Тетрадки под дождём
Шрифт:
— Дайте мне какую-нибудь тему, — говорю, какой-нибудь случай, что ли, расскажите.
— Хорошо. Дадим. Некоторые ребята скверно ведут себя на улице. Они толкаются, кричат во всё горло и дерутся. Напишите, чтобы им было стыдно.
Пообещал. Тема есть. Будет сотый рассказ. Хотя бы о том, как ребята толкаются на улице, задевают прохожих. Тема нужная.
Они в шутку толкают друг друга, не замечая никого вокруг. И таким образом непроизвольно толкают других. Такого рассказа у меня ещё не было: про толканье. Сел писать: «Петя с Васей выскочили на улицу и стали толкать друг друга…» А дальше что? Ну? Что дальше? Я не знал. И придумать не мог. Потолкался я возле этих строк, подошёл к окну. А во дворе два малыша с удовольствием толкают друг друга. Оба со смехом падают в песок. Поднимаются и снова толкаются. Но рассказа у меня всё равно не получается. Им весело. А мне-то каково? Их толчки ровным счётом не наталкивают меня ни на что. Отхожу от окна. Только мысли впустую толкаются и прыгают в моей голове. Рассказа не выходит. Ну никак!
Через год написал. Поздновато. Рассказ есть, но книга уже вышла под другим названием. И всё-таки лучше поздно, чем никогда.
Его вы найдёте в этой новой книжке вместе с другими смешными и совсем не смешными, разными рассказами.
И хотя эта книжка маленькая, не нужно читать рассказы все сразу, а постепенно, не спеша.
Повести
Мой добрый папа
Моему отцу посвящается
1. Я не хочу обедать
Я никогда не хочу обедать. Мне так хорошо во дворе играть! Я всю жизнь бы во дворе играл. И никогда не обедал бы. Я совсем не люблю борщ с капустой. И вообще я суп не люблю. И кашу я не люблю. И котлеты тоже не очень люблю. Я люблю абрикосы. Вы ели абрикосы? Я так люблю абрикосы! Но вот мама зовёт меня есть борщ, мне приходится всё бросать: недостроенный дом из песка и Раиса, Расима, Рамиса, Рафиса — моих друзей, братьев Измайловых. Мой брат Боба любит борщ. Он смеётся, когда ест борщ, а я морщусь. Он вообще всегда смеётся и тычет себе ложкой в нос вместо рта, потому что ему три года. Нет, борщ всё-таки я могу съесть. И котлеты я тоже съедаю. Виноград-то я ем с удовольствием! Тогда и сажают меня за рояль. Пожалуй, я съел бы ещё раз борщ. Только бы не играть на рояле.
— Ах, Клементи, Клементи, — говорит мама. — Счастье играть Клементи!
— Клементи, Клементи! — говорит папа. — Прекрасная сонатина Клементи! Я в детстве играл сонатину Клементи.
Папа мой — музыкант. Он даже сам сочиняет музыку. Зато раньше он был военный. Он был командиром конников. Он скакал на коне совсем рядом с Чапаевым. Он носил папаху со звездой. Я видел папину шашку. Она здесь, у нас в сундуке. Эта шашка такая огромная! И такая тяжёлая! Её даже трудно в руках держать, не то что махать во все стороны. Эх, был бы папа военный! Весь в ремнях. Кобура на боку. На другом боку шашка. Звезда на фуражке. Папа ездил бы на коне. А я шёл бы с ним рядом. Все мне бы завидовали! Вон, смотрите, какой Петин папа.
Но папа любит Клементи.
А я не люблю. Я люблю строить дом из песка и друзей люблю, четырёх братьев: Расима, Рафиса, Раиса, Рамиса. Что мне Клементи!
Я играю. И спрашиваю:
— Не хватит?
— Играй ещё, — говорит мама.
— Играй, играй, — говорит папа.
Я играю, а брат сидит на полу и смеётся. В руках у него заводная машина. Он оторвал от машины колёса. И катает их по полу. И это ему очень нравится. Никто ему не мешает. Не заставляет играть на рояле. И потому ему очень весело. Плачет он очень редко. Когда у него что-нибудь отнимают. Или когда его стригут. Он совершенно не любит стричься. От так и ходил бы всю жизнь лохматый. На это он не обращает внимания. В общем, ему хорошо, а мне плохо.
Папа с мамой слушают, как я играю. Брат катает по полу колёсики. За окном кричат четыре брата. Они кричат разными голосами. Я вижу в окно: они машут руками. Они зовут меня. Им одним скучно.
— Ну, всё, — говорю я, — всё сыграл.
— Ещё разик, — просит папа.
— Больше не буду, — говорю я.
— Ну пожалуйста, — говорит мама.
— Не буду, — говорю я, — не буду!
— Ты смотри мне! — говорит папа.
Я пробую встать. Убираю ноты.
— Я сотру тебя в порошок! — кричит папа.
— Не надо так, — говорит мама.
Папа волнуется:
— Я учился… я играл в день по пять-шесть часов, сразу после Гражданской войны. Я трудился! А он?.. Я его в порошок сотру!
Но я-то знал! Он меня не сотрёт в порошок. Он так всегда говорит, когда злится. Он даже маме так говорит. Как может он нас в порошок стереть? Тем более что он наш папа.
— Не буду играть, — говорю я, — и всё!
— Посмотрим, — говорит папа.
— Пожалуйста, — говорю я.
— Посмотрим, — говорит папа.
В третий раз я играю Клементи.
Наконец-то меня отпускают! Моя брат Боба идёт за мной. Он растерял все колёсики. И ему теперь скучно.
На дворе меня ждут четыре брата. Они машут руками, кричат. Мой дом из песка разрушен. Весь труд мой пропал даром. И всё из-за борща и Клементи! Дом разрушил Рафис — младший брат. Он плачет — братья его побили. Нечего делать! И я говорю:
— Ничего. Новый дом построим.
Я веду всех в магазин к дяде Гоше. Дядя Гоша — папин знакомый. Он нам всё отпускает в долг. Он записывает на листке наш долг, а потом папа платит ему. Так хорошо! Папа так и сказал: отпускай им всё. Что они захотят. Сколько им угодно.
Вот приходим мы в магазин. Дядя Гоша нам отпускает конфеты. Мы можем есть их сколько хотим. Потом папа за всё заплатит.
Раис говорит:
— Я уже всё съел.
Мы опять идём к дяде Гоше. И набираем ещё конфет. Он говорит:
— Не много ли? Приходите ещё.
— Непременно придём, — говорим мы.
Во дворе нас окружают ребята. Мы раздаём всем конфеты. Нам не хватает на всех конфет. Например, Керим без конфет. Маша Никонова и Сашок.
Мы опять идём к дяде Гоше.
— Пожалуйста, — просим мы, — извините. Но нам тут не хватило конфет. Что же делать? Мы все очень расстроены. Нам нужно ещё чуть-чуть конфет. Чтобы всем хватило.
— Зачем чуть-чуть! — говорит дядя Гоша. — Берите! И приходите ещё.
Он даёт нам конфет, и все довольны. Теперь всем ребятам хватило конфет.
На улице уже стало темнеть. Фонари зажглись. Скоро всё небо будет в звёздах. Такое в нашем городе небо. Наш город самый красивый. Хотя я не был в других городах. В нашем городе есть бульвар. Там море, корабли и лодки. И виден остров вдали. И нефтяные вышки в море. Я пошёл бы сейчас на бульвар, но вы слышите? Мама зовёт нас на ужин.
И я иду ужинать. Так целый день. Целый день должен я есть!