Теряя наши улицы
Шрифт:
— Да, увы, и это значит, что общество оказалось сильнее… Да и панк мы, наверное, переоценили. Не так уж много он изменил в этом мире, даже на уличном уровне…
— Однако согласись, всё-таки что-то в этом есть! Знак судьбы какой-то!
— Да не то слово!
Вечером я прошёл во главу длинного стола, прочитал вслух соответствующую молитву и предложил всем братьям провести ужин в молчании и размышлениях связанных с предстоящим предрождественским постом. Все перекрестились и сели. Ужин, как я и хотел, прошёл в молчании. Я чувствовал необходимость поразмышлять о превратностях Судьбы.
На следующий день, мы с Андреа забрались на одно и то же дерево, и, срывая и скидывая на расстеленную
— Ты слышал о Лютере Блиссете?
— Об игроке «Милана»?
— Нет, это ситуационистская группа, взявшая себе его имя как коллективный псевдоним.
— Интересно.
— Пару лет назад они устроили медиа-скандал вокруг Дона Клаудио.
— Да ну! А что он им сделал?
— Они говорят, что «Comunita Insieme» — это система «hardlabour brainwashing camps», лагерей каторжных работ с промыванием мозгов.
— Не могу сказать, что они не правы. А как же они устроили скандал?
— Короче пару лет назад во Фьюмичино арестовали одного камбоджийца с тремя тайскими детьми. Он занимался контрабандой детей для сети европейских педофилов. Так вот «Лютер Блиссет» начал звонить во все информационные агентства и редакции центральных газет представляясь Марко Куриозо…
— Пресс-секретарём Дона?
— Им самым. И от его имени они начали «опровергать» якобы вовсю уже циркулирующие слухи об аресте Дона. Вернее, они говорили: «он арестован, но ему не предъявлено обвинение. Он находится лишь под временным арестом по подозрению и прямых доказательств его связей с тем камбоджийцем нет». На следующий день все газеты вышли с сенсационными заголовками:
«Дон Клаудио арестован по подозрению в педофилии».
— Хе-хе, прикольно. Не знаю, правда, насколько это оправдано с этической точки зрения.
— Они просто выдали желаемое за действительное. Они сделали «новость» из того, что могло и должно было бы произойти на самом деле.
— Погоди минутку… У меня что-то в голове не укладывается… Ты думаешь, что Дон — педофил?!
— Альберто, открой глаза! Это же все знают! Почему, ты думаешь в одном «Nido» двадцать тайцев в возрасте 12–15 лет? И все в прислуге у Дона?
— Это же бездомные дети, которых он подобрал на улицах Бангкока.
— Вот именно! А ты никогда не думал, зачем он их подобрал? Почему ему было не подобрать взрослых уличных наркоманов, которых там полным-полно? То же самое насчёт Латинской Америки. По мне, так это вполне может быть организованная сеть педофилов, и среди всех эти правых политиканов и олигархов из Доновского клуба вполне могут быть постоянные клиенты. Так что смотри, если он у вас откроет центр и действительно отправит тебя туда Первым, как бы тебя не загребли за пособничество в контрабанде живого товара.
— Если это так, он дождётся, его повесят, как Марко Агостини! — я не находил слов. — Или случайно собьют и переедут на машине, как Пазолини!
— Это вряд ли. Ты удивишься, но Пино Пелози, который переехал Пазолини на машине, тоже отбывал свой срок здесь, у Дона.
И всё-таки эта новость никак не укладывалась у меня в голове. Я привык считать этого человека, чем-то вроде полусвятого. Однако позже, после этого разговора я и в самом деле начал постепенно замечать, что вокруг действительно творится что-то странное и подозрительное. Я начал замечать зарёванных пацанят, выбегавших из комнаты Дона, его странную привычку вызывать их к себе и уединяться с ними на несколько часов. Один раз, подметая двор в летнем лагере Аспромонте, в Калабрии, я находился под окнами Дона и услышал какие-то странные шлепки по голому телу и раздражённый голос Дона, который говорил: «Не так, не так. Как я показал тебе?», и всхлипывавший голос десятилетнего Пона: «Плости, папочка». Мне стало жутко, и я отошёл. В конце того же летнего сезона, когда карабинеры увозили в наручниках обратно в тюрьму для малолетних 15-летнего Паскуалино с Сардинии, мы со словенскими пацанами, выходя с вязанками хвороста из лесочка, услышали, как он кричит в сторону окон Дона: «Старый пидар! Проклятый извращенец! Чтоб ты сгорел в аду!!!». Потом поползли слухи ещё страшнее. Микеле, земляк Паскуалино и его близкий друг, ходил на аудиенцию к Дону, и тот вдруг ни с того, ни с сего дал ему взаймы большую сумму денег. В тот же вечер Микеле нашли мёртвым в овраге, в перевернувшейся машине и со вколотой передозировкой. Через неделю в одном из центров, на Сицилии, как раз в том самом, где в своё время снимали серию телефильма «Спрут», в эпизоде о реабилитации Титти, нашли повесившегося Фабиано, ещё одного друга Микеле, с которым он, говорят, часто о чём-то шушукался перед тем, как пойти на аудиенцию, шантажировать Дона. До меня начало доходить, что я живу в довольно опасном месте. Или здесь, внутри коммуны, в заговоре с Доном действует конспиративная сеть педофилов, физически устраняющая неугодных свидетелей, или по любому здесь у людей начинает от всего происходящего ехать крыша, они ломаются психически. Ведь нет ничего хуже, чем чувствовать себя в чьей-то полной власти, особенно когда эта власть употребляется на произвол.
Когда был окончен сбор урожая, я попросил Андреа «на всякий случай» оставить мне свои координаты в Риме. Его тюремный срок заканчивался через пару месяцев, и он, понятное дело, не собирался задерживаться здесь дольше.
— Андреа, вполне возможно, что мне придётся обратиться к тебе за помощью.
— Помни, что мой дом — это твой дом. А ты брат мой навеки! — ответил он мне. — И помни, что я тебе ещё просто обязан показать Вечный город!
6
Вонг, как водится, захрапел минут через десять после отбоя. Я подождал для верности ещё полчасика, потом потихоньку вылез из-под одеяла, схватил в охапку аккуратно сложенную на стуле одежду и, стараясь не звенеть ключами, на носках вышел из кельи и спустился вниз. Фабрицио и Иван уже дожидались меня в нетерпении.
— Ну, как, есть сегодня ночью на бар?
— Надо кассу пробить, но, честно говоря, надоело. Мы так рискуем и всё ради чего? Чтобы беспонтово набухаться? Сами видели даже тёлок снять не получается, у нас же на рожах написано, откуда мы! Сидим полночи два коктейля на троих тянем, мы там одни такие. А на блядей не хватит по любому.
— А что ты предлагаешь?
— Я вот уже полтора года как мечтаю накуриться. Давай гашиша возьмём, курнём душевно, а потом, если хватит, и в баре посидим пообщаемся.
— Да я только за, — подхватывает Иван. — Отличная идея, Альберто!
— А ты подумал, сколько времени на движения уйдёт? Может лучше разнюхаемся? — предлагает Фабрицио. — Или ещё лучше вмажемся. В последний раз! Геру или коку гораздо легче сейчас найти в ночных заведениях.
— Не, парни, я пас, — решительно говорю я.
— Нет, нет, Фабри, ты чё, — быстро подхватывает Иван, перемигиваясь с ним. — Зачем мы здесь? Не для того ли чтобы завязать? Альберто правильно предлагает. Поехали, до Терни прокатимся. Там марокканцев разыщем или албанцев местных, поспрашиваем, найдем, я думаю.
— До Терни! Да туда же ехать минимум два часа!
— Ну и доедем!
— А если поедем, то надо двигаться прямо сейчас, — говорю я. — А то точно спалимся.
— Ну, вас двое против одного — поехали, — соглашается Фабрицио.