Тёщи нет
Шрифт:
Это было моей "заслугой", вернее ответом на привычку тещи включать "ящик" на полную громкость, а самой уходить в свою берлогу, читать газеты или выкрикивать проклятия и творить заклинания, взятые из популярной книжонки для лопоухих лохов.
Под коктейль из МТВ и ТНТ, я выволок в большую комнату коробки с обувью, одеждой, со шкафа, где все это было уложено до потолка, вытащил из кладовки, которая, как и во многих стандартных "хрущевках" была устроена как продолжение комнаты, завалы тещиного барахла. Заняло
– Ну ты герой, – недовольно сказала она, разглядывая залежи. – Ну, и куда это все девать?
– Зато посмотри, как у нас хорошо стало. Никакой свалки.
Ирка заглянула в комнату и вынуждена была согласиться.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
– Алло, Валентину Матвеевну можно? – спросил уверенный и властный пожилой голос.
– Ее нет, – как можно печальнее ответил я.
– А где она? – спросила тетка.
– Умерла…
– Ой, – огорчилась тетка. – А от чего?
– Инсульт…
– А такая молодая была, такая энергичная…
– Да, вот.
– А Ирочка как там, переживает?
– Да, валерьянку пьет.
– Ну, вы держитесь, ребята, звоните, если что.
В трубке запикали сигналы отбоя.
– Кто это был? – спросила жена.
– Ну, как ее там… Короче, с работы "этой". А, вспомнил, Хрущева.
"Этой", без имени и прочих опознавательных сигнификаторов мы называли тещу.
Причем Ирина первая стала так называть мать, которая после смерти мужа стала в открытую гадить ей, устраивая скандалы, утаскивая вещи в наше отсутствие и почти открыто читая заклинания на развод.
– Хруничева, – поправила меня жена. – Ну, теперь начнется.
– Хочешь, я буду подходить.
– Ты думаешь, я откажусь, – Ирина благодарно улыбнулась и поцеловала меня. – Женя, а с барахлом, что будем делать?
– Кое-что я бы выбросил, кое-что запихнул бы в маленькую комнату.
– Ты думаешь?
– А чего тянуть? – серьезно сказал я.
"Берлога" тещи представляла собой ловушку метров пяти, возникшую по прихоти безумных советских архитекторов, как реализация желания напихать максимально возможное количество комнат в квартире, чтобы именовать этот закуток трехкомнатным, не увеличивая его метраж.
По правой стене стояло кресло-кровать, тещина гордость, слева – старый обшарпанный платяной шкаф со старухиным барахлом, который она закрывала на ключ, чтобы "прихаметливый зять" и дочка – "подколодная сучка" ничего не украли.
То, что поношенное шмотье нужно было нам как рыбе зонтик, – старуха даже мысли не допускала. На шкафу лежали завалы "бесценных сокровищ": давно снятые и брошенные светильники, коробки, банки, бережно сохраняемый на черный день дерьмовый набор кухонной посуды, тряпки, бумажки и рваные ботинки. У кровати в беспорядке лежала гора дешевых бульварных газетенок и околомедицинских изданий, рассказывающих, как при помощи ведерного клистира и перекиси водорода можно приобрести железное здоровье и вечную молодость. На полке, за шкафом стояла батарея туалетного формата детективов и любовных романов.
Мне стало неуютно в этой шизофренической обстановке и я решил, что нужно что-то сделать прямо сейчас. Я стянул постель с кресла и бросил ее на пол.
– Нам тряпки нужны? – спросил я жену.
– Нет, – ошарашено ответила она.
– В помойку, – подвел я итог.
– Подушки нужны?
– Нет.
– В помойку.
– Одеяла?
– Оставь, – ответила Ирина. – Сделаю Дюше новый матрасик.
– Как эта хрень складывается? – сказал я, пытаясь перевести тещино ложе из положения "кровать" в положение "кресло". – Из-за него не развернуться.
С третьей попытки у меня получилось. Места сразу стало больше.
Зазвонил телефон.
– Алло, – мрачно сказал я в трубку.
– Кто это? – спросил голос на той стороне.
– А куда вы звоните?
– Валентина Матвеевне Кармакуловой.
– Валентины Матвеевны нет.
– А что с ней?
– Умерла. Инсульт.
– Ой, как же это, – запричитала тетка. – Так мало пожила. А где похоронили?
– В Ракитках, рядом с мужем.
– Горе то какое.
– Да…
– Ну извините, молодой человек.
Тетка отключилась.
– Кто на этот раз? – поинтересовалась Ирина.
– Хрен ее знает, – ответил я, возвращаясь в комнату для продолжения погрома.
– Ну и что дальше? – спросила жена.
– Мешки давай. А я пока займусь шкафом.
Я попробовал открыть дверку куском проволоки, но у меня не получилось. Тогда я сходил за гвоздодером и вырвал замок "с мясом".
– Пожалуйста, – сказал я, торжественно распахивая обе створки. – Смотри что надо и что не надо. А я пока прессу на помойку отправлю.