Тетрис с холостяками
Шрифт:
Нарыдавшись, Эллочка позвонила Маринке. Маринки на месте не было. Судьба продолжала наносить Эллочке удар за ударом. Размазывая по лицу слезы и сопли, Эллочка бросилась дозваниваться бывшей подруге Лариске.
– Да, кто это? – ответила трубка знакомым голосом.
Эллочка разрыдалась.
– Элка, ты? Чего ревешь-то? – спросила Лариска, но без особого энтузиазма.
Эллочка путано начала рассказывать ей о тотальной несправедливости, царящей на свете. Рассказывая, Эллочка мучительно пыталась вспомнить, когда последний раз она виделась с Лариской и
– Да это я знаю, мы же виделись, ты ведь на той неделе у меня была. В пятницу.
Эллочка удивилась: она начисто забыла, что забегала к Лариске.
– Лучше скажи толком, что у тебя там с этим Бубновым. – Лариску загибы Эллочкиной карьеры не интересовали, и она гнула свое.
– А что у меня с Бубновым? – испугалась Эллочка.
– Да ты же через слово этого Бубнова своего поминаешь: Бубнов пришел, Бубнов сказал. А знаешь, кстати, я тут все-все про него узнала.
– И что?!
– Он в разводе!
– ???
– И дети у него есть!
– Дети? – Эллочка окончательно растерялась.
– Я-то думаю, что мне его фамилия так знакома. Помнишь мою двоюродную сестру Женьку? Так вот, мать Бубнова у нее английский в школе преподавала, она у него училка. И мать Женьки с его матерью подружились. Так вот, он разведен, живет с этой самой своей матерью-училкой в том доме, где в подвале новый фитнес-клуб открылся. В трехкомнатной квартире. У него машина «Жигули», и дача у них есть, а где – не знаю. А детей у него двое, старшему пятнадцать. А самому ему, кстати, сорок в августе исполнится. Не очень жених, между прочим – бабник. Дети опять же...
– Да наплевать мне на его детей! – Эллочка даже рассердилась. – И на машину с дачей. И знать ничего не хочу. Кто тебя просил сплетни собирать?
– Я ей помочь хочу, предостеречь, а она на меня же орет, – обиделась Лариска. – Правильно говорят: не делай людям добро – сама же поплатишься. – Буркнула «пока» и повесила трубку.
У Эллочки голова шла кругом: Профсоюзник свободен, а дети – что дети? Эллочка подскочила:
– Какое мне вообще дело – женат он или нет? – вслух сказала она и прошлась по кабинету от окна к дверям, а сердце пело: «Не-же-нат, не-же-нат!» – Меня больше волнует, утвердят ли меня редактором, – с этими словами Эллочка прошлась от дверей к окну. Сердце, правда, говорило о другом...
А потом села и снова собралась было разрыдаться, как вдруг зазвонил телефон. Эллочка схватила трубку, но это оказался не Бубнов, не Маринка и даже не Лариска. Незнакомый голос, не здороваясь, спросил:
– Редакция? Вы сами сегодняшний номер читали?
Эллочка растерянно подтвердила.
– А мне кажется – не читали. У вас там опрос есть: «Что для вас значит 9 мая?» Так вот, там один рабочий говорит, что для него 9 мая – трагедия, потому что на войне погиб его отец. А год рождения самого рабочего – какой?
– Какой? – послушно переспросила Эллочка, отчаянно пытаясь переключиться с детей Бубнова на работу.
– 1947-й! – торжествующе сказала трубка.
– Ну и?.. – не поняла Эллочка.
– Вы считать умеете? – взревела трубка. – Отца его на войне убили, то есть до 9 мая 1945 года, а родился он – в 1947-м.
До Эллочки не доходило.
– Скорее бы нормального грамотного редактора взяли бы! – И в трубке раздались гудки.
Последняя фраза до Эллочки дошла очень даже хорошо. И она разрыдалась.
Эллочка чувствовала себя выбитой из седла.
...Еще совсем недавно она скакала во весь опор впереди всех. Скакала уверенно, точно и верно направляя лошадь, лихо преодолевая препятствия. Впереди собаки – быстрые, стремительные гончие, а все остальные охотники – за спиной. Хрипят их лошади где-то сзади, улюлюкают наездники, высылая коней, а догнать не могут, не могут поравняться с ней, с Эллочкой. А впереди уже видно лису. Вон она, рыжая, мелькает то там, то здесь. А собаки уже подходят, настигают неотвратимо. И сердце Эллочки заходится от радости – вот она, удача, в руках уже почти, роскошный рыжий мех на воротник, поздравления и восторги друзей.
А лошадь спотыкается. Делает одно неверное движение в седле Эллочка. И теряет равновесие. И позорно, обидно и больно падает на желтые листья, на мокрую землю. Лежит с задравшейся юбкой, глупо и нелепо. И все заканчивается...
В дверь постучали. Эллочка никого не хотела видеть, но это оказалась догадливая Маринка, которая принялась колотить в дверь и звать ее: «Элка, я же знаю, что ты там... Открывай!» Эллочка, вся в слезах, открыла.
– Ну ты, старушка, даешь – ревешь так, что на все заводоуправление слышно. Что – по-прежнему не любит?
Эллочка рассказала.
– Фигня, давай лучше кофе пить. Я вот ништяков принесла, – Маринка помахала у нее перед носом пакетом с пряниками, бросила их на стол и отправилась с чайником за водой.
Вернувшись, пояснила:
– Редактора еще не нашли? Не нашли. И не найдут. Какой дурак за такие деньги пойдет работать, да еще в малотиражку. Это же не круто.
– А что, – продолжая хныкать, удивилась Эллочка, – деньги – маленькие?
– Конечно, мать, это же копейки! Не все же такие дуры, как ты. Ну или как я – я ведь тоже за копейки работаю. На заводе все за копейки работают. Кроме начальства, разумеется. Так что не найдут они никого. А ты еще десять раз себя показать сможешь. Имидж, главное – имидж нужный создать.
– Да купила я пиджак...
– Пиджак!.. Пиджака мало. Ты во сколько с работы уходишь? В пять, как положено? То-то и оно. А начальство все в шесть уходит. Уходи в шесть, пусть видят, как ты, не жалея сил, вкалываешь.
– Да нечего мне до шести здесь делать. А к семи мне на фитнес...
– Фитнес! Тебе должность важнее или фитнес? Успеешь на свой фитнес. А если тебе вечером уже делать нечего – расслабляйся днем. Играй в свой тетрис. Свитер Бубнову вяжи.
– Какой свитер?! – взвилась Эллочка. – И вообще, у него дети есть! – И рассказала Маринке про детей Бубнова.