Шрифт:
Тёщины грибочки
В качестве закуски, дополняющей довольно посредственное основное блюдо домашнего ужина, были поданы грибочки, маринованные лично тёщей. Жена ещё приправила лакомство своим обычным:
– Только жрать да на диване умеешь лежать, паразит! Работу нормальную, когда найдёшь?
***
А уже через полчаса Валентину Юрьевичу было совершенно не до земных проблем. Он целеустремлённо нёсся на ослепительно-прекрасный свет, блистающий в конце понятно какого туннеля.
На выходе он был слегка подразочарован: ни тебе трубящих ангелов,
Кабинетишко в серо-белых тонах, довольно невзрачных (даже грязноватых) оттенков. Не более. За канцелярским столом – унылая личность. Впрочем, с нимбом и в чём-то типа туники. Выглядел небесный клерк порядком вымотанным, движения были суетливы, а стол – завален кипами бумаг.
– О… Валентин Юрьич! Вы так некстати… Но не отправлять же вас обратно. Заполняйте бланки: вот эти – заявка в рай. Эти – заявочка в ад. Если желаете продлить пребывание в чистилище… Впрочем (клерк хлопнул себя по лбу, слегка сбив нимб на бок), могу предложить вам весьма удобный и простой вариант… Понимаете ли… у нас акция. В рамках совместного проекта с компанией «Шива & Ко». Реинкарнация и всё такое. Интересует?
Валентин Юрьич вздрогнул и икнул. Клерк принял это за согласие.
– Отлично! И вам интереснее и мне попроще! Заполняйте анкетку! Не потребуется никаких справок!
Действительно. Всего один листок, семь пунктов. ФИО и прочие личные данные – это элементарно. В графе «Причина смерти» Валентин мстительно написал: «отравлен родной тёщей». В графе «Предпочтения» – трижды подчеркнул «одушевлённый» и от себя добавил: «Чтобы впахивать не приходилось, жить в довольстве и достатке». Больше ничего в голову не шло. Ежу понятно: стресс как-никак… Не каждый день умираешь.
Застенчиво сунул заполненный бланк клерку, извинился за помарки. «Да ладно!» – махнул тот рукой и равнодушно указал на только что появившуюся дверку с табличкой «Реинкарнация».
Не заморачивавшийся в земной жизни религиозными вопросами Валентин Юрьевич перекрестился. Потянул дверь – не открывается. Толкнул, вздохнул, ещё раз перекрестился и шагнул в молочный, светящийся изнутри туман. И полетел…
***
Момент паники от неизвестности вкупе с ощущением падения качелей с самой своей верхней точки амплитуды… Валентин Юрьевич приземлился, подняв вокруг себя облачко пыли и ничуть не ушибшись. Молочно-светящаяся муть развеялась. Реинкарнированный понял сразу две простые вещи.
Первая: теперь он знает, откуда в подъездах берутся бездомные кошаки. Вторая: замудоханный клерк с криво сидящим нимбом – либо неопытный стажёр, либо халатнейший работник, гнать которого следует из небесной канцелярии в три шеи.
Приземлился Валентин Юрьич в родном подъезде. На четыре конечности. Задрал одну, вторую, третью… Разглядел. Изогнулся, полюбовался на пушистый хвост. Пошевелил усами. Понятно… кот. На большее ни времени, ни фантазии у клерка не хватило. Самым вопиющим проявлением халатности новоявленный кошак Валентин счёл тот факт, что, вопреки всем его представлениям о реинкарнации (довольно смутным), он чётко помнил всю свою прошлую жизнь и по-прежнему мыслил
Шаги. Снизу кто-то поднимается. Валентин пригнул голову, подобрался…
– Ути… Кыс-кыс! Какой миленький! Выгнали, бедняжка? Заблудился?
От тянущейся к его пушистой морде руки соседки-пенсионерки Флюры Анатольевны Валентин уклонился с отчётливым, угрожающим шипением.
– Какой злой котик! Ну ладно. Проголодаешься – приходи в гости. Я вот тут живу, киса.
Флюра продемонстрировала и без того знакомую облезлую дверь своей квартирки, бросила в Валентина кусочком вонючей колбасы и, наконец, соизволила оставить его в покое.
А Валентину Юрьевичу очень требовался покой. У него возник план. Необходимо было сосредоточиться на деталях. Хотя… Экспромт – тоже неплохо. Валентин потянулся, встряхнулся и решительным шагом в четыре лапы направился к своей, родной двери.
Там он сел, принял максимально няшный, но при этом – жалкий вид. И громко, протяжно, просительно замяукал.
***
Спустя месяц благодушный, заласканный и лоснящийся Валентин Юрьевич, отзывающийся теперь на имя Себястьян, возлежал на диване. На том самом, на котором он так любил размышлять о смысле жизни и происходящем в мире беспределе в пору своего бытия человеком.
Он отказался от своих первоначальных коварных планов: расследование, месть… К чему всё это? Он сыт, он любим. Красив, всем доволен. Идеально. Как раньше – но теперь ему не надо ходить на постылую работу, выслушивать бесконечные упрёки. Более того – в кои-то веки он именно сейчас, в качестве кота, чувствует себя главным в этом доме…
А месть? Валентин-Себастьян широко зевнул, выгнулся, лапками с выпущенными коготками деранув обивку дивана… Ну, во-первых, разговоров об отравлении ему подслушать не удалось. Обычный трёп: возраст, отсутствие физической активности, отказ от здорового питания… Да и своими глазами видел, как тёща с женой те же грибочки жрут. Ничего – живы, кобылы. А если и не та банка, так что? Ему уже как-то… всё равно, что ли, стало…
Во-вторых, месть – это напрягаться надо. Думать, изворачиваться, ловить момент. Мстить-то есть за что даже помимо отравления (которого, судя по всему, вовсе не было). Хотя бы – за постоянный вынос мозга и загубленную молодость.
Но Валентин Юрьевич прикинул: принимая ванну, жена электроприборов на бортик не кладёт – не столкнёшь. Окна моет крайне осторожно и редко – не получится полёту поспособствовать. Передвигается – медленно, с ленцой. Получается, вариант «споткнулась о кота, голову расшибла» – тоже исключён.
Да и к чему эти зверства приведут? Кто его кормить, холить и лелеять будет, а? Нет, ни к чему всё это. Лучше так, по мелочи. До лотка не дойти, мебель подрать с обоями, цветы с подоконника посбрасывать… провода опять же погрызть. Но в меру – прилетает за такое по пушистому заду с досадной неотвратимостью.
Себастьян чихнул, тяжело спрыгнул с дивана и уже было направился на кухню, как хлопнула входная дверь. Послышались голоса. Высунув пушисто-усатую морду из-за угла, он с изумлением узрел радостно взбудораженную жену в компании какого-то отвратного, с его точки зрения, кавалера…