Тест на любовь
Шрифт:
— Нет. — Таня улыбнулась. — Пожалуй, он только придает красоту.
— Это не придаст особой красоты, но мы сами ее возьмем и придадим с помощью…
— Я что-то волнуюсь. Но Саша…
— А что Саша? Ты улетела на две недели. В командировку от библиотеки. Вот и все.
— Как же я потом ему скажу?
— А зачем ему говорить?
— А про деньги?
— Вот когда заработаешь, тогда и придумаем. Скажем, ты сделала специальный подбор литературы для нашей фирмы. У нас международное агентство, и, естественно, мы хорошо платим. Допустим, ты приготовила
— Да, конечно.
— Тебя и вознаградили. Кстати, совсем не обязательно объявлять ему, сколько тебе дали денег.
— А сколько?
— Не хочу травмировать твое бедное сознание.
— Ты сама… давно этим занимаешься?
— А тебе какое дело? — захихикала Ольга.
— Хотела прикинуть, — ухмыльнулась Таня.
— Ничего не выйдет. Здесь индивидуальный подход. Они приземлились в Праге среди дня. Стояла солнечная погода, солнце заливало окрестности. Их встретила Ирма, нарядная и элегантная, они уселись в машину, по дороге поболтали ни о чем и очень быстро оказались в гостинице в старом городе. Ирма разрешила им погулять.
Они бросили вещи и отправились на Вацлавскую площадь, прошлись по старинным улочкам. Лицо Тани на удивление быстро разгладилось, Ольга снова увидела ее почти такой, как прежде, в юности. Стоит ей вырваться из замкнутого круга серой жизни, она станет другой, думала Ольга. Блеск в глазах меняет человека.
— Ольга, мы вместе полетим во Вьетнам?
— Как распорядится Ирма. Скорее всего ты полетишь одна, я тебя встречу во Вьетнаме вместе с Минем. Там загрузишься и сюда.
— Ясно. Доктор займется мной завтра?
— Да. Сегодня вечером тебя подготовят. Как обычно перед операцией — полдюжины клизм, голодание…
— Ой.
— А ты что думала? Что тебе бантик на брюхо привяжут?
— Меня станут резать?
— В какой-то степени…
— У меня будет шов?
— А то его нет у тебя.
— Есть. Тот же самый будут вскрывать?
— Скорее всего.
— А если нет, что я скажу мужу?
— А про что?
— Да про новый шов.
— А ты скажешь, что в командировке попала в больницу.
— Ага, — задумчиво согласилась Таня.
— Что, пошли выпьем напоследок?
Они направились в маленькое кафе в старом городе, выпили коньяку, и Таня почувствовала себя вступающей в , другой мир, назад из которого в мир прежний хода нет. Неожиданно защемило сердце.
20
Андрей позвонил Ольге утром. Отозвался автоответчик. Решительный голос Ольги просил оставить сообщение после короткого сигнала. Андрей не выполнил ее просьбу, он просто положил трубку.
Чем неотступнее он думал об Ольге, о своих консультациях в Праге, которые казались ему все более подозрительными, как и само поведение Иржи и Ирмы Грубовых — он ощущал их нервозность, — в голове выстраивалась странная коллизия. То, что Ольга улетела сейчас в Прагу, насторожило еще больше. Кстати, она довольно легкомысленна. Зачем сообщать ему, куда она летит? А с другой стороны, значит, он хорошо работает и не вызывает у нее никаких подозрений. Машина, о которой он велел выяснить своему водителю, была приписана к международному турагентству «Кукольный домик». Но именно так однажды назвала Ирма Грубова свое турагентство в телефонном разговоре с кем-то. Его тогда поразило название, а теперь, соединяя в голове прежде несоединимое, он начинал кое-что подозревать.
Многое совпадало — онкология, женская хирургия, название агентства, доходы, которые Грубовы получали от своей клиники, гонорары, которые они платили ему. Более того — пожелания Иржи во время; сеансов, которые проводил Широков с его пациентками.
— Андрей, дорогой, ты должен убедить больных, что они способны делать то, чего не способен никто другой, не прошедший через операцию.
Но Ольга? При чем здесь она? Она выглядит здоровой сильной женщиной в расцвете лет. — Но ведь он никогда не видит пациентов, которых консультирует. Как выглядят они?
Андрей походил по комнате, потом вдруг подумал: а не прогуляться ли ему по Москве? Давно он не был нигде — ни на выставках, ни в музеях. Мысль, пришедшая следом, — кажется, подсознание сейчас что-то подкинет… «Внимание, — сказал себе Широков, — вдумайся, вслушайся…»
Он оделся — натянул джинсы и рубашку, куртку, кепку с ушами, на улице прохладно, — и вышел из дома, решив поехать в центр.
Около метро он внимательно изучил тумбу с афишами. Ну конечно, вот то, что ему просто необходимо посмотреть. Он даже почувствовал, как по спине побежали мурашки, — настолько неожиданным было то, что он увидел. Андрей усмехнулся. Нет, никогда его подсознание не обманывает.
На Гоголевском бульваре, в фотоцентре, открылась персональная выставка Ольги Геро, фотохудожницы — это слово набрано особым шрифтом. С плаката смотрела Ольга. Не такая, какой он ее видел. Это был автопортрет. Он усмехнулся — истинная женщина. Только они ни за что не обойдут себя автопортретом. Половина лица закрыта камерой, она снимала себя перед зеркалом. Но Боже, это венецианское зеркало! Откуда?
В зале мало народу — несколько случайных посетителей. Старушки из ближайших коммуналок, мамаши с детьми, которые то и дело норовили отщипнуть от роскошных сухих букетов по углам. Он осмотрелся, и его взгляд наткнулся на мужчину, уставившегося на один портрет. Что заинтересовало его?
Андрей как бы нехотя, случайно совершая круг по залу, вовлек его в свою траекторию. И остолбенел. «Ловец бабочек» — так называлась фотография. Этот ловец… стоял перед собственным портретом. Нет сомнения! Андрей смотрел на мужчину в синем в белую полоску свитере из верблюжьей шерсти и синей водолазке, высунувшей из-под свитера высокое горлышко. Лицо его было изумленно-печальным, окладистая русая борода касалась воротника водолазки. На снимке он держал простенькую, но, безусловно, изящную бабочку и любовно разглядывал ее. Кажется, вот-вот он наколет ее на булавку, которая у него в другой руке.