Tertium organum
Шрифт:
* * *
Истина заключается в том, что земля -- это сцена драмы, из которой мы видим только отдельные бессвязные части и большая часть действующих лиц которой для нас невидима.
Это говорит теософическая писательница Мабель Коллинз, автор "Света на Пути", в маленькой книжке "Illusions" ("Иллюзии"). И это очень верно, мы видим необыкновенно мало.
Но искусство идет дальше обыкновенного человеческого зрения, и поэтому есть стороны жизни, о которых может и имеет право говорить только искусство.
Таков вопрос о любви. Только искусство умеет подходить к любви, только искусство умеет говорить о ней.
Любовь всегда была и есть
Когда сольются две силы, заключающиеся в любви -- сила жизни и сила идеи, -- человечество сознательно пойдет "к своим высшим судьбам".
Пока только искусство чувствует это.
Все, что говорится о любви "реалистически", всегда грубо и плоско.
Ни в чем так резко не проявляется различие глубокого "оккультного" понимания жизни и поверхностного "позитивного", как в вопросе о любви.
* * *
В ряду других вопросов современности у нас есть ужасный "половой вопрос". Это вопрос целиком из быта двумерных существ, живущих на плоскости и движущихся по двум направлениям -- производства и потребления.
Для людей существует вопрос о любви.
Любовь -- это индивидуализированное чувство, направленное на определенный объект, на одну женщину или на одного мужчину. Другая или другой не могут заменить любимого.
"Половое чувство" -- это не индивидуализированное чувство, тут годится более или менее подходящий мужчина, всякая более или менее молодая женщина.
Любовь -- орудие познания, она сближает людей, открывает перед одним человеком душу другого, дает возможность заглянуть в душу природы, почувствовать действие космических сил.
Любовь -- это признак породы.
Она проявляется уже у животных в тех породах, где действует отбор, у диких хищных животных, у чистокровных лошадей, у породистых собак.
У людей любовь -- это орудие совершенствования расы. Когда из поколения в поколение люди любят, то есть ищут красоты, чувства, взаимности, то они вырабатывают тип, ищущий любви и способный на любовь, тип эволюционирующий, восходящий.
Когда из поколения в поколение люди сходятся как попало, без любви, без красоты, без чувства, без взаимности -- или по соображениям, посторонним любви, из расчета, из экономических выгод, в интересах "дела" или "хозяйства", то они теряют инстинкт любви, инстинкт отбора. Вместо "любви" у них вырабатывается "половое чувство", безразличное и не служащее отбору, не только не сохраняющее и не улучшающее породу, но, наоборот, теряющее ее. Тип мельчает, физически и нравственно вырождается.
Любовь --
"Половое чувство" -- орудие вырождения.
Различие "вопроса о любви", как его берет искусство, и "полового вопроса", как его берет современная реалистическая литература, показывает различие двух пониманий жизни. Одно идет по поверхности, по видимому миру и видит только человеческую жизнь, другое проникает вглубь, в тайники чувства и ощущает биение пульса какой-то другой, большой жизни.
Ни в чем так ярко не проявляется различие разных миропонимании и их отношения к миру скрытого, как именно в отношении к "любви".
Для позитивизма, для материализма любовь -- это "половое чувство", "факт" и его прямые последствия. Любовь -- это физическое явление, которое описывается в учебниках физиологии.
Для дуалистического спиритуализма любовь -- это власть тела над духом. Поэтому религия и моральная системы, основанные на дуалистическом противопоставлении материи и духа, как двух враждебных элементов, считают любовь, как созидательницу материи, врагом духа, и ее гонят и стараются, насколько можно, низвести и унизить.
Для монистического идеализма любовь именно то, чем она рисуется искусству, то есть психологическое явление, в котором приходят в действие и звучат все самые тонкие струны души, в котором, как в фокусе, собираются и проявляются все высшие силы человеческой души. Это их испытание, их экзамен и орудие их эволюции. В то же время именно этой стороной жизни человек соприкасается с чем-то большим, часть чего он составляет.
Мы ясно видим тут три противоположные тенденции. Возвеличение любви, возведение ее на пьедестал, обожествление, превращение в культ; эту тенденцию мы видим в светлых "языческих" религиях древности и в искусстве всех эпох. И затем другую, которая видит в любви предмет для статистического изучения, "род производства и потребления", "физическую потребность", которая должна "удовлетворяться". И третью, которая видит в любви грех, "похоть", нечто такое, на что нужно стараться не смотреть, о чем нужно стараться не думать -- и если допускать по человеческой слабости, то в силу необходимости и из снисхождения к человеческому несовершенству.
Странным образом самый материалистический взгляд на любовь, видящий в любви только "факт", "сношение" и его прямые последствия, в сущности сходится со взглядами нравственных реформаторов и моралистов, видящих в любви один только грех и соблазн, которого чем меньше, тем лучше.
Это вполне понятно. Истинно монистические религии, как, например, греческие мифы, не были враждебны любви.
Вся разница вытекает из дуалистического или монистического миропонимания. Искусство всегда было монистическим -- и поэтому оно всегда было язычеством в глазах дуалистических религий, видящих в жизни борьбу духа с материей, и фантастикой в глазах материализма, видящего в жизни только физическое явление и не видящего -- психического.
* * *
Если мы возьмем вопрос даже строго научно, в обычном смысле этого слова, только без предвзятых ограничений, мы увидим в нем много нового, того, чего обыкновенно мы не замечаем.
Для науки, изучающей жизнь со стороны, цель любви заключается вся в продолжении человеческого рода на земле. В интересах этого продолжения рода в человечество вложена сила, влекущая два пола друг к другу. Но, говоря это, наука хорошо знает, что этой силы больше, чем нужно.
Здесь именно лежит ключ к пониманию истинной сущности любви даже для позитивного взгляда.