солдата рухнула между
Оказалось, что танкистов с собой в Чечню на этот раз не берем! Едут только два мотострелковых батальона. И опять проблема с транспортом: оказалось немало неготовых боевых машин… Заезжаем в парк, аккумуляторы снимаем с другой БМП, пулемет на нее кинули, а эту машину, неисправную, оставили в парке.
По штату в разведроте пятьдесят два человека, а пулеметчика – не положено! Начальник разведки Северо-Кавказского округа, когда мы приехали в Чечню, схватился за голову: «Как воевать… Я такого дебилизма еще не видел!» В инженерно-саперной роте по штату, как это ни абсурдно, всего один сапер на всю роту. Штатный состав саперной роты был такой: командир, трое взводных, шесть водителей автомашин, крановщик, потому что есть кран, землеройная машина, один БТР, водитель на него и пулеметчик. И отделение разминирования, в котором один сапер. Если он подорвался – все, больше разминировать некому! А чтобы работать им в батальонах – некому! Начальник инженерных войск округа, когда посмотрел штаты саперной роты, сказал: «Это же полнейшее издевательство!» В первую кампанию у нас в полку был огнеметный взвод, во вторую – его не было вообще. Был один офицер-химик на весь полк, у него три «Урала», как хочешь на них один и езди. Он и ездил, раздавал огнеметы по подразделениям.
«Отморозков не было…»
Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:
– Сначала пошли слухи, что поедем в Югославию – и стали на должности командиров взводов приезжать откуда-то капитаны и даже майоры. А когда оказалось, что не в Югославию, а в Чечню – все они уехали из полка.
До последнего ничего нам не говорили, потом вдруг: «Завтра уезжаем на границу с Дагестаном». Нашего комбата Булавинцева солдаты любили. Во второй кампании солдат с «травкой» уже не было, отморозков тоже не было.
«Боевой опыт имели несколько человек…»
Александр Федорченко, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона, гвардии майор:
– В ходе подготовки батальона к отправке одной из задач было доукомплектовать личный состав, а именно: принять офицеров на вакантные должности, в основном из 3-го батальона, в нем же поменять солдат, которые были сиротами или единственными в семье. После замены отобранных бойцов в ППД на новых и прибытии в расположение своего подразделения я с удивлением получал доклады, что личный состав весь на месте. То есть, пока мы на машине ехали в объезд, наши солдаты убегали и через лес и болото возвращались к своим товарищам. Значит, в нашем батальоне был сложившийся коллектив, и главная заслуга в этом – бывшего комбата подполковника Хохлова Сергея Николаевича, которого непосредственно перед началом этих событий отправили на Дальний Восток. Командовать батальоном назначили другого достойного человека, на мой взгляд, настоящего пехотинца и офицера – капитана Булавинцева.
Были и неожиданные «приобретения». Во время загрузки эшелона появилась необходимость замены заместителя командира батальона по воспитательной части (не хочу говорить причины). К нам временно прибыл майор Олег Горбатюк. Как потом оказалось, надолго и к счастью для нас: это был мастер своего дела и просто отличный человек.
Из госпиталя к нам сбежал капитан Гринченко, который стал командовать гранатометным взводом. Вообще хотелось бы отметить, что на тот момент удачно подобрался весь коллектив батальона. Учения, проведенные ранее, дали хорошие знания и опыт, быстро втянулись молодые офицеры, были «признаны своими» так называемые «пиджаки». А вот настоящий боевой опыт в батальоне имели всего несколько человек.
Ну и, конечно, я не могу не вспомнить про своего заместителя Анатолия Шаруда. Офицера, который долгое время прослужил совершенно в другой структуре, можно сказать, в другой атмосфере – в ВВС – и после реорганизационных мероприятий в Вооруженных Силах дослуживать попал в пехоту, да как раз на погрузку в Чечню. Единственный его недостаток, да и то в начальный момент, это отсутствие опыта работы с личным составом. Спокойный, трудолюбивый (точнее – трудоголик), внимательный и скрупулезный, он постоянно стремился понять назначение и порядок исполнения боевых документов. Практически весь учет личного состава был на нем, а в боевой обстановке, да еще при выплате «боевых», это очень ответственная и трудная задача. В общем, мне с ним здорово повезло. Помню, одним из моих любимых развлечений в часы затишья было наблюдать за Анатолием. Лежишь на кровати и глазами следишь за ним, а он с отверткой и плоскогубцами в руках ходит по палатке и ремонтирует все, что хоть немного в этом нуждается. Через некоторое время он набрался практики общения и с бойцами.
«Деньги нашлись моментом!»
Сергей Печугин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона по тылу, гвардии майор:
– Накануне учений я получил звание майора и готовился там же на Мулинском полигоне это замечательное событие отметить в кругу офицеров моего батальона.
Новость об отправке в Чечню для меня, как и для моих товарищей, стала не очень приятным сюрпризом. И дело тут не в страхе. Когда полк едет воевать, совесть, а еще к тому же и офицерская честь (как своим подчиненным потом в глаза смотреть?) не позволяют малодушничать. Другое было причиной сомнений – ощущение несправедливости: ну, вот убьют меня, кто о моих малых детях позаботится, если при живом-то отце семья постоянно думает, как концы с концами связать. Так и решили с офицерами: как выплатят все не за один год накопившиеся долги, так и даем согласие на Чечню.
И, о чудо, деньги нашлись моментом! Перед погрузкой до трех ночи начфин полка в нашей палатке рубли метал, так что за праздничный стол новоиспеченный майор пригласил друзей только в четвертом часу. А в шесть часов утра батальон выдвинулся на станцию Красный ударник.
Родители ко мне как раз в этот день из Москвы по грибы приехали. А я им ничего не сообщал об отправке. Бабы (теща, жена) – в слезы. Мама более сдержана была, внутри все переживала. Отец – участник бакинских, нагорно-карабахских и тбилисских событий – помог мне здорово. Сели за стол. Расспросил, что у меня в тылу батальона есть, чего не хватает для боевых действий. Тут же рапорт командиру полка написали вместе: «В целях качественного выполнения задач требуется…» Как вовремя это было сделано! Я не раз потом в поле вспоминал мудрость отца: он-то специалист – тыловик со стажем в горячих точках, а я только два года назад перешел из командиров… (Основная специальность моя – командная танковых войск.)
Пока грузили технику на платформы, мне подогнали из других частей не менее трех бортовых машин. Поэтому в Чечне проблем с подвозом в первом батальоне практически не было. А тут еще к платформе начвещ полка Карен Казарян – добрый человек – палаток подогнал больших, служба КЭС – баки водогрейные на полк. Только их потом у меня почему-то никто брать не стал. Их же «вешать» на себя надо! А это материальная ответственность, ее все почему-то очень боятся. Я не боялся, брал все, что давали. И не пожалел потом. У нас баня в батальоне всегда прекрасная была!
«Что завелось, то и поехало…»
Александр Мясников, водитель «ЗИЛ-131», гвардии рядовой:
– В полк я попал в 1998 году. КМБ (курс молодого бойца. – Авт.) был в расположении полка, потом – присяга и шестая мотострелковая рота. По штатному расписанию я был снайпером, но через пару месяцев меня перевели в «обоз», потому что у меня были водительские права. Командиром взвода у нас был прапорщик Ращупкин.