Тест на любовь

Эндрюс Эми

Мэгги нахмурилась. Доктор Гемма Перкинс, заведующая детской реанимацией, никогда не предлагала краткосрочные контракты. Должно быть, он чертовски хорош.

— Почему только три месяца?

— В январе у меня будет должность на Ормонд-стрит.

Мэгги заморгала. Лондон? Вероятно, это часть его великого карьерного плана.

— Хорошая больница, — пробормотала она.

И все же… Лондон? Ей было трудно поверить, что

он выживет в системе британской медицины, где костюмы и галстуки обязательны. Он сменил свою форму на футболку, сочетающуюся по стилю с его джинсами с низкой талией, — образец расслабленности.

У него вообще есть галстук?

Нэш снисходительно улыбнулся. Эта больница была мировым лидером.

— Лучшая.

Мэгги кивнула:

— Я работала там много лет назад.

— Когда была моего возраста? — не удержался Нэш.

Мэгги встретила его откровенно заигрывающий взгляд:

— Нет. Когда только вышла замуж. Двадцать лет назад. Полагаю, тебе тогда было около десяти?

— Да, около того.

Мэгги покачала головой от его невозмутимого ответа. Ему никогда не было десять.

— Думаю, мне нужно сменить напарника, — с неохотой произнес Нэш. — Уверен, Мак хочет пойти домой.

Сегодня ночью? Он работает сегодня ночью? Она думала, что он просто сделает необходимые процедуры и уйдет. Великолепно! Теперь ей пришлось добавить Нэша Риса и его выбивающее из колеи присутствие к своей тоске из-за первой ночи.

* * *

Двумя часами позже Мэгги лежала в темной комнате отдыха на матрасе на полу, закутанная в теплое одеяло. Она пыталась заснуть. Но ее мысли то и дело возвращались к Нэшу Рису и его невозможно голубым глазам.

Черт побери! Она должна спать.

У нее всего один драгоценный час, чтобы отдохнуть, а она смотрела в потолок, в подсознании предательским шепотом звучала фраза: «Мне нравится смотреть, как ты волнуешься, Мэгги Грин».

Через двадцать минут она признала поражение, встала и направилась в чайную комнату, чувствуя усталость и раздражение. Она собиралась устроиться у телевизора смотреть какое-нибудь плохое телешоу и пить чай. Мэгги переключала каналы, когда в комнату вошел Нэш.

— Не могла заснуть, Мэгги?

Его голос окутал ее, и раздражение возросло. Она будет чувствовать себя отвратительно на следующее утро, и все из-за него.

— Ты смотришь это? — спросил он, не дожидаясь ее ответа.

Мэгги передала ему пульт. По телевизору ничего интересного не было.

— Нет.

— Хорошо. — Он взял пульт и переключился на спортивный канал. — Деревня против города, — сказал он ей. — Я пропустил матч днем.

— Можно дать волю деревенскому мальчишке, да?

— Вроде того, — улыбнулся он ей.

Мэгги потягивала чай, а Нэш смотрел телевизор. Молчание было

беспокойным. Не то чтобы Нэш выглядел беспокойным, но Мэгги была чертовски уверена, что он так себя чувствует. Это было слишком… интимным.

— Так где точно находится твой дом? — спросила она.

— Далеко на западе Нового Южного Уэльса. Моей семье принадлежит пара сотен тысяч акров.

— Ты оторвался от своих корней. Я думала, деревенские мальчики ненавидят город.

Нэш рассмеялся:

— Ты шутишь? Я люблю город. Может, в душе я и деревенский мальчик, но чувствую себя здесь как ребенок в магазине сладостей. Не пойми меня неправильно, я люблю копаться в земле, пыли и грязи… — Нэш замолчал, заметив, что пальцы Мэгги, сжимавшие чашку, побелели. Он знал, что не так безразличен ей, как она притворяется. — Но мне нравятся магазины, и театр, и ночная жизнь.

Мэгги подавила фырканье. Она могла поклясться, что ему нравится ночная жизнь. Она могла поклясться, он хорошо туда вписывался, и девушки сходили с ума от его шарма метросексуального красавчика и деревенского парня.

Ему понравится Лондон. И Лондону он точно понравится.

— Итак, ты переводишься?

— Пока планирую именно так поступить.

— Ах, твои великие карьерные планы! Твой путь! Расскажи мне об этом.

Это было хорошо. Они разговаривали как два нормальных, благоразумных взрослых человека. Никаких флюидов, никакой пустой болтовни.

Нэш пожал плечами:

— Стать лучшим педиатром Австралии, а затем вернуться домой. На окраинах недостаток ресурсов и финансирования. Я хочу основать воздушную педиатрическую службу.

Мэгги не следовало удивляться этому, учитывая то, что он говорил вчера во время интервью. Его мальчишеское обещание сестре. Но она была удивлена. Она была так удивлена, словно Нэш сказал, что собирается бросить медицину и стать трансвеститом.

Вчера он сказал, что женат на карьере, а сегодня она узнала о Лондоне. Было поразительно обнаружить, что он оставался верным своему детскому обещанию.

Нэш Рис, очаровательный любитель пофлиртовать, ясно давший понять, что он хочет ее, был неотразим. Нэш Рис, благородный доктор с бескорыстной целью, возникшей из-за болезни его сестры, был совершенно неотразим. Она мельком увидела этого мужчину вчера в студии. А сейчас смотрела на него во все глаза.

— Твоя сестра, должно быть, гордится тобой, — пробормотала Мэгги.

Нэш пожал плечами:

— Уверен, гордилась бы, если бы была жива.

Мэгги застыла от чувства ужаса, охватившего ее.

— О, Нэш. Мне жаль.

— Все в порядке, — отмахнулся он. — У нее была лейкемия. Мне было восемь. Ей — десять. Это случилось давно.

— Мне жаль, я просто подумала вчера… ты не говорил, — нескладно закончила она.

— Я думал, что неуместно говорить о смерти моей сестры на радиошоу в детской больнице.