Тезей (другой вариант перевода)
Шрифт:
Она пыталась угадать, какого ответа я жду, - по глазам было видно, - но я повзрослел за этот час и сумел себя не выдать.
– Сначала она просто хотела избавиться от тебя, как от кусачей собаки!
– Ух, до чего злой стал у нее голос!..
– А когда у ее брата не получилось, она прислала мне кое-что про тебя, и я смотрела в чернильной чаше...
– Твоя жена предупредила меня, будто ты поклялся править в Афинах, сказал отец.
– Я бы рассказал тебе, только позже. Ты молод, и быть может любишь ее...
– Я не ответил. Думал.
– Она бы освободила меня от вины деда, заставив убить сына. Великодушной повелительнице вы служите, госпожа!
Я разобрался со своими мыслями и поднял глаза.
– Всё к лучшему, государь, - говорю.
– Это развязывает мне руки. Теперь путь мой прям.
Тут она повернулась ко мне. Раскосые глаза сузились и сверкали, рот стал тоньше и шире... Я вдруг заметил, что отступил перед ней на шаг, - она и впрямь имела Власть.
– О да!
– говорит.
– Теперь твой путь прям, эллинский вор! Следуй же за длинной тенью, что бросаешь перед собой! Отец твой скоро это узнает, десять лет оторвал он от своей нити жизни, когда забрал у тебя кубок!..
За ее спиной у стражников отвисли челюсти, глаза вытаращились... Отец был бледен, но не забыл глянуть, как они восприняли эту новость... Но она она меня сверлила глазами и чуть покачивалась, как змея, что завораживает добычу. Стражники были все вместе, а я стоял перед ней один.
– Тезей...
– она говорила тихо, с хрипом, словно ее свистящий язык был раздвоен, - Тезей Афинский... Ты перешагнешь воду, чтобы плясать в крови. Ты будешь царем жертв. Ты пройдешь лабиринт сквозь огонь и сквозь тьму ты пройдешь его. Три быка ждут тебя, сын Эгея. Бык Земной, Бык Людской и Бык Морской...
До тех пор никто не накликал на меня бед. И я почуял, как это злое пророчество коснулось моей жизни холодом, как какие-то духи, чьих лиц я не мог различить, зловеще слетались ко мне. Я содрогнулся, как если бы Земная Змея укусила Солнце. Стражники отшатнулись, но отец шагнул вперед и загородил меня от нее.
– Ты хочешь легкой смерти?
– говорит.
– Если да - остерегись! И так наболтала слишком много...
Она не испугалась.
– Не подымай на меня руки, Эгей!
– Говорила холодно и властно, словно знала тайну; словно секреты их близости служили ей основой колдовства вместо его волос или ногтей.
– Ты думаешь обмануть Дочерей Ночи? Ты, со своим ублюдком? Он оплатит твой долг - да-да!
– и с лихвой оплатит... Ты спас сына случайной ночи, который пришел к тебе чужим. Он же убьет дитя сердца своего, плод величайшей его любви!
Я был молод тогда. У меня уже были дети, в разных местах, но еще и мысли не появлялось о сыне - продолжателе рода, или о том что он нужен мне... Но - как стоишь ночью на краю обрыва и чувствуешь под собой глубину, которой не видно, - так на меня дохнуло издали чудовищной мукой. Ее нельзя себе представить, пока она не придет, а после нельзя о ней вспоминать.
Я стоял как потерянный. Стражники тихо переговаривались, отец, подняв руку, держал передо мной знак против зла - она хорошо подготовила этот момент. Вдруг она прыгнула меж них, как заяц, и выскочила на балкон. Слышался звук ее быстрых шагов, звон украшений на платье... Стражники гурьбой бросились к выходу - и застряли в нем: они не спешили ее догнать.
Я схватился за меч, потом вспомнил, что он на столе, взял оттуда... С балкона вбежал на шум часовой - наткнулся на стражу...
– Куда она побежала?
– спрашиваю.
Он показал - я растолкал их и выбежал наружу. Было сыро и ветрено. С моря налетал холодный туман, покрывая росой плиты террасы, а луна была, как моток шерсти... Я вспомнил, что про нее говорили, будто она умеет вызывать ветер.
На балконе никого не было. Я вбежал в какую-то дверь, споткнулся, упал на какого-то старика, на кровать к нему, выронил меч... Он что-то закричал, я вскочил на ноги, подобрал меч... Смотрю - занавеска качается, вроде ее только что трогали, за ней отверстие в стене, и там лестница вниз уходит, а снизу вроде свет от лампы, колышется. Я - туда. И вот на повороте лестницы на стене - тень женщины. И рука поднята.
Это была она - без сомнения, - кто еще мог бы наслать на меня такие чары?.. А было так, что руки у меня похолодели, покрылись потом; колени ослабли, задрожали, сердце забилось - словно молот изнутри по ребрам бьет и дыхание перехватило. Я едва не задохнулся. Кожа ползет по телу, по голове - сама ползает туда-сюда, и не дрожь это, а не поймешь что, - волосы дыбом!.. А ноги словно к полу прилипли - ну не могу с места двинуться, и все тут!.. Вот так я прирос к месту из-за того колдовства; внутри меня корчили судороги, - будто тошнило, - и так до тех пор, пока тень не исчезла. Но и тогда я не сразу смог побежать дальше, да и лестница была крутая... Когда добрался внизу до коридора и вышел через него во двор, там никого не было. Только холодный липкий туман клубился во тьме.
Я повернул назад. Наверху было шумно - старик, на которого я наступил, разбудил всех своими воплями: мол, из царских покоев выбежал громадный воин с обнаженным мечом в руке... Весь Дворец был в суматохе. Во двор высыпала целая толпа вооруженных придворных - кроме щитов, на них ничего не было, они бы меня закололи, но отец вышел вовремя.
Вокруг чадили факелы, мокрые от тумана, в дыму кричали мужчины, кашляли старики, с воплями носились женщины, плакали дети... Наконец нашли глашатая, чтобы тот протрубил отбой и прекратил этот шум. Отец увел меня наверх на балкон - не для того, чтобы сказать всем, кто я, а чтобы знать наверняка, что меня не убьют. Он успокоил их, пообещал добрые новости назавтра... И еще сказал, что Медея совершила злодейство, противное людям и богам, и потому ворота должны быть заперты, пока ее не поймают.
Когда все немного успокоились, он спросил меня, не видел ли я колдунью, когда бежал за ней. Я сказал - нет. Ведь я на самом деле видел не ее а только ее тень, и говорить об этом мне не хотелось: очень злые чары напустила она на меня, а когда о таких вещах говоришь, то даешь им власть над собой. Целитель Аполлон, Убийца Тьмы, осенял меня с тех пор всю жизнь, и я никогда больше ничего подобного не испытывал.
2
Колдунью и ее сыновей так и не нашли, хоть мы обыскали весь Дворец, от крыши до подземной часовни, и даже в пещере Родового Змея смотрели. Проверили каждую трещину в скалах, даже колодец... В народе говорили, что Черная Мать прислала за ней Крылатого Змея и тот ее унес. Я не спорил; но знал, что она могла заколдовать стражу у ворот, так же как меня на лестнице.
На другой день отец приказал созвать народ. Мы стояли у окна и смотрели, как люди карабкаются зигзагами по крутому подъему, как расходятся по Скале наверху...
– Сегодня они идут налегке, - сказал отец, - тюки и дети не гнут им спин. Но они знают дорогу в крепость, - увы!
– слишком часто им приходится сюда приходить. Как только Паллантиды узнают эту новость, мы снова увидим дым на Гиметтской горе. Ты только что вернулся с войны - готов ты к новой?
– Отец, - говорю, - для этого я и пришел. Ты единственный человек, который мне не лгал. От остальных я слышал детские сказки, а ты мне оставил меч.