Тест на любовь
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — спросила Татьяна с некоторым изумлением, а потом посмотрела на часы. — Слушай, мой ребенок уже явился из школы, а благоверный клацает зубами от голода.
— Ничего, один раз справятся без тебя. Позвони мужу и скажи, что задерживаешься.
— Саша не поймет.
— А ты что, каждый день задерживаешься?
— Да нет, я уже не помню, когда задерживалась.
— Ты его избаловала. Пускай наконец поймет, что жена на беспривязном содержании.
— Скажешь тоже, да я как маятник: утром — из дома, вечером — домой.
— Ну и зря, — сказала Ольга. — Давай-ка иди и звони.
— У меня нет жетона.
Ольга порылась в сумке и достала коричневый пластмассовый кружок.
— Телефон на лестнице. Работает. Он всегда работает. А потом приходи в ресторан на второй этаж.
— Я не найду.
— Я объясню.
Они поднялись из-за столика, вышли из полумрака. В ресторане, заказав что-нибудь необыкновенное, Ольга собиралась поговорить с Татьяной прямо и открыто. Между прочим, недавно заметила она за собой, когда у нее появились деньги, она совершенно иначе стала относиться к еде. Если раньше глотала сосиски с пельменями, то теперь ей хотелось пробовать, пробовать, пробовать. Вчера, к примеру, заехала в рыбный магазин и купила кусок мороженой акулы. Теперь ждала вдохновения, чтобы приготовить ее с удовольствием. К еде, поняла она недавно, надо относиться, как к поиску кадра. Она попробовала каракатиц и осьминогов во Вьетнаме, лягушачьи лапки и бог знает что еще.
Таня вздохнула и, смирившись, пошла звонить.
Потом они сидели за плотно уставленным столом, Таня по третьему разу рассматривала фотографии «кукольного домика».
— Слушай, Оль, а сейчас ты довольна жизнью?
— Едва ли можно так сказать. Человек — существо ненасытное. Он всегда чем-то недоволен. Мне многое не нравится в себе и в окружающей жизни. Но лучше что-то делать, чем лежать на диване, плевать в потолок и ждать, что изменившаяся жизнь сама будет к тебе подстраиваться.
Таня покачала головой.
— Слушай, а что ты делаешь в своей фирме?
— Что поручают, го и делаю.
— Интересный ответ. Но может, скажешь, как бывшей подруге?
— Я организую путешествия за рубеж. Собираю группы… Сама езжу.
— На этом можно так здорово заработать?
— Ха-ха! На домик хватает.
— Все ясно. А личная жизнь?
— Личная жизнь? Я сама себе личная жизнь.
— Неужели у такой эффектной женщины никого нет? И никто тебе не нужен?
— Нет. Абсолютно никто.
Ольга отставила бокал с вином. Помолчала. Полумрак стал наполняться голосами, она уже слышала громкие признания пьяненьких девиц за соседним столиком. Одна рассказывала другой:
— А я этому турку говорю: «Я же лучше ее, так почему мне пятнадцать баксов?» А он: «Я знаю, ты лучше, но ты русская!» Представляешь? Дискриминация какая, да?
— Слушай, Таня, мы с тобой достаточно выпили, чтобы я могла тебя спросить — а ты счастлива? Довольна своей жизнью, мужем?
— Счастлива? Какое же это счастье, — вздохнула Таня. — Я раньше думала, что счастье, как говорили, — она скривила губы, — это когда тебя понимают. Оказывается, мало-ва-ато. Когда тебя понимают, здорово. Понимают, например, что тебе не сладко живется. Но ничего не делают, чтобы тебе жилось лучше. Постоянно чего-то не хватает, то денег, то времени, то сил. Оказывается, я хочу жить в достатке. Никогда раньше не предполагала, что я могу так много хотеть. Понятно, конечно, когда ни у кого ничего не было и нигде не было — откуда взяться желанию? Но теперь я вижу то, что хочу, а иметь не могу — не на что купить, Ольга.
— Фу, какая приземленная прагматичность, — шутливо сморщила нос Ольга и отодвинула от себя бокал с водой.
— Слушай, я думала, с тобой можно откровенно. — Таня вытаращила глаза. — Мы, в конце концов, не на политучебе?
— Если ты помнишь, я никогда на нее не ходила.
— Да, ты была аполитична. — Вдруг Таня захохотала. — Ох, помню, как тебя хотели выбрать в профком, а ты заявила — ни за что, лучше повесишься.
Ольга тоже засмеялась.
— Да, я была непростительно резка.
— Мягко сказано. А вообще, если честно, ты была наивная дура.
— Наверное, ты права. Но потом каждый дурак передуривается по-своему.
— Мы все были наивные до глупости. Недавно нашла в шкафу самодельные японские палочки. Может, помнишь, я ходила в научную секцию по японистике? Семен Ильич — он сейчас знаешь где? За океаном, на Брайтон-Бич обитает, — так вот, он нас учил их правильно держать.
— А что вы ими цепляли? — Ольга наморщила лоб, силясь представить.
Таня засмеялась.
— Бумажки. Он резал их мелко-мелко и показывал… Да, веселые денечки. Но все с такой серьезностью…
— Давай-ка вернемся к моему наглому вопросу о твоем счастье. Тебя муж устраивает? Удовлетворяет, если говорить прямо и без обиняков?
Таня вздохнула и посмотрела на нее.
— Ольга, ты, наверное, не знаешь…
— Знаю.
— Что ты знаешь? — запальчиво спросила Таня.
— Я знаю, у тебя была операция.
— Какая?
— Ну, прямо скажем, не аппендицита.
— Да, не аппендицита. А откуда тебе известно?
— Ты забыла, наверное, я ведь фотограф. А моя камера рентген.
— Ага, ты сейчас меня просветила и в моем малом тазу кое-чего не досчиталась.
— Да, но я тебя просветила давно и поняла, что численность твоей семьи теперь может увеличить только аист.
— Или капуста. — Таня усмехнулась и опустила глаза. — Но обычно это не влияет на отношения в постели.
— Извини, влияет и очень.
— Но меня сейчас это не слишком волнует. У меня есть дочь, а плодиться мне все равно не на что. Ты, надеюсь, понимаешь, что означает понятие «качество жизни»?
— Да, понимаю. — Ольга напряженно вздохнула. — Понимаю и другое, о чем ты даже не подозреваешь. Недавно я прошла через то же, что и ты.
— А ты откуда знаешь, через что я прошла?
— Потому что я недавно прошла через это. — Ольга намеренно построила фразу так, чтобы можно было истолковать ее двояко.
Таня уставилась на нее.
— Недавно? Никогда не скажешь!
— Да, не скажешь. А зачем кому-то знать? Интимное дело. И оно никого не касается.
— Да… — Таня покачала головой. — Ты меня просто сразила. Так что дальше?